генералы социалисты в Колумбии приказали своим солдатам сложить оружие. Но
из-за сообщений о массовых убийствах большинство солдат ССШЮ отказались
выполнить этот приказ, и в Медельине продолжаются тяжелые бои.
- Неподтвержденные сообщения из Порто Алегре в оккупированной
социалистами Бразилии указывают, что сегодня утром восстали против
офицеров сотни моряков. Как сообщается, убит генерал Рикардо Муэллер,
известный как Змея Монтевидео; вместе с ним убито много офицеров. Моряки с
этой базы заявляют, что нападут на Буэнос-Айрес...
Мавро выдернул мою вилку и подключился сам. Абрайра отдала свою
Завале. В помещениях под нами наемники праздновали и веселились, звучали
тысячи голосов. Стены приглушали звук.
Перфекто хлопнул меня по спине. Он открыл мою последнюю бутылку
виски.
- Давай отпразднуем! - воскликнул он и поднес бутылку к моим губам.
Я сделал глоток и спросил:
- Что случилось?
Перфекто улыбнулся.
- Социалистов гонят из всех украденных ими стран. Они за одну ночь
потеряли больше, чем приобрели за последние семь лет.
- Но как? - спросил я. Я знал как. Должно быть, Тамара пришла в себя.
Когда я подумал об этом, внутри у меня словно что-то щелкнуло. Я испытал
всепоглощающее облегчение. Я и не сознавал, что так тревожусь из-за нее.
Она сообщила имена тех искусственных разумов, которые помогали
социалистам, а Гарсон передал эту информацию своим компадрес на Земле. С
уничтожением местных ИР по всему ССШЮ выйдут из строя все дороги, все
линии коммуникации и банки.
- Очень просто, - сказал Перфекто. - Кто-то взорвал ИР, и вместе с
ними взорвалась вся страна. Миллионы рефуджиадос в Независимой Бразилии и
Панаме вооружились и хлынули через границы всех социалистических
государств. Почти во всех городах ССШЮ военные так заняты защитой от
грабителей, что не могут защититься от внешних сил, а солдаты в это время
выводят из строя свои защитные системы и переходят на другую сторону.
Стало очевидным, что у трех ИР вся память была занята руководством
защитных систем социалистов: когда их разбомбили, вся защитная линия,
включая кибернетические танки и нейтронные пушки, вышла из строя.
Поскольку ИР нарушили все возможные соглашения, помогая военным на одной
стороне, многие страны поддерживают наши усилия. Индия пошла даже так
далеко, что послала военную помощь рефуджиадос - пятьдесят тысяч
кибернетических танков и орбитальную нейтронную пушку. Ах, как бы я хотел
вернуться в Чили!
Я был ошеломлен. Никто никогда не предоставлял нам военную помощь, за
исключением незначительной помощи от Австралии, да и ту пришлось так
выпрашивать, что дело не стоило хлопот.
- Ты думаешь, это правда? И ССШЮ могут пасть в один день?
Абрайра покачала головой.
- Нет. Они уже приходят в себя. Создают новые оборонительные линии,
отступив в Боливию, Парагвай, Уругвай и Чили. А народы этих стран даже не
пошевелились. Люди там так далеко от войны, что даже не знают, что
происходит. Потребуются годы, чтобы вернуть все.
- Я в этом не уверен, - сказал Перфекто. - Социалисты отрезаны почти
от всего своего тяжелого вооружения. И если наши силы его захватят, война
продлится от силы три месяца.
Отключились Завала и Мавро. Завала кричал и прыгал вверх и вниз,
потом вместе с Абрайрой и Перфекто отправился вниз, чтобы отпраздновать с
друзьями. Я сказал, что вскоре присоединюсь к ним. Мавро сидел на своей
койке и улыбался, а я просто сел на пол.
Когда остальные ушли, Мавро сказал:
- Итак, Анжело, информация социалистки, которую ты принес на борт,
оказалась ценной, верно?
- Si, первоклассная информация.
- И только подумать: все это произошло потому, что я спас тебя на
станции Сол.
