Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Demon's Souls |#7| Dirty Colossus
Demon's Souls |#6| Fool's Idol
Demon's Souls |#5| Leechmonger
Demon's Souls |#4| Adjudicator & Tower Knight

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Детектив - Григорий Глазов Весь текст 438.29 Kb

Я не свидетель

Следующая страница
 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 38
                             Григорий ГЛАЗОВ

                             Я НЕ СВИДЕТЕЛЬ




                                    1

     - Ну что, Ефим Захарович, закончил? - спросил прокурор области.
     Левин понял оба смысла этого вопроса - и прямой и второй, подспудный,
поскольку  они  были  связаны  между  собой:  он,  прокурор  следственного
управления Старорецкой областной прокуратуры, еще несколько месяцев  назад
предупредил руководство, что как только закончит дело по поводу ограбления
кооператива "Мода", сразу же уходит на пенсию. Дело он завершил, и  сейчас
пухлые тома лежали на столе перед шефом, чтобы через  день-другой  уйти  в
суд. И потому потаенный  смысл  вопроса  означал:  "Все-таки  уходишь?  Не
передумал?" Нет, не передумал. Ему шел  шестьдесят  второй  год.  Тридцать
пять лет он в сущности занимался одним и тем же изо дня в день: выезды  на
место  происшествия,  допросы,   контроль   за   следствием   в   районных
прокуратурах.   Его   поднимали   звонки   по   ночам,    когда    работал
прокурором-криминалистом, и сонный, с еще затуманенной головой, помаргивая
от рези в покрасневших глазах, ополоснутых сильно хлорированной водой,  он
садился в фургончик спецмашины и ехал на место происшествия - в  дождь,  в
слякоть, в  мороз,  в  распутицу,  и  по  гладкому  шоссе,  и  по  тряским
колдобинам проселка; звонки выдергивали его из-за праздничных  застолий  -
под Новый год, на Первомай или на Октябрьские. Спецмашина  увозила  его  с
концерта в филармонии; в летние воскресные дни тот же "рафик" приезжал  за
ним на речной пляж или на лесную поляну,  где  он  отдыхал  с  семьей  или
друзьями (дежурного по прокуратуре обычно ставил в  известность,  где  его
искать...) Нет, он не передумал.  Он  устал  обшаривать  и  переворачивать
трупы, присутствовать на вскрытиях и при обысках чужого  жилья,  ездить  и
летать в чужие города и возвращаться с сумками и  чемоданчиками,  набитыми
изъятыми рублями, долларами,  фунтами,  золотом,  бриллиантами,  ножами  и
пистолетами. Он устал от ругани с милицией, знал, до какого  уровня  упала
там  квалификация  сыщиков  и  следователей,  знал,   как   бегут   оттуда
профессионалы из-за мизерной зарплаты, убогого оснащения.  Нет  серьезного
конкурсного отбора, способная молодежь не очень-то рвется пахать за гроши,
а потому пробивается больше случайных малообразованных людей.  Но  входить
во все эти чужие печали он не мог, потому что над ним  висело  начальство,
изрекавшее:  "Найти!"  И  потому,  ругая  милицию  за   промахи,   ошибки,
вынужденную (субъективную или объективную) нерасторопность, он в  сущности
ругал не милицию, а Систему. Не мог он каждый раз входить в их  положение,
как не входили в его положение те, кто стоял над  ним...  От  всего  этого
Левин  устал.  Жена,  едва  ему  исполнилось  шестьдесят,  начала  давить:
"Хватит! Сколько можно?! Уходи! Хоть для себя, для семьи поживи. С  голоду
не умрем". Он пообещал, что "вот-вот" уйдет. Но прошло еще  полтора  года,
за которые ничего  не  изменилось,  разве  что  увеличилась  преступность,
однако теперь, закончив дело по кооперативу "Мода", он сказал себе: "Все!"
     - Не передумали, Ефим Захарович? - спросил прокурор области.
     Они сидели в  его  большом  кабинете.  Был  полдень,  но  от  густого
снегопада за окнами в комнате стало сумеречно.
     - Нет. Я уже дома всем объявил. Там такие планы строят! В особенности
внук.
     - Внука в садик водить?
     - А что? Моцион.
     - Ну что ж, - вздохнул прокурор, - оформляй, проводим, как  положено.
Что хочешь в подарок на память?
     - Красную папку с золотыми буквами, - усмехнулся Левин.
     - Это мы умеем.... Здесь все в порядке,  чисто?  -  хлопнул  прокурор
ладонью по томам дела.
     - По-моему, все в порядке...
     Еще час Левин болтался в прокуратуре, заходил то в один, то в  другой
кабинет, затем отправился домой. По дороге зашел в парикмахерскую, очередь
была небольшая, он сел ждать.
     - Следующий! - услышал он и пошел к  освободившемуся  креслу.  -  Что
носите? - спросила парикмахерша, заталкивая ему за ворот салфетку.
     - Низкую "польку".
     Руки у нее после мытья были холодные, и он слегка поежился. Когда она
уже сушила голову феном, его охватила вдруг дремота.
     Слипались веки, и, боясь уснуть, Левин стал  поглядывать  на  себя  в
зеркало. Худое бесцветное лицо уставшего человека, лоб от  залысин  высок,
