пахнет, одна лимита, начиная с мэра.
-- Напиши, что в Америке есть пять городов, называющихся
Москва. Пусть они тоже платят Моссовету, нечего отлынивать от
постановлений и скупердяйничать.
-- Отличная концовка! И в заголовок: "Америка платит по
нашим счетам!" -- обрадовался он. -- С меня бутылка пива.
-- Я сегодня не пью, не в форме.
-- Ты что, милиционер, что ли? -- попытался он сострить.
-- Вроде того.
Тут, наконец, появилась Размахаева. Под руку она вела
Кашлина, который успел уже где-то порядком нализаться. Кашлин
выглядел как стереотип спивающегося интеллигента. Он умудрялся
задевать всех сидящих и тут же извиняться каламбурами.
-- Зачем вы его привели? -- спросил я Размахаеву.
-- Он вроде моего адвоката.
-- Хорош адвокат, -- решил я. -- Только для чего он вообще
нужен?
-- Сначала пить будем или сразу допрос почнем? -- влез
Кашлин, плюхаясь на свободный стул.
-- Пить будем второго апреля, -- сказал я. -- Но по разным
причинам.
-- А этот ушастый что пишет? Протокол? -- спросил Кашлин,
показывая на корреспондента за столиком.
-- Он пишет про Моссовет, -- объяснил я.
-- Уже не про него, -- влез словоохотливый щелкопер. --
Вчера конгресс Соединенных штатов разрешил гомосексуалистам
служить в армии. Пишу для "Гей, славяне!" обалденную штуковину.
-- Ну-ка вслух, я послушаю, -- приказал Кашлин.
Корреспондент стал читать, довольный вниманием к своему
"творчеству". На третьей фразе Кашлин его оборвал:
-- Все это белиберда, чепуха на постном масле. Из
учебников известно, что педерасты распространяются как плесень.
Поэтому стоит одному завестись, и глядишь, уже вся дивизия под
голубым знаменем, -- решил он. -- Берите чистый лист и
записывайте нетленку, репортаж из будущего в популярную желтую
газетку "Московский педерастец":
Год двухтысячный. Вовсю разворачивается операция "Буря в
пустыне. Номер два". Пустыня называется Невада. Конь в ней еще
не валялся, но это неважно. Во время песчаной бури иракский
летчик на МИГ-91 теряет ориентиры и ошибочно садится на
аэродром ВВС США. Два солдата из охраны берут его в плен. По
дороге в штаб, приглядевшись к летчику, оба влюбляются в него и
требуют соития за немедленную свободу передвижения в воздухе.
Летчик гордо отказывает обоим. Взбешенные ревностью и
невниманием, солдаты передают пленного в руки сержанта,
известного своей половой жестокостью с противником, несмотря на
Женевскую конвенцию, которую подмахнул за него президент, не
глядя. Летчик отвергает и домогательства сержанта, но тот
склонен к насилию и неутомим в своих склонностях. Пока идет
борьба, в комнату входит майор и влюбляется в летчика с
мимолетного взгляда, именно о таком "друге" он и мечтал в
юности, коллекционируя фотографии артистов. Сержант вынужден
уступить жертву, и майор уводит пленного на допрос, но
действует уже не таской, а лаской. Летчик прогоняет слюнявого
майора одной левой и бежит в центр управления, где, обняв
радиста за талию, свободной рукой отбивает "морзянку" Саддаму
Хусейну: после песчаной бури иракские войска должны немедленно
атаковать противника. Наступать необходимо сплошным фронтом,
задом наперед и со спущенными штанами. Тогда враг будет
разбит!.. Но сигнал летчика перехвачен верховным
главнокомандующим, который получил свой пост за то, что
оказался в армии США единственным бисексуалом. Главный генерал
отдает храброго летчика на растерзание женщинам, начавшим
служить в армии еще раньше педиков. Но лишь с появлением
последних они из милых дам в портянках превратились в сущих
мегер по трем причинам: во-первых, к ним перестали приставать;
во-вторых, они лишились денежных компенсаций, которые платили
за приставания на службе; в-третьих, к ним давным-давно никто
не приставал, а им очень хочется даже без материального
вознаграждения. С горя они влюбляются в летчика, а он не
против, заводит гарем прямо в Пентагоне и ждет наступления
соратников. Наконец, песчаная буря затихает, внезапная атака
иракцев, проведенная по донесению летчика, деморализует
извращенное половое сознание американских бойцов. Жалкие
остатки армии спешно эвакуируются в Голландию, в страну
"голубых" тюльпанов, где разрешены браки между педерастами...
