Максимыч удобно устроился, полулежа в койке. Мы затихли и я покатился в
бесконечное пространство облаков и мелькающей земли.
- Подъем. Капитан Синицын, старший лейтенант Колпаков на выход, -
рявкнуло радио над головой.
Я подпрыгнул и уставился на Максимыча.
- Максимыч, сколько время?
- Да всего двадцать минут спали. Пошли. Накаркал все же.
- Дежурной смены нет что-ли?
- Видно что-то серьезное.
Полковник ждал нас, стоя у окна.
- Очень сожалею, товарищи офицеры, но нужно срочно подняться в воздух.
Над Тонкинским заливом идет свалка. Там один наш уважаемый, трижды герой
Советского Союза, опять вляпался в потасовку. Американцы подняли четыре
эскадрильи, что бы отделать его по первое число.
- А как там мой самолет, товарищ полковник?
- Возьмите мой. Отправляйтесь быстрей, товарищи офицеры.
- Есть.
Люся ждала меня у крыла самолета начальника.
- Гриша, будь осторожней. Говорят, там появились ассы.
- Хорошо, моя радость.
Я поцеловал ее в щечку и стал взбираться в кабину МИГа.
В воздухе действительно творилось черт знает что. Мимо нас с
черно-белым шлейфом дыма пролетел уже безразличный ко всему МИГ. Американцы
нас не заметили, так как связавшись боем с группой наших самолетов, не
обратили внимание на выскочившие со стороны моря два истребителя.
Чтоб не выдавать себя в эфире, я качнул машину, знак "внимание" для
Максимыча и бросил ее наверх, чтобы набрать высоту и спрятаться за белыми
барашками облаков. Мы сверху обрушились на "Скайботы" и первым же залпом
пушек свалили двух американцев. Бой мгновенно прекратился. Уцелевшие
"Скайботы" ушли на Юг.
- Гриша, это ты? - позвал меня кто-то в эфире.
- Никак Василий? Живой, черт!
- Прекратите засорять эфир, - потребовал жесткий голос.
МИГи возвращались на базу.
Пожилой генерал, как панцирь отделанный колодками орденов грудью, пил с
нами водку и чувствовалось, он рад, что выскочил из этой передряги и теперь,
похлопывая всех по плечу, объяснял как он вертелся и обманывал противника.
- Кого сбили? - спросил я Максимыча.
- Сашку Шумилова. Хороший был парень. Фактически, чтоб спасти вот
этого, - он кивнул в сторону генерала, - прикрыл его своей машиной. Гриша,
пойдем отдыхать. Ну их к бесу. Завтра нам опять на задание, а этот уже не
полетит, пусть напивается.
- Пошли. Хрен с ними.
Люся ждала нас у нашего домика.
- Гриша, можно я к вам зайду?
- Для тебя наш дом всегда открыт, - начал было я.
- Входи, Люся.
Максимыч распахнул двери.
- Люся, ты займись чем-нибудь, а то нам надо привести себя в порядок, -
не унимался Максимыч.
- Хорошо. Я приберу у вас.
Мы забрали с кроватей полотенца и пошли в домик - душ, смывать с себя
последствия воздушных полетов.
- Люся к тебе неравнодушна, - мычал Максимыч под теплыми струями воды.
- Ох, красивая девка. Жалко, что вьетнамка. Будь я не женатый, ухлестнулся
бы за ней.
- Помнишь, как нас инструктировал особист: "Не заводите шашни с местным
населением. Особенно с женщинами. Помните, вы нужны разведкам всех стран. Мы
будем серьезно пресекать ваши посторонние связи".
- Да плюнь ты на них.
- Хотелось бы, да нельзя.
Мы помолчали и закончив мыться, оделись в отглаженные гимнастерки и
бриджи.
Внутри дома все сияло чистотой. На необычно белом столе Люся разливала
чай.
- Тебе, Гриша, надо крепкий настой чая с нашими травами. Еще моя
бабушка говорила: "Вот, доченька, травка, запомни, силу придает". Я ее тоже
положила.
- Наркотик наверно, - неуверенно сказал Максимыч.
- Да нет. У русских есть такая же трава, я только название ее не помню.
- Когда ты только успела?
