выносишь ты. И ты признаешь человека виновным. Тебе не страшно? Я имею в
виду, тебя не пугает такая миссия? Как человека?
- Да, мне страшно. Иногда.- Дима опустил глаза на пустой стакан.- Но ты
затеваешь неразрешимый спор, в котором никогда не будет правых. Что касается
происшедшего, то я вынужден был использовать то, что имел. То, что не дает
мне закон, я должен находить сам. Это не моя вина. И перед самим собой я
чист.
- А перед ним? - собеседник ткнул пальцем вверх.
- А я не верю в него.
- Или не хочешь верить?
- Отвали. Давай лучше еще дернем. Как у вас в районе с раскрываемостью?
- Средне. Что, впрочем, является оптимальным вариантом.
- Глупо, согласись? Чье-то горе, чьи-то слезы, чью-то изломанную судьбу,
чью-то потерянную жизнь мы мерим паскудными цифрами, величиной которых хотим
убедить людей в своем могуществе и силе давно не существующего закона.
- Тебя тоже тянет на послеконьячную полемику?
- Меня никуда не тянет.
Дима разлил остатки коньяка. Голова отяжелела, и ему захотелось вырваться
из жаркой рюмочной на осенний, холодный воздух.
- Давай по последней и разлетаемся. Мне завтра рано вставать, я хочу лечь
пораньше.
Димин собеседник поднял с пола черный сейф-дипломат" и положил на колени.
- Твое здоровье, старик.
- Твое, адвокат Нежинский. Хорошая у тебя фамилия, ласковая.
Дима залпом допил коньяк и поднялся из-за стола.
- Погоди, вот еще что. На всякий случай,- произнес собеседник в плаще.-
Как ты отшил настоящего адвоката? Может, я перейму полезный опыт.
- Ничего особенного. Позвонил в консультацию, извинился от имени
следователя и сказал, что надобность в адвокате отпала. Они только
обрадовались. Меньше неоплачиваемых хлопот. Потом позвонил тебе. Следователь
новый, наших адвокатов в лицо еще не знает.
- Понятно. Кстати, теперь твоя очередь быть адвокатом. Так что в ближайшем
будущем жди от меня звонка.
- Конечно. Я тоже, пожалуй, сумею уговорить клиента написать
чистосердечное признание, убедив его, что это единственный выход.
- Ну, тогда до встречи.
Опера подмигнули барменше, постояли немного под козырьком рюмочной,
переждав последние капли дождя, и, пожав руки, разъехались в разные стороны.
