Гастон наклонился к моему уху:
- Немного вони, Молот, но стена здесь довольно шершавая, так что,
думаю, мы сможем пройти по краю.
Он соскользнул в канаву, нашел опору для ноги и исчез. Я скользнул за
ним, стараясь зацепиться ногой за какой-нибудь уступ. Стенная кладка была
грубой, с большим числом трещин и торчащих камней, но очень скользкая. Я
продолжал двигаться наощупь. Мы прошли мимо места, где свет блестел на
поверхности темной воды, стараясь оставаться в тени. Затем мы снова
оказались под стеной, нависшей над нами темной аркой. Журчание воды здесь
было громче.
Я попробовал взглянуть, что делается впереди. Гастон осторожно
спускался, его силуэт был едва различим. Я подошел поближе и вдруг увидел
решетку из железных прутьев, полностью перекрывающую проход.
Я полез наверх к решетке, опираясь на ржавое железо. В системе
обороны не было ни одной дыры, на что мы так надеялись.
Гастон отправился вниз и нырнул в канаву, пытаясь найти нижний край
решетки. Может быть, мы сможем поднырнуть под нее?
Внезапно я почувствовал, что скольжу вниз.
Но я держался крепко - это скользила сама решетка! Она со скрежетом
опустилась на четверть метра и с приглушенным лязгом остановилась. Ржавый
металл не выдержал нашего веса. На левой стороне прутья были сломаны и
хотя свободное пространство было слишком узким, родилась надежда его
расширить.
Гастон уперся руками в стену и налег. Я занял место рядом с ним и
добавил свой вес. Рама слегка повернулась, но недостаточно.
- Гастон, - предложил я, - может быть, попробовать подлезть под нее и
налечь с другой стороны?
Гастон отступил, и я опустился в вонючую жижу. Я просунул руку под
решетку, затем опустился до пояса... до груди, толкая решетку вверх.
Грубый металл царапал лицо и рвал одежду, но я не сдавался. И пролез-таки
под решеткой.
Я выполз наверх, весь истекая дерьмом и источая соответственный
аромат. Из тьмы позади Гастона раздался какой-то металлический лязг, и
вдруг наше убежище наполнилось грохотом автоматных очередей. В проблесках
выстрелов я увидел, как Гастон замер перед решеткой и... Он завис на одной
руке, схватившись за перекладины. Выстрелы не прекращались, на каменный
гребень стены выскочило несколько человек. Гастон дернулся и выхватил
пистолет.
- Гастон, - позвал я. - Скорее под прутья...
Но это не имело смысла. Он был слишком велик, чтобы проползти.
Один из стражников, держась за гребень стены одной рукой, стал
осторожно опускаться к проему, закрытому решеткой. Он осветил нас
фонариком, и Гастон, продолжая висеть на одной руке, выстрелил в него.
Стрелок упал в поток, подняв тучу брызг. Гастон, задыхаясь, крикнул:
- Это... все...
Пистолет выпал из его руки и тут же исчез в мутном потоке.
Я старался как можно быстрее лезть, скользя и цепляясь. Я не свалился
камнем вниз только каким-то чудом. Две солдата тащили изо всех сил
заклинившее в проеме тело. Даже в своей смерти Гастон прикрывал мой отход.
Я, прислонившись к стене, стоял с пистолетом в руке.
Улица была пустынной. Должно быть, охранники решили, что поймали нас
в западню, и поэтому с этой стороны стены никого не было. Я отошел на
несколько шагов и выглянул за угол. По площадке башни двигалась тень. Там
до сих пор дежурил только один часовой. Это он, должно быть, услыхал шум
опускающейся решетки и поднял тревогу.
Я выглянул на улицу и узнал Оливковую аллею - ту улицу, по которой я
уже имел счастье пройтись десятью днями ранее.
Она спускалась вниз, поворачивая направо. Именно туда я должен пройти
- через открытую улицу, под огнем пулемета. Так хотелось немного побыть в
тени башни, но этого нельзя было делать!
