-- Нельзя же безропотно класть голову под топор. Такие люди, как мы, не
должны признавать себя побежденными.
-- Для вас, живущего вне закона, все возможно. Но для меня... здесь, на
Тортуге, я представляю закон Франции; я должен служить ему и поддерживать
его. И теперь, когда закон предъявил такое требование...
-- Если бы я приехал на день раньше, требования закона были бы
несколько иными.
Д'0жерон сардонически усмехнулся.
-- Вы воображаете, что, несмотря на все, что я вам рассказал, вам бы
удалось убедить этого хлыща в его глупости?
-- Нет ничего, в чем бы нельзя было убедить человека, предъявив ему
соответствующие аргументы должным образом.
-- Я же говорил вам, что предъявил ему все возможные аргументы.
-- Нет, не все, а только те, которые пришли вам в голову.
-- Если вы имеете в виду, что мне следовало пригрозить пистолетом этому
самовлюбленному фату...
-- О, мой друг! Это же не аргумент, а принуждение. Все люди заботятся о
своих интересах, а особенно те, кто, подобно шевалье де Сентонжу, любят
обвинять в этом других. Ущемление его интересов могло бы его убедить.
-- Возможно. Но что я знаю о его интересах?
-- Подумайте! Разве вы только что не сказали мне, что он недавно
женился на вдове Омера де Вейнака? Отсюда неизбежно вытекает его величайшая
заинтересованность во французских колониях в ВестИндии. Вы говорили ему в
общем плане об испанских рейдах на поселения других народов. А вам следовало
бы быть поконкретнее. Вы должны были подробно остановиться на возможности
такого рейда на богатую Мартинику. Это заставило бы его задуматься. А теперь
он уехал, и шанс потерян.
Но д'0жерон не видел причин для сожалений об этой потерянной
возможности.
-- Его упрямство помешало бы ему даже испугаться. Он бы и слушать не
стал. Последнее, что сказал мне Сентонж перед отплытием в Порт-о-Пренс...
-- В Порт-о-Пренс?! -- воскликнул капитан Блад, прерывая губернатора.
-- Он отплыл в Порт-о-Пренс?
-- Да, это последний порт, который он намеревался посетить перед
возвращением во Францию.
-- Так, так, -- задумчиво промолвил капитан. -- Следовательно, он будет
возвращаться через Тортугский пролив?
-- Конечно. Иначе ему придется огибать всю Эспаньолу.
-- Тогда я, может быть, еще не окончательно опоздал. Могу я перехватить
его и попробовать на нем свое искусство убеждать?
-- Вы толвко зря потеряете время, капитан.
-- Вы слишком пессимистически настроены. Я обладаю великим даром
внушения. Не теряйте надежды, друг мой, пока я не подвергну месье де
Сентонжа испытанию.
Но для того чтобы пробудить в месье д'Ожероне надежду, требовалось
нечто большее, нежели беспечные заверения. Тяжко вздыхая, он простился с
капитаном Бладом, пожелав ему успеха в очередном предприятии, хотя он в этот
успех ни на грош не верил.
Какую конкретную форму примет его очередное предприятие, капитан Блад
еще не знал, когда он, выйдя из губернаторского дома, отправился на борт
своего великолепного сорокапушечиого корабля "Арабелла", который во время
его отсутствия стоял без дела отремонтированный, вооруженный и готовый к
выходу в море. Однако капитана так захватила важность предстоящей задачи,
что еще до вечера, тщательно продумав план, он собрал в салоне "Арабеллы"
военный совет, дав указания каждому из своих офицеров.
Хагторп и Дайк должны были оставаться на Тортуге и наблюдать за
кораблями с сокровищами. Волверстону поручалось командование бывшим
испанским флагманом "Марией Глориосой". Ему было приказано отплыть
немедленно, и капитан снабдил его тщательными инструкциями особого рода.
Ибервилю -- французскому корсару -- Блад поручил "Элизабет", приказав ему
быть готовым к отплытию.
В тот же вечер, после захода солнца, "Арабелла" снялась с якоря и вышла
из Кайоны под командованием Блада, имея на борту штурмана Питта и канонира
Огла. За ней следовала "Элизабет". "Мария Глориоса" уже скрылась за
горизонтом.
