сон наиболее крепок и неотвязен. Факт тот, что снял он с себя зонную робу,
клифт на рыбьем меху, разодрал на полосы, связал вервие, укрепил за опору
шконочную, уперся руками -- и в ад, без надежды на покаяние и христианское
погребение.
Сидельца трудно удивить смертью, всегда она рядом. Одни досадовали, что
лишились слова божьего, вселяющего надежду и изгоняющего скуку, иные
предоставили горевать соседям, а сами быстро -- кто успел -- поделили
дневную и вечернюю пайки, так и нетронутые отцом Амелио, да еще утреннюю
пайку с приварком. Козырную шконку тоже освоили в момент и без
предрассудков. Выводы же сделаны были народом вполне конкретные, поскольку
вся жизнь сидельца конкретна и не до абстрактных парадигм и силлогизмов ему:
с Лареем шутки плохи, не по нему -- так уроет.
* * *
В Бабилоне Гекова рать с воодушевлением приноравливалась к
самостоятельной жизни. Война практически закончилась, жить стало попроще.
Заочное руководство издалека -- это совсем другое, чем тяжкий
постоянный догляд сурового Ларея. Эл Арбуз и Тони Сторож достаточно легко и
быстро вошли в уголовный бомонд столицы в качестве полноправных Дядек,
мелкие инциденты и одиночная стрельба в счет не шли. Сложнее было с Парой
Гнедых: они жестко правили двумя профсоюзами -- портовых рабочих и
транспортниками, не собираясь делиться властью и полномочиями ни с кем,
включая соратников по "Коготку", протянули лапы и к курортному Хаммору,
столице кинобизнеса. Они же, с благословения Гека, совершали набеги на
владения иневийских и фибских гангстеров. Природа не наделила ни одного из
братьев особым умом, но борзости, настырности и здравого смысла им вполне
хватало, чтобы процветать и неукоснительно следовать линии, прочерченной для
них Лареем. А Ушастый, так тот вообще считал себя зырковым по Бабилону, оком
Лареевым. По жесткости своих понятий и беспримерной, нерассуждающей
преданности кумиру он занимал самый крайний, экстремистский фланг в рядах
организации Гека. Его территория и влияние не шли ни в какое сравнение с
владениями Сторожа и Арбуза, команда боевиков насчитывала от силы два
десятка парней, но именно он собирал деньги в общак, в том числе и со
Сторожа с Арбузом, и с Гнедых. И "Пентагон" в лице Малыша однозначно
ориентировался на Ушастого. Даже братья Гнедые, Пер и Втор, не решались
скалить на него зубы, а бывало -- и советовались с ним по некоторым
деликатным вопросам. Никаких деловых отношений ни с кем, кроме как со
"своими", из роскоши -- только длиннорылые моторы с броней и бабы в
"нерабочие часы"... Дела в "китайском" районе продвигались туго: Ушастый
привык экономить время с помощью пластида и автоматов, что приносило плоды
даже в гнилых винегретных районах, но здесь все было совсем иначе.
Узкоглазые на прямой конфликт вроде бы и не шли, на все соглашались, но...
Денег от них не поступало, его людей никто и никак не мог понять,
ставленники же из местных, двое уже за три месяца, бесследно пропадали...
Ушастый злился, посылал карательные экспедиции, хотя и трудно было врубиться
-- кто там у них основной и всем заправляет, но результат получался прежний:
с тем же успехом можно было пинками наказывать землю...
Сказать, что вся Гекова шатия-братия жила между собой душа в душу, было
бы сильным преувеличением: центробежные процессы разводили вчерашних
соратников далеко друг от друга; Гнедые завидовали Сторожу, тот Арбузу,
Арбуз опасался Ушастого, Ушастый недолюбливал Сторожа и Арбуза, те -- его,
Сторожа раздражали и тревожили пограничные действия Гнедых, Малыш мечтал о
воле и постоянно слал на волю Ушастому язычки с претензиями к нему и
остальным... Единственное, что цементировало их воедино, -- страх вызвать
недовольство Ларея и потерять его расположение и уважение.