- Ты верный друг, - сказал я. Но я не был в этом уверен. Вспомнил,
как он говорил обо мне за моей спиной, осуждал мои способности к схваткам.
Но тогда он был пьян, и я старался не сердиться на него за эти слова.
Мавро улыбнулся, откинул голову и посмотрел в потолок.
- Через несколько месяцев Гарсон назначит своих офицеров. Тогда он
вспомнит, что мы для него сделали. И я не удивлюсь, если мы с тобой оба
станем офицерами.
Я вспомнил зеленые холмы Панамы, заход солнца над озером за моим
маленьким домом в Гатуне, большие корабли, плывущие по озеру в порт Колон
и в Панами-сити. Вспомнил, как стаи голубых и зеленых канареек играют в
кустах у меня на заднем дворе. Я оставил все это, и теперь мне вдруг
пришло в голову, что я оставил это ни из-за чего. Я мог забрать Тамару к
повстанцам в лесах к югу от Колона, и она дала бы им информацию.
Результаты были бы те же. Социалисты были бы отброшены от наших границ, а
я мог бы жить в Панаме всегда - свободно, мне бы ничего не угрожало. Если
бы не убил Эйриша. Я должен был оставить Эйриша живым, переправить Тамару
к повстанцам, а самому вернуться домой. Но мне никогда не приходило это в
голову. И снова мои иррациональные действия заставили меня подумать, что я
сошел с ума. А может, я просто глуп? - подумал я. В молодости раз в две
или три недели я замечал, как глуп был в это самое время год назад. Но
теперь мне пятьдесят девять лет, и я больше не оглядываюсь и не думаю, как
глуп был в пятьдесят восемь. Но, может, снова нужно это делать?
Больше всего мне хотелось оказаться в Панаме. Но даже если я вернусь
после победы над ябадзинами, я проведу в полете сорок пять земных лет. И
Панама станет совсем другой. И я понял, что хоть победа в Панаме меня
радует, теперь она ко мне не имеет отношения. Я ничего от нее не выиграю.
Все это могло случиться на маленькой планете, о которой я никогда не
слышал.
Мавро сказал:
- У этой социалистки, должно быть, была важная информация. Она
принадлежала к их высшим эшелонам. Помнишь, как Гарсон спрашивал тебя, чем
она занималась в разведке? И он еще сказал, что знал: у социалистов есть
кто-то с ее способностями.
- Помню, - ответил я.
- А какие способности он имел в виду? Я понял по его взгляду, что он
знает о ее работе в разведке, но что это за способности?
Я подумал об этом.
- Понятия не имею. И не думаю, чтобы Гарсон стал обсуждать это с
нами.
В глубине души я знал, что Тамара пришла в себя. Как она
выздоравливает, насколько полно восстановилась ее память? Помнит ли она
меня, понимает ли, что я принес ей в жертву? На время я потерял желание
искать ее, я был удовлетворен и желал ей добра.
Но когда я сознательно попытался разорвать связь с ней, неожиданно
почувствовал, как у меня над головой расправила крылья большая темная
птица, и я ощутил страх: птица готова ударить.
8
Этим утром мы миновали орбиту Плутона и вышли за пределы Солнечной
системы. Японцы держали нас в строю, пока корабль корректировал курс,
выпускал огромные ракеты, составлявшие большую часть его массы, расправлял
плавники заборных устройств. Японцы очень драматизировали ситуацию, и я
подумал, что должно произойти нечто значительное, однако ощутил только
легкую дурноту - всего на секунду, затем толчок, когда сила тяжести
увеличилась с 1,35 до 1,45 "g".
Наши тела еще не приспособились к новой силе тяжести. Конечно, это не
сокрушительный вес четырех или пяти g, когда воздух застревает в легких,
кровь отливает в ноги, а кости ноют так, словно при первом же движении
лопнут. Ощущение такое, словно медленно погружаешься в пол; тяжесть
кажется невыносимой, потому что постоянно увеличивается. Мои мышцы
окрепли, излишний жир я сбросил. Однако я испытывал усталость. Казался
себе изношенным и хрупким. Мы пытались уговорить самураев дать нам день
для празднования. Но на самураев не произвели впечатления мелкие победы
наших друзей на Земле.