Идя против легкого восточного бриза, оба корсарских корабля на
следующий вечер миновали мыс Пальмиш на северном побережье Эспаньолы.
Поблизости от него, в том месте, где Тортугский пролив сужается до пяти миль
между мысами Пальмиш и Португаль, Блад решил занять позицию для дальнейших
действий.
III
К тому времени, когда "Арабелла" и "Элизабет" бросили якоря в
уединенной бухточке у северного побережья Эспаньолы, "Беарнец" покидал
Порт-о-Пренс. Резкие запахи этого города оскорбляли деликатные ноздри мадам
де Сентонж, а так как богатым женам следует потакать, то шевалье сократил
свой визит до минимума, несмотря на ущерб интересам королевства. Покончив
наконец со своей миссией, месье де Сентонж с сознанием хорошо выполненного
долга и с уверенностью, что заслужил похвалу маркиза де Лувуа, отплыл во
Францию, переключив свои мысли с государственных дел на личные.
Из-за легкого ветра на траверзе[1] "Беарнец" продвигался так медленно,
что обход вокруг мыса Сен-Никола в западном конце Тортугского пролива занял
у него двадцать четыре часа. Таким образом, только на заходе солнца на
следующий день после выхода из Порт-оПренса корабль вошел в пролив.
Месье де Сентонж лениво развалился в кресле рядом с кушеткой,
установленной на корме под навесом из коричневой парусины. На кушетке,
обмахиваясь богато инкрустированным веером, возлежала красавица-креолка --
мадам де Сентонж. В этой безупречно сложенной даме все поражало
великолепием, начиная с глубокого мелодичного голоса и кончая черными как
смоль волосами, украшенными жемчугом. Она была довольна своим браком не
меньше, чем ее супруг, о чем свидетельствовал ее неумолкающий смех, которым
она воздавала должное остроумию шевалье.
1 Траверз -- направление, перпендикулярное курсу судна.
Внезапно идилию прервал капитан "Беарнца" месье Люзан -- тощий,
загорелый крючконосый субъект выше среднего роста, чьи осанка и манеры
скорее напоминали солдата, чем моряка. Пройдя на корму, он протянул Сентонжу
подзорную трубу.
-- Взгляните-ка, шевалье. Там происходит что-то странное.
Месье де Сентонж медленно поднялся, и его взгляд устремился в указанном
направлении. На расстоянии около трех миль к западу белел парус.
-- Корабль, -- заметил шевалье. Взяв предложенную трубу, он отступил
назад к поручням, на которые можно было опереть локоть и оттуда поле зрения
было шире.
Через оптические стекла отчетливо виднелся большой белый корабль с
очень высокой кормой. Он направлялся к северу, против восточного бриза; на
правом борту были заметны сверкающие золотом порты[1] двадцати четырех
орудий. На грот-мачте над белоснежными парусами развевался красно-золотой
вымпел Кастилии, под которым было установлено распятие.
Шевалье опустил подзорную трубу.
-- Испанский корабль, -- сказал он. Ну, и что же вы нашли в нем
странного, капитан?
-- О, корабль, несомненно, испанский. Но когда мы впервые увидели его,
он двигался на юг. А теперь он идет за нами, подняв все паруса. Вот что
странно.
-- Ну, а дальше что?
-- В этом-то все и дело. -- И, собравшись с духом, капитан продолжал:
-- Судя по вымпелу, это флагманское судно. Вы обратили внимание на его
тяжелое вооружение? Сорок восемь пушек, не считая носовых и кормовых орудий.
А когда меня преследует подобный корабль, то мне хотелось бы знать причину.
-- Неужели такая безделица может испугать вас, капитан? -- рассмеялась
мадам де Сентонж.
-- Безусловно, когда имеешь дело с испанцами, мадам, -- резко ответил
Люзан. Он обладал вспыльчивым характером, и сомнение в его храбрости,
которое он усмотрел в вопросе мадам де Сентонж, вывело его из себя.