Я рванулся вперед, только бег мог спасти мою жизнь. Прожектор
зашевелился, качнулся из стороны в сторону, обнаружил меня и отбросил мою
тень на пыльные стены и булыжники. Инстинктивно я рванулся в сторону. И
тут же затрещал пулемет, и пули засвистели по камням слева от меня. Сейчас
я был в тени и мчался под защиту стен, маячивших впереди. Круг света все
еще искал меня, когда я нырнул за поворот. Я бежал в полной тишине.
Обитатели этих покрытых шрамами домов научились сидеть тихо за
закрытыми ставнями, когда шла стрельба на узких улочках.
Далеко позади снова и снова слышался свисток часового.
Случайный выстрел взбил пыль впереди. Я продолжал мчаться.
Вдруг до меня донесся стук бегущих ног. Я быстро пробежал взглядом по
темным лавчонкам, пустым и жалким, пытаясь отыскать ту, которой мы
воспользовались в день ухода из дворца, и в которой восседала древняя
старуха. Эта лавчонка, насколько я помнил, была крохотной, с обшарпанным
серым навесом и черенками разбитых горшков, разбросанными перед дверью.
Я почти пробежал мимо, но вовремя спохватился, притормозил и нырнул
под навес, едва справившись с жестким брезентом, с трудом нашел проем и
протиснулся в него.
Теперь я тяжело дышал в кромешной мгле. Снаружи были слышны крики,
топот ног. На некоторое время я получил передышку.
Им был неизвестен этот ход.
Я взглянул на часы. В этом мире войны все происходило слишком быстро
- еще не было даже половины девятого. А ушел я из дому в половине
седьмого. За эти два часа я убил двоих, и один отдал жизнь за меня. Я
подумал, насколько легко человек может возвратиться к своему древнему
ремеслу смертоносного охотника!
Внезапно в этой темноте на меня навалилась смертельная усталость. Я
зевнул и сел на пол. Меня охватило неумолимое желание лечь и уснуть, но
вместо этого я встал и наощупь двинулся по проходу. Я еще не завершил
своего дела, хотя и достиг уже многого - я во дворце, не раненый и
вооруженный. У меня было все, на что я имел право надеяться - шанс
сразиться.
Я уже не был нетерпеливым новобранцем, я шел теперь как закаленный
боец, ожесточенный необходимостью, как настоящий убийца. Я был вооружен, и
мне нечего было терять. Я был весь в боевых шрамах. И я намеревался
победить.
Через полчаса я приоткрыл дверь и выглянул в тот же самый коридор,
куда меня высадили так опрометчиво две недели назад из шаттла Империума.
Коридор не изменился. Я вышел, осторожно закрыл за собой дверь и двинулся
по коридору, прислушиваясь, чтобы не попасть в ловушку. Помня, в какой
стороне лифт, я направился в противоположную сторону.
Увидев первую дверь, я осторожно нажал на ручку и, к своему
удивлению, обнаружил, что она не заперта. Я осторожно заглянул внутрь и
увидел, что это спальня. Войдя туда, я заметил при слабом свете
светильников широкую кровать, большой письменный стол у дальней стены,
встроенный шкаф, небольшое кресло и через слегка приоткрытую дверь -
просторную ванную комнату. Я закрыл за собой дверь и пересек комнату,
встав возле окон. На них были стальные ставни, упрятанные за шторами.
Ставни, шторы и стены были зеленого цвета. Я закрыл ставни, подошел к
столу и включил настольную лампу. В этот вечер мне уже чертовски надоело
ходить впотьмах и наощупь.
Комната была красиво отделана, просторна, с пушистым серо-зеленым
ковром на полу и несколькими акварелями на стенах. Внезапно я ощутил
исходящий от меня запах. Я вывалялся в грязи, нырял в сточную канаву, полз
по вековой пыли. Не задумываясь о последствиях, я швырнул одежду возле
двери в ванную и отправился мыться.
Мылся я более получаса, а потом решил простирнуть мундир, ведь больше
мне нечего было одеть. А потом напялил отличный купальный халат и вернулся
в спальню.
Мое притупленное сознание подсказывало, что я поступаю опрометчиво. Я
попробовал было встряхнуться, но не смог. Почему-то я чувствовал себя в
полной безопасности, а так дело не пойдет, подумал я. Но ведь даже если я
встану, что помешает мне заснуть стоя? В подтверждение этому я снова
широко зевнул.
