некоторые признаки изменений можно обнаружить и в более раннее время. В главе
2 мы описываем начало изменений. Прогрессивное развитие Запада, хотя, быть
может, медленное и извилистое, но весьма значительное, длится уже пять
столетий. Правда, по современным критериям оно осуществлялось под давлением
бедности. Начиная с XIV века, серия катастроф сделала ясным, что страны Европы
не в состоянии поддерживать устойчивость роста. Есть смысл в обзоре их
институтов, как для сопоставления с теми, которые взлелеяли рост Запада, а
также, пожалуй, и для напоминания о том, как легко реформы капиталистических
институтов могут вернуть нас к атавизму.
Богатство Запада началось с роста ремесла и торговли, впервые отмеченного в
XII веке в Италии и ускорившегося с середины XV века. В главе 3 мы доводим
рассмотрение до 1750 года. За этот период в Европе развился сравнительно
независимый класс профессиональных торговцев, которые, так или иначе,
научились избегать политического и религиозного контроля, характерного для
раннего феодализма. Европа была еще преимущественно сельскохозяйственной, но
за это время и сельское хозяйство изменилось в направлении к современному
монетаризованному сельскому хозяйству. Развитие новых производств за пределами
юрисдикции гильдий существенно ослабило их контроль. Короче говоря, это был
период развития плюралистического общества, в котором экономика (так же, как
наука, религия, литература, искусство и другие сферы жизни) обрела
сравнительную независимость от политического контроля. Возник целый ряд
институтов, необходимых для эффективного функционирования хозяйства. В главе 4
мы даем обзор развития ряда таких институтов.
В главе 5 рассматривается период от промышленной революции до 1880 года, то
есть период индустриализации Запада. Это было время поразительного
экономического роста, но институциональные основания при этом оставались почти
такими же, как в 1750 году. Унаследованные Западом от раннего периода развития
торговли система морали, права собственности, виды организации, банки,
страхование, формы кредита и пр. оказались достаточными для обслуживания
гораздо более высокого уровня промышленного развития, достигнутого к 1880
году.
После 1880 года на месте прежних форм организации предприятий все в большей
степени стали возникать корпорации. В главе 6 мы подробно излагаем историю
развития многочисленных форм корпорации, в особенности деловой корпорации. В
главе 7 рассматривается, главным образом по материалам США, период с 1880 до
1914 года. В это время быстрого роста, обозначаемого иногда как вторая
промышленная революция, значительная часть промышленности США приняла форму
больших корпораций.
Примерно с 1880 года чистая наука начинает играть все большую роль в развитии
западной технологии и, благодаря этому, в экономическом подъеме. До этого
времени технологии возникали, как правило, в результате усилий
изобретателей-одиночек, которые имели весьма слабые связи с наукой. В главе 8
мы рассматриваем связи между наукой -- как чистой, так и прикладной -- и
ростом Запада.
В главе 9 обсуждается разнообразие размеров и функций предприятий, в первую
очередь с точки зрения перспектив роста. Мы выдвигаем ряд доводов в пользу той
мысли, что основой роста Запада были не подавляющие воображение большие
предприятия, но предприятия любого типа и любого размера, наилучшим образом
приспособленные к обстоятельствам.
В главе 10 рассматривается растущая роль политики в хозяйственной жизни, и
предлагаются политические решения, которые мог бы сделать третий мир во имя
роста экономики.
2. Начало: средние века
Мы проследим путь Запада к богатству, начиная с того периода, когда он был, по
крайней мере, так же беден, как и другие тогдашние страны. Такой исходной
точкой нам послужат средние века. Запад был не только беден; он располагал
скудными запасами технологий, отсутствовали массовое производство, транспорт,
коммуникации и финансы -- все то, что мы связываем с богатством современного
Запада. По представлениям большинства ученых, в то время китайцы и исламские
общества опережали Запад в своем технологическом развитии. Наконец, еще не
были изобретены банки, торговцы играли в экономической жизни ничтожную роль, а
фабричное производство было почти неизвестно.
Самым поздним периодом, когда еще можно считать функционирование институтов
средневекового западного общества нормальным, является XIII век, хотя для
Италии, пожалуй, это уже было не так. XIV столетие (особенно его вторая
половина) было для европейского общества временем катастроф: войны, эпидемии
чумы, периоды голодной смерти привели к резкому сокращению населения и
уменьшению площади заселенных и обрабатываемых земель.
В XV веке началось восстановление, но возврата к средневековым институтам не
произошло. Запад замещал средневековые институты в экономической и
политической жизни современными. Централизованные монархии были установлены во
Франции, Испании, Португалии и Англии; со временем эти страны превратились в
современные национальные государства. Во второй половине этого века были
сделаны важнейшие усовершенствования в кораблестроении. Они снизили
транспортные издержки и привели к расширению межрегиональной и
межгосударственной торговли, к возникновению класса торговцев, приемы которых
были ближе к современным нам образцам, чем к средневековым. Европейские
мореходы воспользовались преимуществами новых конструкций кораблей для
организации грандиозных исследовательских экспедиций, приведших, в числе
прочего, к открытию Америки.
Чтобы лучше представить себе средневековое общество и его отличия от
современного западного, полезно иметь в виду следующие три момента.
+ Во-первых, средневековая экономика была преимущественно
сельскохозяйственной. По этой причине мы сначала рассмотрим экономику
сельского хозяйства, а уж потом перейдем к экономической жизни городов.
+ Во-вторых, как мы увидим, и в городе, и в деревне политическая и
экономическая власть действовала через одни и те же институты -- феодальное
поместье в деревне и гильдию в городе. Независимость хозяйственной жизни была
еще в будущем.