Люся зарумянилась. Чай действительно был превосходный, он чуть
отдавался запахом неведомых цветов. Я почувствовал, как хмель последнего боя
начал уходить из крови и руки наливались привычной силой.
- Вот что ребята, - сказал Максимыч, - вы как хотите, а я иду спать.
Васька вернулся из больницы и свои домик открыл, так что я заночую у него.
Максимыч ушел.
- Я слышала про Мака..., - начала Люся.
- Не надо про Мака. Лучше скажи, где ты так здорово по-русски научилась
говорить?
- Я училась у вас, в России.
- Что, на техника по обслуживанию самолетов?
- Нет.
Люся заулыбалась.
- В холодильном институте.
- А как же...
- Кончила институт и уже во Вьетнаме направили на курсы механиков по
обслуживанию самолетов.
- А меня сюда отправили за хулиганство.
- Что ж ты натворил?
- Проскочил на МИГе под линией электропередач, на спор.
- Дурачок.
- Ты-то еще ласково сказала, а вот этот генерал, которого я сегодня
выручал, перечислил наименование всего скота, который пасется на пастбищах
или находится в домашнем хозяйстве, и все это относилось ко мне.
- Бедненький.
Она подошла ко мне и поцеловала ароматом неведомого мне чая.
- Давай спать, - шепотом закончила Люся.
Мне опять дали самолет командира. Крыло моего самолета так и не успели
залатать.
- Гриша, ты еще живой? - зашелестел английский язык в наушниках.
- А я думал, что я тебя вчера сбил?
- Ты подло сбил моего командира и теперь, задница, я тебе залью свинцом
горло вместо хвоста.
- Мак, покажись, а то я так испугаюсь, что возьму и вернусь назад.
- Смотри на солнце.
- Теперь твою лоханку увидел и сразу весь испуг кончился. Пусть твой и
мой напарники покрутятся в разных сторонах долины. Твой - в сторону моря,
мой - над горами. А эта территория наша. Согласен?
- Хорошо.
- Расходимся. Точка встречи над поворотом шоссе у моря.
Мне казалось, что он не оставил на моем самолете живого места, истерзав
его весь. Четыре пулемета молотили брызгами свинца все, что могли, даже мой
козырек. Я, как упорный маньяк шел к жертве на сближение. К сожалению, у
меня только прицельный залп и нет такой роскоши заливать все пространство
пулями. Казалось все, развалюсь, но в этот момент он затвердел на прицеле и
я нажал на гашетку. Мы падали на землю оба. Он без крыла, я еще мог
барожировать.
Мака выбросила катапульта, а я тянул в сторону Северо-вьетнамской
земли.
Гидравлическая жидкость вытекла из пробитых трубопроводов и шасси не
могли выйти из брюха самолета.
Самолет ударился брюхом о холм, подпрыгнул, и разрывая днище на
неведомо-откуда взявшихся камнях, понесся по маленькой площадке. Скрежет и
тряска прекратились. К самолету бежали вьетнамские солдаты.
Максимыч встретил меня, как будь-то мы расстались с ним вчера.
- Мак, сволочуга, жив, - бросил я первую фразу ему.
- Ага, - сказал он.
Как будь-то так и должно быть.
- Что нового?
- Ничего. Если бы вьетнамцы не сообщили сюда по телефону, что ты жив,
Люся бы сошла с ума.
- У них плохой транспорт. Я два дня ехал на каких-то животных.
- Я тебе сочувствую. У командира был?
- Был. Он новый самолет получит только через две недели.
- Ему повезло, да и ты счастливчик.
- Это точно. Только бить "скайбот" со стороны морды всеравно нельзя.
- Дурачок ты, Гришка.
Максимыч обнял меня рукой.
- Люся ждет. Иди к ней.
Он подтолкнул меня к двери.
Запыленный офицер появился в нашем домике неожиданно.
- Здравствуйте, товарищи офицеры. Капитан Синицин? - обратился он ко
мне.
- Да, товарищ майор.
- Крамаренко Степан Степанович. Начальник особого отдела дивизии.
- Чем могу служить, товарищ майор?
- А это - старший лейтенант Колпаков? - теперь обратил он внимание на
Максимыча.
- Так точно, товарищ майор.
- Погуляйте, пожалуйста, товарищ старший лейтенант.
Максимыч вышел.
- А я ведь к вам, Григорий Павлович.
