Марк Сергеев.
Машина времени.
1971
ПРОЛОГ
в котором папа Спиридонов удивляется, но понять ничего не может
Петр Васильевич Спиридонов проснулся внезапно. Ему чудились какие-то
голоса, негромкий скрип-точно кто-то осторожно открывает окно, чудился еще
какой-то звук-тонкий, противный, похожий на вой сирены. Говорят, что комары-
существа совершенно безобидные, а все дело в комарихах- их кровожадности нет
предела. Петр Васильевич стукнул себя по носу-и вой сирены смолк. "Так тебе
и надо, кусучка проклятая!"-подумал Петр Васильевич, нащупал на тумбочке
пачку сигарет, зажигалку. Посыпались искры, вспыхнул огонек, неярко осветив
комнату-темные бревенчатые стены, покрашенный белой масляной краской
потолок, кровати детей- Кольки и Милочки. И тут-то папа Спиридонов удивился:
постели были пустые.
- Хо-хо! - сказал Петр Васильевич и поднял зажигалку повыше.-Это уже
становится интересным!
Он сунул ноги в шлепанцы, подошел к постелям детей, еще не веря себе,
пощупал одеяла, взглянул на часы-они показывали пять минут четвертого - и
забеспокоился не на шутку. Тут увидел он, что окно распахнуто, подбежал и
посмотрел растерянно на тайгу, черными зубцами уходящую в небо. Роса со
звоном скатывалась с листьев, где-то пробовала охрипший заспанный голос
птица, лес, казалось, разминал затекшие за ночь плечи - шорохи, хруст,
потрескивание.
Испуганный папа Спиридонов стал будить жену:
- Аня, - говорит он, - Аннушка, да проснись же!
- Что тебе не спится?-рассердилась жена.-Ночь-полночь, а все тебе покоя
нет.
- Понимаешь, Аннушка, они это самое...
- Кто? Что? Ты уж говори пояснее.
- Исчезли они, Аннушка, сбежали, пропали!
- Ой, господи! Да кто пропал-то? Можешь ты мне сказать, в чем дело?
- Дети пропали!
- Послушай, Петр Васильевич, тебя вчера, случаем, никто чайком покрепче
не угостил? Или, может, приболел, а? Дай-ка я лоб пощупаю.
- Ну что ты, Аннушка, право. Дети, говорю, пропали, а ты со всякими
пустяками.
- Какие дети?
- Она еще спрашивает, какие! Да наши же - Коля и Милочка!
Жена все же пощупала лоб Петра Васильевича, взглянула на него
сочувственно, как на тяжелобольного.
- Не мели чепухи, Петя,-сказала она, покачивая головой. - Вон же они
спят.
Петр Васильевич повернулся к постелям детей, и его глаза округлились от
удивления. Он даже ущипнул себя на всякий случай: дети и в самом деле мирно
спали. Тут папа Спиридонов почувствовал боль в пальцах- зажигалка, которую
он все еще продолжал держать в высоко поднятой руке, раскалилась, бензин в
ней догорал.
Прошел час и второй, а папа Спиридонов все не мог прийти в себя.
Недоуменно пожимая плечами, он поставил на тумбочку будильник, который
ненароком уронил на пол, и закурил.
Отвернувшись к стене, новый сон рассматривала жена. Спал, уткнувшись
носом в подушку, Колька, Милочка причмокивала губами.
"Окно!-вдруг подумал Петр Васильевич.-Окно! Оно-то оказалось раскрытым, а
я сам с вечера его запирал, чтоб комары не налетели".
Он нашарил в темноте шлепанцы, подбежал к окну. Оно было добросовестно
закрыто на все запоры.
Петр Васильевич рассеянно сунул сигарету горящим концом в рот, вскрикнул.
- Что?-сквозь сон проворчала мама.-Опять исчезли?
- Да здесь они, здесь... Спи.
Петр Васильевич, стараясь не шуметь, добрался до кровати, улегся и
подумал: "Пожалуй, завтра надо зайти к врачу".
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
БОГИ В ПИОНЕРСКИХ ГАЛСТУКАХ
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
в которой Кольке Спиридонову приходится доказывать свою храбрость
Возможно, друзья, вы помните тот знаменательный и нашумевший футбольный
матч между командами "Синий лопух" и <Ураган", о котором вот уже несколько
лет с улыбкой вспоминают в Прибайкальске. Вратарем "Синего лопуха" был Димка
Смирнов, но, поскольку сделался он невидимкой, в воротах его сменил Колька
Спиридонов. Паренек он был неприметный, даже в футбольной команде был всего
лишь запасным, но после прошлогодних событий его не называли иначе, как
"краса и гордость нашего класса".