но волосы густые, пышные, был убежден, что сохранил их потому, что никогда
не пользовался шампунями, а только мылом. Под серыми в коричневую крапинку
глазами  тяжелые  мешки,  какие-то  прожилки  на  скулах.  "Как  еще   это
изменится? Катаракта, тугоухость, начнут  выпадать  зубы?"  -  подумал  он
невесело и удивленно вспомнил, что девочек в его жизни  до  женитьбы  было
немало, нравился. Он скосил глаза, отыскал в  зеркале  отражение  вешалки.
Синее из плащевки пальто с меховой подстежкой и шапка были  на  месте.  Он
знал, что жулье заглядывает в парикмахерские...
     - Бреетесь сами, дома? - прервала его раздумья парикмахерша.
     - Да.
     - Боитесь СПИДа?
     - Нет. Привычка.
     - Все ополоумели с этим спидом. Вон, маникюрша, без работы сидит.
     "То ли еще будет!" - мысленно усмехнулся он.
     Одеваясь, Левин затянул пояс потуже, пальто на размер или два больше.
Он был худ, и жена не любила на нем вещи в обтяжку, покупала и  пальто,  и
куртки, и свитера - чтобы были посвободнее, немножко полнили...
     Домой Левин пошел пешком, по дороге зашел в аптеку, где жена работала
провизором. Он увидел ее сквозь широкое  с  окошечком  стекло.  В  глубине
стояли столы с колбами, ретортами, весами и еще  какими-то  склянками,  за
которыми колдовали три женщины в  белых  халатах.  Одна  из  них,  заметив
Левина, что-то сказала другой - немолодой, в очках, и та,  подняв  голову,
кивнула ему, мол, я сейчас, подожди. Потом она вышла к нему, спросила:
     - Ты домой?
     - Да.
     - Обед на плите.
     - Хорошо.
     - Ну, что, закончил? - и посмотрела ему в глаза, радуясь и сочувствуя
ему, вроде жизнь его кончилась и начнется доживание.
     - Закончил.
     - Будешь оформлять пенсию?
     - После того, как пройдет в суде.  Мало  ли  что,  могут  вернуть  на
доследование, - это решение возникло только что, неожиданно.
     - Ну и пусть доследуют. Без тебя не смогут, что ли!
     - Неудобно.
     - Смотри сам, что тебе удобно, что неудобно...  Ладно,  иди,  у  меня
много работы...
     Дома он поел из одной тарелки сперва суп, а потом  гречневую  кашу  с
куском отварного мяса, вымыл тарелку,  полистал  газеты,  лежа  на  тахте.
Потом Левин прошел в комнату,  служившую  спальней  и  кабинетом,  включил
настольную лампу, выдвинул ящики письменного стола и начал там рыться.  За
этим занятием его застала  жена.  Он  слышал,  когда  она  вошла,  хлопнув
дверью, слышал, как снимала  сапоги.  Теперь,  стоя  в  дверном  проеме  в
старенькой мутоновой шубе, в чулках, спросила о внуке:
     - А где Сашенька?
     - Женя повела его на утренник в Дом офицеров. Виталий звонил.
     - Что ты ищешь?
     - Бумажки, справки. То, что понадобится.
     - Она подошла ближе. Левин помог снять шубу.
     - Принеси тапочки, - попросила.
     Когда, водрузив  шубу  на  вешалку,  он  вернулся  с  тапочками,  она
участливо сказала:
     - Не нервничай,  Фима.  Когда-то  же  надо  уходить.  Все  люди  так.
Как-нибудь проживем, с голоду не умрем. Твоя пенсия, я еще работаю...
     - Я не  нервничаю,  просто...  -  и  он  подумал,  что  действительно
материальная сторона не так уж беспросветна: на юрфаке в  университете  он
читал курс криминалистики, имел дипломников, вел  практические  занятия  в
школе милиции...
     - Ты Виталию сказал, чтобы он хлеб купил? -  уже  из  кухни  спросила
жена.
     - Нет.
     - И мусор второй день не вынесен.
     - Я схожу за хлебом, потом мусор вынесу...
     Магазин был рядом, через дорогу, поэтому Левин не стал переодеваться,
натянул на старую фланелевую ковбойку куртку, обмотал шею шарфом и как был
в домашних джинсах, вытертых до белых пролысин, вышел.
     Когда вернулся, жена сказала:
     - Тебе звонили. Какой-то Михальченко. Просил позвонить.  Сказал,  что
ты знаешь его телефон - она держала в одной руке алюминиевую  кастрюлю,  в
которой вчера подгорела каша, а в другой жесткую металлическую мочалку.  -
Кто это? - Жена подозрительно посмотрела на него.
     - В Ленинградском райотделе в угрозыске работал.  Капитан.  Два  года
назад его комиссовали, бандит прострелил ему руку.  Нерв  перебит,  пальцы
плохо сгибаются. Хороший парень. Молодой еще, тридцать четыре года.
     - А что он хочет от тебя?
     - Не знаю. Сейчас выясним. - Левин подошел к телефону, набрал  номер,
который помнил на память - десятки раз звонил, нередко и по  ночам,  когда
требовалось.
     - Иван? Здоров! Звонил?
     - Есть разговор, Ефим  Захарович.  Надо  бы  встретиться,  -  ответил
Михальченко.
     - Что так таинственно? Ты ведь уже не у дел.
     - Как сказать... По телефону сложно.
     -  Давай  тогда  завтра.  Я  с  утра  буду  в  прокуратуре.  Часов  в
одиннадцать годится?
     - Годится.
     - Значит, до завтра...