Удила ослабли, Ларей сидел далеко, но он был все еще жив. Его
добровольная "схима" по-разному была воспринята ближайшими: Сторож, Арбуз и
Гнедые не одобряли про себя Лареев задвиг и первое время чувствовали себя
несколько неуютно без опеки и, как бы это сказать, без "последней
инстанции", на которую можно было бы свалить бремя окончательного решения
серьезной проблемы с непредсказуемым результатом. Но они скоренько привыкли,
и временами им казалось, что в перспективе и без "шефа" вполне реально
делать дела. Малыш и Ушастый с глубоким уважением оценили такое решение,
хотя и не вполне понимали его причины. Из ближних один лишь Фант (Малоун,
как непричастный к "делам", не в счет) остро переживал уход Ларея: он, Фант,
не бог весть какой вождь, но был при "шефе", подчинялся только ему, был
относительно свободен в деньгах и планах; а теперь приходилось выбирать --
на кого ориентироваться. Тони Сторож был пообразованнее Арбуза и не такой
жесткий, но Арбуз зато не собирался вникать в детали, довольствуясь
результатами и следуя правилам, установленным при Ларее. Ушастый же и Гнедые
Фантом даже не рассматривались: техника сложнее ножа и автомата была
недоступна их пониманию, так что Фант выбрал Арбуза себе в патроны, от него
же получал деньги и дополнительные, помимо рутинных, задания.
Когда на Ушастого пришла с пересылки последняя по времени малява от
"шефа", тот не колебался, собрал всех основных, довел до них содержание
посланий, передал приветы и потребовал денег, людей, полномочий и
подстраховки: предстояло ехать в стотысячный городишко Белая Сельва, где
располагались аж три зоны, в том числе и та, куда сосватали Ларея, и
попытаться решить (и не то что попытаться -- решить однозначно) проблемы,
поставленные перед ними Лареем. Следовало собрать всю доступную информацию
по обеим сторонам "колючки", поискать подходы к администрации, разместить на
некоторое время десяток толковых ребят с убедительными документами, деньгами
и разнокалиберным "стрекоталовом", наладить "коней" для зоны, быть готовыми
к неожиданностям.
Гнедые вызвались поехать и оперативно все возглавить, но Ушастый не
доверял их горячему нраву и слабому знанию зонной специфики, о чем и сообщил
им прямо, не выбирая выражений. Гнедые не смолчали и принялись отругиваться,
не возражая по существу, поскольку все же понимали правоту Сержа (Серж
Кордилья -- так записали Ушастого в церковной книге при его рождении, а
кличку он получил много позже, по очевидному признаку) насчет опыта и
знаний. Арбуз повысил голос, хряснул мохнатой пятерней по столу и прекратил
базарный гомон: правильно, Серж должен ехать, но и они все готовы сделать то
же в любой момент, если понадобится. С деньгами проблем не будет, если речь
идет о черной наличке, а людей и документы подберем, тщательно, но быстро,
суток за двое -- за трое. Если потребуется белый нал, Втор обеспечит в
нужном количестве и Тони, вероятно, добавит из своих каналов. И Фант поедет
с оборудованием и ассистентами. Нет возражений? Нет. Тони останется здесь
при любом раскладе и в случае чего повоюет за всех -- гниды вокруг так и
шастают. Тони, что скажешь?
Тони говорил на совещании меньше всех боссов, но вместо ответа вывалил
на стол три папки с информацией: по городу Белая Сельва, по офицерскому
составу зоны (недавно сумел купить "крота" в канцелярии сектора департамента
по зонному хозяйству Юго-Востока), по городской администрации (оттуда же).
-- Это к вопросу о том, кто на месте может больше пригодиться. С
белналом сейчас напряженка, но -- наскребем сообща, после сосчитаемся, кто и
чего тратил... Надо будет, жребий кинем -- имеется в виду, мы с Элом, кому
ехать, кому оставаться. В остальном возражений вроде как нет.