Дело в том, что сразу же после истории с Волшебной галошей, когда с
помощью невидимок команда "Синий лопух" одержала блистательную победу,
Колька Спиридонов так загордился, что подал заявление капитану команды Феде
Тузи-кову с требованием перевести его, Кольку, из запасных в основной
состав. Затем он стал рассказывать о матче такие небылицы, что вскоре уже
все школьники от первого до четвертого класса были уверены: если бы не
Колька-победа досталась бы "Урагану". И тут, в самый разгар своей славы,
Колька Спиридонов побил рекорд по плаванию: десять минут плыл он стилем
"топор" по могучим волнам родного языка, пока учитель Анатолий Петрович не
сказал:
- Ладно, Спиридонов, краса и гордость нашего класса, ставлю тебе, так и
быть, тройку. За храбрость. Храбро плаваешь в незнакомой стихии.
"Краса и гордость" с пунцовым от стыда лицом протянул дневник. Он сейчас
бы предпочел заслуженную, честную двойку.
На некоторое время Колька Спиридонов притих, да и вся история с
невидимками и зеленобородым волшебником стала забываться, как вдруг...
В начале августа папа Спиридонов достал четыре путевки в дом отдыха
"Елочки", погрузил чемоданы на попутный грузовик, помог маме и Милочке
забраться в кабину, захлопнул дверцу, а сам вместе с Колькой забрался в
кузов.
И навстречу им выплыли горы. Горы, покрытые лесом.
Сосны и березы взбегали по крутым склонам, но, вероятно не хватало им
силенок добраться до вершины, взлететь на каменистый белый, ослепительно
чистый гребень. И они остановились-кто почти у самой вершины, кто пониже, а
другие я совсем у берега речки Кынгырги. Берег был забросан валунами,
похожими на чисто вымытых спящих свиней. Кынгырга по-бурятски значит
"сигнальный барабан". Она и впрямь гремит и гремит неумолчно. Резкой дробью
будит и тайгу, и горы, и дом отдыха "Елочки", примостившийся в этой глуши.
Его корпуса, точно светлые цветные кубики, затерялись среди, величественного
сине-зелено-розового мира.
События, которые вновь сделали Кольку героем дня, начались утром. Как
всегда, с пронзительным свистом он выскочил из засады-дверей домика. Как
всегда, запутался в шнурках-незавязанные, они болтались маленькими черными
змейками,-упал, поднялся, снова засвистел и крикнул:
- За мной!
И тогда с большой алюминиевой кружкой в руке и полотенцем через плечо
выбежала из дома Милочка. Рядом со своим долговязым братом-шестиклассником
она казалась совсем маленькой, хотя была всего на полтора года младше и уже
перешла в четвертый класс.
По тропинке, что петляла в тайге, перепрыгивая через растопыренные корни
деревьев, прячась в мохнатой, обрызганной капельками солнца-так сверкала
роса!-траве, бежали Колька и Милочка к реке Кынгырге, бежали, размахивая
полотенцами.
И тут из кустов-будь она проклята!-выскочила, как ошалелая, кошка и
бросилась под ноги Кольке. Тот в ужасе замер, потом испуганно топнул ногой и
закричал:
- Рррысь! Бррысь!!!
Милочка засмеялась:
- Мурка, Мурочка, мур-мур-мур...- позвала она. И кошка подошла и стала
тереться о ее ноги.
Да, такого конфуза Колька не ожидал. К реке ему уже не хотелось бежать,
но что поделаешь-с грязными руками за стол не сядешь, мама так высмеет, что
и рад не будешь, И чего это все мамы только и делают, что заставляют мыть-то
уши, то руки, то шею намыливай, беда. Он зачерпнул ладошкой воды, размазал
ее по щекам и носу и мрачно стал чистить зубы. Зато Милочка была довольна -
уж теперь-то она отыграется за все!
- А все-таки ты трус,-сказала она,-самый настоящий.
- И вовсе не трус. Просто от неожиданности.
- У тебя все от неожиданности... Трус и только. Вот ребята-то будут
смеяться: Колька рыси испугался и от кошки убежал!