+ В-третьих, в средние века пропорции обмена, то есть цены, устанавливали в
соответствии с обычаем и законом, а не в результате переговоров между
участниками сделки. В средние века разделение труда было уже довольно развитым
и, благодаря этому, существовал обмен продуктами и услугами между
специализированными работниками. Но установление условий торговли и цен в
соответствии с обычаем и законом было столь же фундаментальной чертой
средневековой экономики, как и единство политических и экономических
институтов.
Обычно обмен был принудительным в том смысле, что подавляющее большинство
крестьян и ремесленников были обязаны поставлять свои продукты и услуги на
условиях, зафиксированных законом и обычаем. Наследственный статус крепостных
сельских работников не мог быть изменен, они не имели права менять род занятий
или место жительства. Горожане обладали не намного большей свободой выбора
занятий; получить доступ к ремеслу (и не быть бродягой) можно было только
после ученичества, которое устраивал обычно отец и, как правило, в собственной
гильдии. Члены гильдии обязаны были осуществлять производство и сбыт по общим
правилам; они не имели права уклониться от работы по принятой цене.
Идеология системы запечатлена в выражениях: "справедливая цена" и
"справедливая заработная плата". Цены и заработная плата представляли собой
моральные суждения о достоинстве. С моральной точки зрения спрос и предложение
не имели значения. Современная концепция цен и заработной платы как
прагматических механизмов, обеспечивающих равновесие рынков и размещение
ресурсов и не предполагающих никаких моральных оценок, пришла гораздо позже.
Только катастрофы вынуждали средневековый мир начать эксперименты с
экономической полезностью цен, уравнивающих спрос и предложение: в случае
голода или осады цены начинали выполнять эту роль. Периодически случавшиеся
резкие взлеты цен на продовольствие рассматривались как нравственное
преступление торговцев.
Средневековье, как никакой другой период в истории Запада, подверглось
героической романтизации. Эта романтизация не была плодом исключительно
литературного воображения; Р. Тоуни оставил нам слова человека XVI века,
вздыхавшего Уо социальной гармонии ушедшей эпохи, которая "связывала лордов и
их арендаторов такими родственными узами, что лорды были ласковы со своими
арендаторами как с детьми, а арендаторы, со своей стороны, любили лордов и
слушались их так же естественно, как ребенок послушен отцу"ы [R. H. Tawney,
Religion and the Rise of Capitalism (New York: Harcourt, Brace & Company, 1926
<1937>), р. 57, n. 104, р. 302]. Действительность была совершенно иной: по
словам самого Тоуни, сущностью феодальной системы была "эксплуатация в самой
обнаженной и бесстыдной форме" [там же].
Сельское хозяйство: доминирование деревенской экономики
Средневековое хозяйство было преимущественно деревенским и аграрным. Об этом
обычно забывают те, кто представляет себе средневековое общество по курсу
политической истории, по историческим романам и другой средневековой
литературе либо по впечатлениям от памятников средневековой архитектуры. Жизнь
большинства населения в средние века проходила не в замках и не в городах, не
на постоялых дворах и не в монастырях, но в крестьянских хижинах и в полях.
Средневековое общество было озабочено элементарной задачей добывания пищи,
что, однако, не является специфической особенностью средневековья. По оценке
Броделя от 80 до 90% мирового населения между XV и XVIII веками было занято
производством продуктов питания. ["Между XV--XVIII столетиями мир состоял,
главным образом, из крестьянства -- от 80 до 90% людей жили исключительно от
земли." Feemand Braudel, The Structure of Everyday Life (New York: Harper &
Row, 1981), p. 49.] И таким положение было на протяжении всей истории
человечества и в период его предыстории, таким оно сохраняется и поныне в
большинстве стран третьего мира. Приведенные данные нуждаются в одной
оговорке. Хотя от 80 до 90% средневекового населения занималось сельским
хозяйством, им приходилось выполнять немало иной работы. Крестьяне сами
отвозили продукты на рынок и сами их продавали. Их жены не только помогали им
в полевых работах, но также пряли, ткали, шили и готовили пищу. В случае
необходимости крепостные строили или чинили дороги. Короче говоря,
сельскохозяйственная специализация была далеко не такой полной, как в новое
время. Так что статистика, утверждающая, что от 80 до 90% населения было
занято в сельском хозяйстве, должна быть несколько скорректирована, чтобы
стать сопоставимой с современной статистикой, согласно которой в этом секторе
занято только 5% населения. Но статистику распределения населения между
городом и селом менять не приходится. Современный мир необратимо
урбанизировался, тогда как средневековый был, несомненно, деревенским.
То, что производством продуктов питания занята столь большая часть населения,
свидетельствует о ненадежности снабжения продовольствием; это и было основной
угрозой для жизни в средневековом обществе. [Желающий изучать и понимать
общество прошлого должен осознать, что лет сто назад оно было еще
преимущественно сельскохозяйственным. Фермы поглощали такую громадную часть
труда, что все другие экономические возможности были существенно ограничены. К
еще большей уязвимости вела концентрация на зерновых, а в результате
благополучие зависело от урожайности одной-единственной культуры, что
напоминает ситуацию с монокультурами на тропических и субтропических землях.
Жизненная база европейского общества покоилась на узкой и опасно нестабильной
основе, и человек столетиями стремился расширить и упрочить эту основу. В. H.
Slicher van Bath, The Agrarian History of Western Europe (London: Edward
Arnold, 1966), pp. 3--4.] Неурожай мог быть местным -- по причине засухи,