Я уселся на стул напротив двери и приготовился ждать. Последнее, что
я помнил, это то, что я встал и выключил свет. Как я снова сел в кресло, я
уже не помню.
12
Мне приснилось, что я лежу на берегу моря, и солнце весело играет на
волнах. Оно слепит мне глаза, и я отворачиваюсь.
Наконец, мне это надоело, я заерзал в кресле, открыл глаза.
Голова у меня отчаянно гудела.
Я взглянул на бледно-зеленые стены комнаты, на серо-зеленый ковер. В
комнате было тихо, и я не рисковал шевелиться, чтобы не разбудить боль,
дремавшую в моем теле.
Дверь была открыта!
Я помнил, что выключил свет - и ничего больше. Кто-то включил его,
кто-то открыл дверь. Я пробрался сюда, как убийца, и кто-то нашел меня
спящим, когда силы покинули меня.
Я осторожно выпрямился и понял, что в комнате я не один.
Повернув голову, я увидел перед собой человека, который спокойно
сидел в кресле слева от меня, руками сжимая подлокотники из красного
дерева. Он улыбался. Мне показалось, что я смотрю в зеркало.
Я не шевелился, уставившись на него.
Его лицо было более худым, чем мое, и более морщинистым, кожа лица
загорелая, а волосы - пожелтевшие под африканским солнцем. Но все-таки я
смотрел на себя. Не на близнеца, не на двойника, не на прекрасного актера
- это я сам сидел в кресле.
- Вы крепко спали, - сказал он. Мне показалось, что я слышу
магнитофонную запись своего собственного голоса, но этот голос
по-французски говорил безупречно.
Я шевельнул рукой. Мой пистолет все еще при мне. А человек, которого
я пришел убить, сидит всего в трех метрах от меня - одинокий и
беззащитный. Но я пока не готов стрелять. Возможно, вообще не буду
готов...
- Вы достаточно отдохнули, - продолжал мой двойник, - или же еще
немного поспите, прежде чем мы с вами побеседуем?
- Я отдохнул, - твердо ответил я.
- Я не знаю, как вы сюда попали, - сказал он. - Но достаточно того,
что вы здесь. Я не знаю, что мне принесет этот поворот судьбы, но что
может быть лучше, чем найти брата.
Не знаю точно, каким я ожидал встретить диктатора Байарда - мрачным
негодяем, хитрым интриганом, маньяком с выпученными глазами.
Но я никак не ожидал встретить во плоти образ самого себя с
добродушной улыбкой и изысканной манерой речи - человека, назвавшего меня
братом.
Он посмотрел на меня с выражением крайнего интереса.
- Вы отлично говорите по-французски, но маленький английский акцент
все же слышится, - усмехнулся он. - Или, возможно, американский? А?
Простите мое любопытство. Лингвистика, акценты - все это мое хобби, а в
данном случае я заинтригован вдвойне.
- Я - американец.
- Забавно. Я мог бы и сам родиться в Америке - но эту длинную скучную
историю я расскажу вам как-нибудь в другой раз.
В этом нет никакой необходимости, подумал я, когда я был мальчиком,
мой отец часто рассказывал мне эту историю.
Он продолжал. Голос его был сильным, но дружелюбным.
- Мне сказали, когда я вернулся в Алжир десять дней назад, что здесь
видели человека, очень похожего на меня. В моем кабинете были найдены два
трупа. Все это вызвало большой переполох, и, как это часто бывает,
поползли разные слухи, но я был поражен разговорами о своем двойнике. Я
хотел встретиться с ним и побеседовать, я столько времени здесь совершенно
один. Эти толки расшевелили мое воображение. Конечно, я не знал, что
привело этого человека сюда, - Байард развел руками. - Но когда я вошел в
эту комнату и обнаружил, что вы здесь уснули, я сразу же понял, что вы
пришли сюда только с дружбой. Я был тронут, увидев, что вы пришли сюда по
доброй воле, вверив себя в мои руки.