                                    2

     Лето в этих краях знойное, а зима лютая. Плоская,  без  горбинки,  до
тоски пустая иссушенная степь продувается  ветрами.  От  резких  перепадов
температуры на дувалах и на глинобитных стенах  домов  постоянные,  словно
морщинки, трещинки. В жару они забиты летящим из степи горячим песком, а в
холода - острыми крупинками заледеневшего снега. Жилища, в  какие  еще  не
подвели газ, отапливаются по  старинке  кизяком  и  саксаулом.  Его  серые
кусты, похожие на ревматические пальцы местных старух, дрожат на ветру  за
околицей, припорошенные жестким снегом. Но в любую пору года легкий  дымок
и теплый хлебный дух плывут со дворов, исходя из  глубины  прокаленных  за
десятилетия тандыров, где хозяйки пекут  лепешки.  Пекут  их,  разумеется,
прежде всего казашки, узбечки, уйгурки и татарки - как это делали наверное
еще до пророка Магомета их предки. Но обучились этому и живущие в  поселке
корейцы и даже греки, немцы и русские, поселившиеся здесь в разное время и
по разным причинам.
     Прежде  п.г.т.,  то  есть   "поселок   городского   типа"   назывался
Энбекталды. Еще не так давно он величался в среднем  роде  -  Молотовское,
получив это прозвище в тридцатые годы. Нынче ему вернули  его  собственное
имя - Энбекталды, и это как бы вновь соединило его  жителей  с  привычным:
старый верблюд с презрительно отвисшей обслюнявленной грубой  терпеливо  и
безразлично стоит рядом с красным "жигуленком", а хозяева машины и скотины
неторопливо беседуют. Где-то на Мучном базаре,  как  коклюшный  ребенок  в
кашле, зашелся в крике ишак, почуяв призывный запах подруги, лениво жующей
сено, пока ее владелец покупает в лавке керосин...
     Медленное время. И жизнь вроде редкой дождевой воды в степном  такыре
- тихая, стоячая. Но это для стороннего, недогадливого и  неосведомленного
взгляда. А Георг Тюнен, старожил, знал, что так нигде не  бывает,  даже  в
самом что ни на есть убогом захолустьи. Безмятежность и  покой  обманчивы,
иллюзия, ибо еще в первой книге Моисеевой "Бытие" сказано: "И совершил Бог
к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмой от всех
дел Своих, которые делал".  "Именно  тогда,  -  подумал  Тюнен,  -  когда,
почивая, отвернул Он очи свои от  Земли,  и  начались  безобразия,  суета,
ошибки, страсти - повсюду, и пряталось  все  это  под  внешней  тишиной  и
покоем, чтоб скрыть от очей Бога"...
     "...период невинности  закончился  изгнанием  Адама  и  Евы  из  сада
Эдемского". На этом  месте  Тюнен  остановился,  поискал  глазами  кусочек
картона - закладку, и не  найдя,  взял  ножницы  и  аккуратно  отрезал  от
лежавшего на столе конверта полоску  с  красивой  маркой,  вложил  ее  меж
страниц и закрыл Библию.
Следующая страница
 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 38
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (1)

Реклама