И тут Милочка поняла, что у нее получилась хорошая дразнилка:
Колька рыси испугался, побелел и задрожал, Колька рыси испугался и от
кошки убежал!
- Ты еще дразниться! - закричал Колька, зачерпнул в ладошки воду и вылил
ее Милочке за ворот. На удивление сестра не заорала, а только вздохнула:
- Эх... А еще старший брат...
Кольке стало стыдно.
- Ну, ладно,-пробормотал он,-не сердись. Я же просто так. Просто так я...
-И вдруг разозлился снова:-А чего ты дразнишься?!
И тут Милочке пришла в голову одна забавная мысль:
- Знаешь что? - предложила она.
- Ну...
- Я-то тебе верю, что ты смелый человек, но ребята, понимаешь...
- А что ребята? Ребята-то что?
- А ребята ведь не отстанут...
- Да они же и не узнают ничего.
- Узнают. Еще как узнают!
- Попробуй только расскажи!
- А ты не грози... Тоже мне храбрец посреди овец. Вот что я придумала. Я
повешу на старой лиственнице свою косын-ку. Если ты ночью, в три часа
ноль-ноль, принесешь ее, - я поверю, что ты не трус и никому-никому не скажу
про Мурку. Ладно?
- Ладно,-снисходительно бросил Колька, хотя, сказать по совести, на душе
сразу стало как-то муторно, как при взлете или посадке самолета.
Старая лиственница. Ей пятьсот лет! Старому городу Прибайкальску только
триста лет. А в те дни, когда появился в нем первый дом, не дом даже, а
малюсенькое зимовье, лиственнице было уже два века. Стоит эта древность
глубоко в тайге, почти в километре от дома отдыха "Елочки" И днем-то к ней
пройти нелегко-по тропинке все в гору, а ночью... Но ничего не поделаешь
назвался груздем-полезай в кузов.
Колька снова наступил на собственный шнурок и растянулся под кустом
черемухи. Сверху полился на него дождь прозрачных крепких капель
- Это тебе за меня!-засмеялась Милочка.- Будешь знать, как обливаться!
ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой рассказывается, чем заканчиваются ночные прогулки в лесу
В двенадцать часов вечера в Доме отдыха выключали свет. Помигав немного,
чтобы те, кто не успел юркнуть под одеяло, улеглись, гасли фонари перед
корпусами, затем в одно мгновение погружались во тьму, сливались с лесом и
горами дере вянные коттеджи, и наступала тишина.
Перед тем, как лампа мигнула в последний раз. Милочка негромко, чтоб не
слышали родители, окликнула Кольку, показала ему три пальца, отвернулась к
стене, натянула повыше одеяло и притворилась спящей. На самом деле она
лежала и подглядывала пойдет Колька в лес или нет?
Наконец она услышала скрип- Колька осторожно раскрывал створку окна.
Милочка взглянула-не проснулись ли родители -и отбросила одеяло: оказывается
она так и легла в платье. Тихонько, почти бесшумно, Колька влез на
подоконник, мягко спрыгнул вниз. Он так был сосредоточен, что не заметил,
как створка растворилась вновь и на землю спрыгнула его сестрица.
Тропинка, по которой он сейчас шел, была такая же, как и та, по которой
перебежала ему дорогу противная кошка. Да, тропинка была такой же, но как
неузнаваемо все вокруг! Узловатые сучья деревьев похожи на скрюченные руки.
Вот-вот они схватят за плечи. Корни ставят тебе подножки, и ты плюхаешься
носом в мокрую траву. Хорошо еще, если в траву! А шорохи? Они идут следом,
не отставая. А всхлипывания ветра?
Да, надо сказать, что не каждый согласился бы отправиться в ночной лес.
Вот вы, например, отправились бы? Наверное, нет. А Колька пошел. Что ему
лес! Что ему ночь!
Все бы хорошо, если бы не эти зловредные шнурки. Есть же на земле люди,
мастерски умеющие их завязывать. У Кольки никогда не хватало времени осилить
эту премудрость. Он наступил на шнурок, но в темноте показалось ему, будто
кто-то схватил правую ногу и не отпускает.
- Ой, мама!-вскрикнул Колька, рванул ногу изо всех сил и упал, крепко
ударившись о корень. В глазах поплыли цветные круги, а над головой раздался