- ???
- Не расскажите мне про Мака Блиндона?
- Мой начальник расскажет вам о нем больше, чем я знаю. Может
обратиться к нему?
- Не надо. Вы с Маком переговаривались по рации?
- Да. Мак все время сидит на нашей волне.
- Он вас вызвал на поединок?
- Да.
- О поединке знали все на аэродроме? Я имею в виду команду обслуживания
и летчиков.
- Естественно. Я не скрывал этого. Знал об этом и мой командир.
- В команде обслуживания есть вьетнамка, лейтенант, ее все зовут,
кажется, Люся. Она специалист - механик и тоже знала о поединке?
- Знала. Но причем здесь Мак Блиндон и Люся?
- Кто-то, неизвестный, сообщил вьетнамцам, а те нам, что ваш самолет
был умышленно испорчен. Мы обследовали самолет, там в горах. Действительно,
в правой пушке испорчен приемник снаряда.
- Чушь. Я сбил самолет Мака. И потом, он так поливал меня свинцом, что
мог и повредить пушку.
- Нет. Не мог. Пушка выведена из строя обыкновенной стальной шпилькой,
а самолет вы сбили левой пушкой и то я думаю, что и эта пушка была также
законтрена на шпильку, но то ли от вибрации, то ли от попадания случайной
пули, шпилька свалилась и выстрел состоялся. Поэтому Мак остался жив.
- Он мог бы остаться жив, если б я зафитилил в него и два снаряда. И
потом, если портить самолет, необязательно портить пушку. Можно взлететь и
сразу же разбиться, если кому-то захочется проковыряться в других местах
самолета.
- Я не буду с вами спорить, капитан. Пушку мы сейчас сняли и отправили
на экспертизу. Кстати, какие отношения у вас с Люсей.
- Нормальные.
- Ну, хорошо, капитан. О нашем разговоре никому ни слова. До свидания.
- Уверен, что говорили о Люсе? - сразу заговорил Максимыч.
- О чем еще можно говорить особисту.
- Что теперь будешь делать?
- Ничего.
- И то правильно.
Летаем почти каждый день. У нас снова потери. Летчики говорят, опять
проклятый Мак появился в воздухе.
- Как себя чувствуешь, Гриша? Говорят тебя не было потому, что
вытаскивали из твоей задницы свинцовые иголки.
- Чего-то тебя, Мак, все тянет на мою задницу. Уж не гомик ли ты?
В наушниках кто-то хмыкнул.
- Ах ты, недоносок.
Вдали показались четыре точки "Сейбров". Мы с Максимычем резко идем в
набор высоты. "Сейбры" отстают, потом проскальзывают в сторону моря. Теперь
мы бросаемся им вслед, как ястребы на добычу. Передний американец делает
петлю, стараясь встретиться с нами мордой своего самолета. Последний не
успевает сделать петлю, его просто разнесло на части от попадания снаряда
МИГа.
Опять начинается свинцовый бедлам и мы снова уходим вверх.
- Мак, у тебя горючего еще хватит?
- На тебя хватит.
- Прекрасно.
Они летят треугольником. Не целясь, я сверху выпускаю в эту кучу два
РСа(реактивных снаряда). Треугольник мгновенно распадается. Я нападаю на
передового. Американец понимает, что развернуться ему сложно и фигуры
высшего пилотажа замелькали в воздухе. Сижу на нем, как приклеенный. Он
опускается до воды, искусно ведя самолет в надежде, что я совершу ошибку в
которую попадает большинство летчиков. Клюнуть носом для выстрела нельзя
из-за большой скорости и оказаться за ним нельзя- из-за тяги его двигателя.
Все равно, нажимаю на гашетку и два снаряда проносятся над его фонарем.
Американец среагировал и самолет попал в объятья воды. Нет, он не плюхнулся,
не взорвался, а как хороший лыжник несется по волнам.
Резко подымаюсь наверх. Где же Максимыч? А вот и он. Его самолет,
вращаясь в медленном штопоре, и оставляя за собой спираль дыма шел в воду.
- Нет! Нет!
Все кончено. Самолет Максимыча взрывается от удара об воду. Черная
точка подонка, сделавшего свое дело, исчезает в небе.
"Сейбор", загнанный в воду, попал под волну и его двигатели зарылись в