-- Это класс! -- сказал щелкопер.
-- Это только первый класс, -- ответил Кашлин. -- Ведь
рассказ надо продать и в журнал "Гей, американцы!", чтобы
получить в твердой валюте. Поэтому сделаем такой конец.
Уцелевшие от призыва трапперы достают дедовские винчестеры,
ковбои трут лассо мылом, а последний из могикан по кличке
Зеленый Змий со своей супругой Огненной Водой выходит из
резервации на тропу войны. В партизанских схватках они
отстаивают идеалы американского образа жизни, но по ходу борьбы
с ужасом убеждаются, что он им самим уже не нужен. В финале --
полное разочарование, ужас, горе, отчаяние, все поют, танцуют и
пьют кровь супруги последнего из могикан.
-- С меня бутылка пива, -- бросив записывать, сказал мой
сосед.
Кашлин хмыкнул презрительно, достал из внутреннего кармана
початую бутылку коньяка и выпил со стакан из горлышка. Потом он
попытался угостить меня остатками, а потом и корреспондента --
подонками.
-- Зачем вы так пьете? -- удивился тот. -- Я не куплю вам
бутылку пива. Лучше подарю книгу Поля Брэгга о здоровом образе
жизни.
-- Это который не пил, не курил, не ел и хранил в баночках
мочу разных дней выдержки? -- спросил Кашлин.
-- Зато когда он умер в девяносто лет и в морге вскрыли
его труп, то все внутренние органы оказались абсолютно здоровы.
-- Он мог бы есть, пить, курить и писать в унитаз, --
сказал Кашлин, -- и когда в морге вскрыли бы его труп и нашли
все органы абсолютно больными, старик вряд ли бы расстроился.
-- Но он умер не своей смертью!
-- А чьей? -- удивился Кашлин.
-- Ладно, -- сказал я корреспонденту. -- Иди домой, нам
серьезно поговорить надо.
Он наконец-то ушел, и я сразу отдал его стул, чтобы к нам
никто не подсел из толпившихся у стойки.
-- Сегодня во всех газетах читаю свой телефон, -- сказала
Размахаева. -- Как вы думаете, какой подлец устроил эту
провокацию?
-- Печать запаздывает, -- посетовал я. -- Кстати,
документы нашлись.
-- Но почему вы дали мой телефон?
-- Потому что он с определителем номера, а вы
заинтересованы в том, чтобы убийца Шекельграббера был наказан.
-- Откуда такая уверенность?
Кашлин уронил голову на стол и заснул, пуская слюни изо
рта.
-- Хорош адвокат! -- повторился я. -- Но займемся делом.
Итак, Терентьевич -- злодей, убил вашего любовника.
-- Я пошутила.
-- А почему так плоско?
-- Так получилось.
-- Мне надоело с вами возиться, -- решил я быть грубым. --
Или выкладывайте все начистоту, или я пошел домой.
-- Мне необходимо, чтобы Терентьевича выслали из страны,
как можно дальше от меня, -- сказала Размахаева. -- За это я
готова платить. Что вам еще не ясно?
-- Причина.
-- Вам ее знать необязательно.
-- Обязательно.
-- Это никак не связано с Шекельграббером.
-- Но может быть связано с Поглощаевым, Горчицыным или со
мной?
Видимо, заслышав знакомые фамилии, Кашлин неожиданно
приподнял голову и пролепетал:
-- Вода из Элефантины, сода из Бубастиса, молоко из города
Кимы и сок лавзонии из страны Куш -- вот что должен был достать
Поглощаев для полноценного бальзамирования Шекельграббера.
Размахаева погладила его по голове и сказала:
-- Спи давай.
Он послушно заснул.
-- Сознайтесь, вы любите Терентьевича.