Недовольный резкостью капитана шевалье стал изощряться в саркастических
замечаниях, вместо того чтобы всерьез задуматься над создавшимся положением.
Взбешенный Люзан удалился.
Ночью ветер почти совсем стих, корабль еле двигался и на рассвете все
еще находился в пяти-шести милях от мыса Португаль и выхода из пролива. При
дневном свете экипаж "Беарнца" увидел, что большой испанский корабль следует
за ними на том же расстоянии. Снова подробно рассмотрев его, капитан Люзан
передал подзорную трубу своему помощнику.
1 Порты -- отверстия для пушек в бортах корабля.
-- Что вы скажете об этом судне?
После тщательного изучения лейтенант доложил, что на корабле прибавили
парусов, и что, судя по флажку на носовой стеньге[1], это флагман испанского
адмирала маркиза Риконете.
Манипуляции с парусами убедили Люзана, что испанский корабль преследует
цель догнать их.
Будучи опытным моряком, капитан знал, что в этих водах испанцам
доверять не следует, поэтому он тотчас принял решение. Подняв все паруса и
войдя в крутой бейдевиид, Люзан направил корабль к югу, надеясь найти
убежище в одной из бухт на побережье Французской Эспаньолы[2]. Туда испанец,
если он в самом деле преследует их, вряд ли осмелится сунужься, а тем более
открыть там военные действия. К тому же зтот маневр послужит проверкой
намерений предполагаемого противника.
Результат оправдал худшие ожидания Люзана. Огромный галеон сразу
двинулся в том же направлении, держа нос по ветру. Было ясно, что он
преследует "Беарнца" и догонит его раньше, чем они доберутся до видневшегося
впереди зеленого берега, до которого оставалось еще не менее четырех миль.
Мадам де Сентонж, встревоженная в своей каюте непонятно чем вызванным
внезапным креном на правый борт, с раздражением спросила, что вытворяет этот
идиот капитан. Не чаявший души в своей супруге, шевалье в ночной рубашке,
комнатных туфлях и наспех надетом парике поспешно выбежал наружу, чтобы
выяснить причину.
-- Значит, вам все еще не дает покоя эта абсурдная идея? -- осведомился
месье де Сентонж. -- Чепуха! Зачем этому испанцу преследовать иас?
-- Лучше все время задавать этот вопрос, чем дождаться ответа на него,
-- огрызнулся Люзан.
Но его непочтительность только усилила раздражение шевалье.
-- Это же чушь! -- продолжал бушевать Сентонж. -- Бежать неизвестно от
чего! Просто свинство беспокоить мадам де Сентонж такими младенческими
страхами.
Терпение Люзана истощилось окончательно.
-- Она будет гораздо сильнее обеспокоена, -- усмехнулся он, -- если эти
младенческие страхи оправдаются. Мадам де Сентонж -- красивая женщина, а
испанцы есть испанцы.
В ответ послышались громкие восклицания самой мадам, присоединившейся к
своему супругу. Ее туалет лишь едва поддерживал приличия, ибо, спеша
разузнать о происходящем, она только накинула шаль поверх ночной рубашки,
предоставив остальное гриве глянцевых волос, прикрывавших ее точеные плечи.
1 Стеньга -- часть составной мачты для парусов или сигнальных огней.
2 То есть французской части острова Гаити.
Услышанное ею замечание Люзана навлекло на последнего поток ругани, в
процессе которого капитан был охарактеризован как жалкий трус и
невоспитанный чурбан. Прежде чем мадам иссякла, шевалье подлил масла в
огонь.
-- Вы просто спятили, месье! Почему мы должны бояться испанского
корабля, да еше флагмана королевской эскадры? Ведь мы плывем под французским
флагом, а Испания не воюет с Францией.
Люзан сдержал растущую злость, и постарался ответить как можно
спокойнее.
-- В этих водах, месье, невозможно сказать, с кем воюет Испания.
Испанцы убеждены, что Бог создал Америку специально для их удовольствия. Я
повторяю вам это с тех пор, как мы очутились в Карибском море.
Шевалье живо припомнил, что совсем недавно он, слышал от когото очень