На том и порешили. Мнения Фанта, как самого младшего на совещании, не
спрашивали, но он и сам был рад-радешенек хоть чем-нибудь непосредственно
помочь шефу там, на месте...
Стукнула и открылась форточка на входной двери, отъехала прозрачная
плексигласовая загородка, и в затихшую камеру просвистел пропитой шепот
надзирателя:
-- На "Лэ"...
-- Лессинг.
-- Еще...
-- Ларей.
-- Да. На "Сэ"...
-- Симс. -- Сим-Сим почти выкрикнул свою фамилию, в тревоге от того,
что его с шефом могут разлучить по разным зонам. Но надзиратель погасил его
тревогу дежурным "да" и проговорил негромко:
-- На выход, с вещами...
Глава 9
С ладони неба
У врат Земли и Феба
День стекает в ночь.
Что такое "локалка"? В прежние времена зона разделялась на две основные
и несколько мелких зонных образований. Основные -- это жилая и рабочая зона,
а есть еще и кумовской домик, и казармы охраны, и караульные помещения, и
вахта... Рабочая -- промзона, функционально разбита на ряд цехов или
автономных производств, жилая -- ряды бараков, клуб, котельная, столовая и
так далее... Но покойный Господин Президент Юлиан Муррагос в самом конце
долгого правления привел свой порядок и в пенитенциарную систему: жилые зоны
еще и внутри обрели перегородки из колючей проволоки, чтобы не шастали
сидельцы из барака в барак, занимаясь неположенными деяниями, чтобы не
мешали Конторе заниматься нелегким делом в местах заключения -- управлять и
исправлять. Теперь каждый барак имел свой клочок территории, затянутый
колючкой и сеткой-рабицей: хочешь -- так сиди, хочешь -- на соседей
посматривай. Сообщение между "загонами" осуществляется через специальные
проходы-двери, возле каждого несут дежурство сидельцы с повязками,
зарабатывают дополнительные передачи, свидания, а то и досрочное
освобождение. В скуржавых и близких к ним по духу зонах -- все просто: с
белой повязкой ДСА (добровольное содействие администрации) ходят даже
"основные", блатные властители зоны; повязочников там -- тьма, это чуть ли
не привилегия. В "черных" зонах, где сидельцы ориентированы на ржавую пробу,
случаются с этим и проблемы, когда никто не хочет на себя цеплять "псовый"
знак, обрекающий носящего на презрение и участь изгоя. Но и там, как
правило, вакантные места все же заполняются сидельцами из неуважаемого
отребья: кто-то должен и выгребные ямы чистить, и по полу шнырять...
Ушастый сумел загрузить унтера из канцелярии двумя тысячами талеров и
ящиком приличной трехлетней "конины" иневийского розлива: Ларея и Симса
определили в четвертый отряд, где и промзона стояла локально, за забором,
поскольку в промзонном четвертом цеху работали с клеем на ацетонной основе.
Строже строгого налажен был в цехе контроль за расходованием драгоценной
массы, но все равно то там, то сям находили сидельца в глухой отключке --
добыл и надышался!
Таким образом, в этом пункте пожелание шефа было выполнено, но работы
все еще оставалось через край. Двоих надежных ребят также удалось определить
в "четверку". Вольняшка-телефонист согласился "водить коней" -- проносить
через вахту запретное (еще бы он не согласился -- дело привычное, а эти
платят втрое!)... Он же, вольняшка, подсказал, с кем из вахтенной службы
"можно иметь дело"...
На зону подвезли вечером, когда сидельцы уже поужинали и коротали срок
в бараках. В субботу их повели бы в клуб, на просмотр кинофильма, но была
среда.
Осень в этих краях скоротечна: две недели дождей, потом заморозки со
снегом, потом снег с морозом, потом морозы с метелями, за ними метели со
снегом... Полгода -- и опять весна перед коротким летом.
Этап намерзся еще перед вахтой -- хотя по местным понятиям и не холодно
было, но вновь прибывшие не перешли еще на зимнюю форму одежды, вдобавок и
без жратвы остались, дрожали -- кто в чем...