-- Нет, -- ответила она, -- я люблю другого. А
Терентьевича я уважаю как очень порядочного человека и желаю
ему добра.
-- Так в чем причина?
-- Видите ли, -- помялась она немного, -- все мужчины, с
которыми я близко общалась, кончали очень плохо. А я ничего не
могла с этим поделать. Мне жаль Терентьевича, и я пытаюсь ему
помочь.
-- Роковая женщина?
В ответ она пожала плечами.
-- Что же случалось с вашими мужчинами? Какая собака
Баскервилей кусала их до бешенства? Муж с ума сошел не по своей
воле, первый любовник до сих пор в тюрьме, два других просто
сгинули как-то вдруг, без объяснений. Правда, потом я одного
случайно встретила, но он от меня шарахнулся в сторону. Ну а
Шекельграббера вот взяли и убили. Что теперь с Терентьевичем
будет -- ума не приложу... Так вы мне поможете?
-- Нет.
-- Почему?
-- Не вижу смысла.
-- А-а, вы собираетесь использовать Терентьевича как
приманку и покончить со мной, как с роковой женщиной, раз и
навсегда.
-- Очень может быть.
-- Я вас недооценила.
-- А я вас переоценил и не хочу развенчивать.
Лучше б я промолчал. От такого взгляда, каким ошпарила
меня Размахаева, обычно прячутся под стол. Но я следил за ее
пальцами, ловя момент, когда они начнут царапать мою
физиономию, и взгляд благополучно прошел боком. Неожиданно
Кашлин поднял голову и пробормотал:
-- Первым к Картеру и Карнарвону пришел Безенчук, чтобы
купить патент на саван Тутанхамона. Но мне непонятно, то есть
мне понятно, когда просто двоится в глазах, но когда ты сам
двоишься в зеркале! -- это не зеркало, это недоразумение.
-- Ему надо в кровать, -- сказал я.
-- Я отвезу, -- ответила она.
-- Вам помочь?
-- Не первый раз.
Тут только я сообразил, кого Размахаева любит на самом
деле, если вообще способна на какие-то чувства. Сообразил и
пошел домой от греха подальше...
Утром я забрел к Квочкину. Накануне тот опять смотрел
американский боевик, потому что носился по дежурке, как
угорелый, и кричал:
-- Сейчас я кому-нибудь задницу надеру!
Меня он тоже встретил "классическим" вопросом:
-- У тебя все хорошо?
-- Лучше-хуже некуда, -- ответил я. -- Оказывается, у
Размахаевой был муж. По моим данным, он сошел с ума. Нельзя ли
выяснить, где он находится?
-- Как фамилия?
-- Должна быть Размахаев.
-- Позвони через пару часов...
Тогда, коротая время, я завернул к
паталогоанатому-массажисту. Не очень-то он мне обрадовался и
дверь открыл со скрипом. Я думал, что наткнусь на любовника,
которого легко опознаю среди подозреваемых, но Горчицын был в
квартире один.
-- Подарили Кувыркалкиной букет от моего имени?
-- Подарил.
-- А она что?
-- Взяла, -- ответил он вяло.
Мы помолчали, думая каждый о своем.
-- Чай пить будете? -- спросил Горчицын, убирая паузу.
Я не смог побороть отвращения и отказался. В следующий раз
буду ходить к "голубым" со своей чашкой и заваркой.
-- Зачем вы соврали мне про деда с пуделем в бане?
-- Я не врал.
-- Врали, как сивый мерин.
-- Нет.
-- Так можно препираться до следующего утра, а утром
продолжить, -- сказал я. -- Послушайте, Горчицын, в ваших
интересах рассказать мне все, что знаете и о чем строите
догадки, ибо всякое отмалчивание и увиливание тормозит
следствие и наводит на ненужные подозрения. Вас можно привлечь
к ответственности на основании соответствующей статьи
Уголовного кодекса и временно поместить в Лефортовский
изолятор. чему вы вряд ли обрадуетесь, если, конечно, не
мазохист. Итак, вы знаете убийцу?
-- Не знаю.
-- Но догадываетесь?
Он неопределенно пожал плечами.
-- Откуда вам известен Заклепкин?
-- Какой Заклепкин?