Надевая защитное вооружение, я все время ждал, что Абрайра подбодрит
нас, но она только сказала:
- Надеюсь, вы готовы к новому туру по аду.
Мавро одевался без своей обычной мрачной улыбки, а у Завалы глаза
блестели, как у сумасшедшего. Всю нашу маленькую группу охватила
подавленность. Мы оделись, заняли свои места в машине, и Кейго подключил
нас.
"Сценарий 66. Дальний патруль".
Я увидел зрелище, внушавшее надежду, - этого уже много дней не было.
Поскольку мы перешли от средних патрулей к дальним, значит увидим новые
места; это означает также, что мы совершенствуемся и получили повышение,
несмотря на свои постоянные проигрыши.
Сценарий перенес нас в самую страшную пустыню, какую мы видели на
Пекаре, плоскую равнину с растрескавшейся поверхностью, твердой, как
бетон, и тянувшейся во все стороны, насколько хватал глаз. Никакой
растительности. Нет даже камней и скал. Только мерцающая жара пустыни
создавала видимость облегчения: на расстоянии нагретые пространства
казались озерами. Мы на самой высокой скорости неслись по этой равнине, и
судно не гремело. Словно летишь по асфальту.
Ябадзинов мы заметили на востоке на расстоянии в десять километров:
солнце отражалось от металла их машины. Будет дуэль на открытой местности,
проверка самых основ нашего мастерства, малоприятный сценарий. Абрайра
направилась прямо на юг, а ябадзины попытались перехватить нас. Напрасно.
Они могли выйти на наш курс километра за два до нас, и так оно и
произошло. Мы целый час уходили от них, не дали им быстрой победы, все
немного повеселели, и Мавро даже начал рассказывать анекдоты. Но тут мы
оказались в удивительном каньоне.
Как будто весь остальной мир отстал. Раскрашенные в красное, желтое и
белое горы виднелись в дымке в семи километрах от нас, а поблизости
поднимались обветренные каменные столбы. Словно поджаренная поверхность
Пекаря раскололась, оставив только камень. Я видел на Земле Большой
Каньон, но по сравнению с этим он просто трещина. Дальний край его нам не
был виден - только бледно-фиолетовое небо и облака на расстоянии.
Вначале огромный каньон показался непреодолимым, но прямо под нами
видно было, что местность опускается не вертикально: есть множество
склонов и карнизов в скале, и все они очень древние и выветренные. Если
повезет, мы можем спуститься на дно каньона.
Абрайра сказала:
- Я за то, чтобы попробовать спуститься. - Ябадзины догоняли нас, и я
подумал, разумно ли мы поступаем, но Абрайра продолжала: - И так как я
водитель, имеет значение только мой голос. - И она направила машину вниз.
Следующие пять минут продолжалось едва контролируемое падение, мы
скользили под углом в сорок градусов, постоянно набирая инерцию, с одной
стороны каменная стена, с другой обрыв. Я бросил ружье, зацепился за
перекладину сидения ногами и впился в поручень.
Перфекто нервно рассмеялся.
- Я вам говорил уже, что боюсь высоты?
Мавро ответил:
- Не так плохо. Когда ударишься о дно, ничего не почувствуешь.
Абрайра разрывалась между необходимостью уходить от ябадзинов и
желанием спускаться помедленней. Машина шла быстро, слишком быстро. Мы
оказались на американских горках и чуть не упали в обрыв. Перфекто стонал.
Он так вцепился в рукояти своей пушки, что случайно выстрелил в скалу над
нами, и поток гравия обрушился нам на головы. Машина идет на воздушной
подушке, поэтому ей трудно даются крутые повороты. Мы повернули и
обнаружили, что дорога заканчивается тупиком. Абрайра дала полный назад,
на такой крутом спуске двигатели только взвыли и машина продолжала
скользить вперед. Мы с Завалой прыгнули за борт. Перфекто сидел за
