Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Demon's Souls |#15| Dragon God
Demon's Souls |#14| Flamelurker
Demon's Souls |#13| Storm King
Demon's Souls |#12| Old Monk & Old Hero

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Детектив - Юлиан Семенов Весь текст 25.78 Kb

Нежность

Следующая страница
 1 2 3
                         Юлиан Семенович Семенов

                                 НЕЖНОСТЬ

                                  (1928)



     <Господи,  зачем же  она так несется?!  Булыжник-то  старый,  положен
плохо,  нога подвернется>,  -  испуганно думал Исаев,  глядя на  Сашеньку,
которая  бежала  вдоль  перрона Казанского вокзала.  Он  даже  зажмурился,
потому что  представил себе,  как  она упадет,  и  это будет ужасно -  нет
ничего  более  оскорбительного,  когда  на  улице  падает красивая молодая
женщина.
     <Не надо бы ей так бежать,  -  снова подумал он,  -  все равно ведь я
дома>.
     Так же  испуганно бежала Роза по  темной кантонской улице,  а  за нею
гнались двое,  а потом один из них бросил бутылку и угодил ей в шею, и она
упала на асфальт,  и Максим Максимович почувствовал,  как у нее захолодела
кожа на ладонях,  -  сначала кожа холодеет,  потом немеет,  а после, когда
прихлынет кровь, рукам делается нестерпимо жарко.
     - Сейчас!  -  крикнул Исаев Сашеньке. - Погоди ты, стой! Не беги так!
Ты стой, Сашенька!


     - Вам  нужна  девка.  Хорошая  девка.  Вы  каких  любите?  Худых  или
рубенсовских?
     - Я  в психотерапию не играю,  доктор.  Я не болен.  Я все время хочу
спать, но когда ложусь - сна не получается, устал. И девки не помогают.
     - Убеждены?
     - Убежден.
     - Значит,  не нашли пару.  Вас что-то в них раздражало. Девка обязана
быть гармоничной -  тогда вы устанете:  от гармонии устают больше всего...
Понаблюдайте за собой в музее:  после третьего зала вам нестерпимо хочется
спать,  но  чтобы  не  казаться нуворишем,  вы  пялите глаза на  картины и
подолгу читаете имена  художников на  металлических дощечках,  чтобы  хоть
как-то спастись от зевоты. Разве нет?
     - Я живопись люблю...
     - Это как же вас понять? Вы - исключение? Вы не зеваете в музее?
     - Не зеваю.
     - Сие анормально.  Все люди хотят спать в музеях.  А вы еще говорите:
<не псих>. Все - в той или иной мере - клинические психи, только некоторые
умеют притворяться.
     <Надо продержаться еще неделю, - подумал Исаев, - через неделю я сяду
на пароход и там сразу же усну, и кончится этот ужас. Только бы он дал мне
сейчас что-нибудь посильней - иначе я сорвусь, ей-богу, сорвусь...>
     - В  английской аптеке мне  сказали,  что  появился <препарат сна>  -
гарантия от бессонницы.
     - Вы еще верите гарантиям? - доктор хохотнул и, приподняв веко левого
глаза,  перегарно задышал в лицо Исаеву. - Вниз глядите. На меня. Влево. А
теперь направо.


     ...В  Москве и  пахнет-то  иначе,  липами пахнет цветущими,  -  понял
Исаев.  -  Осенью тоже  пахнет цветущими липами,  если только выйти ранним
утром из перелеска, когда поле кажется парчовым пологом, закрывающим небо,
и  рисовать это надо жестко и  однозначно,  никак не украшая и не стараясь
сделать красивей...  Но  отчего  же  на  вокзале пахнет липами?  Наверное,
потому здесь пахнет цветущими липами,  что дождь недавно прошел,  и перрон
черный,  скользкий, набухший весенней влагой, - на таком перроне не стыдно
упасть;  по нему покатишься, как в детстве по декабрьской ледяной горке, и
не  будет в  этом  никакой беззащитности,  и  унижения никакого не  будет,
только все же лучше б Сашеньке не падать,  и она,  видно, поняла это: вон,
смотрит  на  меня;   идет  все  медленнее,  и  паровоз  отфыркивается  все
медленней,  и  можно уж прыгать на перрон,  хотя нет,  не надо торопиться,
вернее,  торопиться-то  надо,  но  только я  слишком хорошо помню  рассказ
Куприна про инженера,  который так торопился к своей семье,  что попал под
медленные колеса поезда в тот момент,  когда остались две последние минуты
- самые длинные и  ненужные во  всей  дороге...  Ох  как  же  я  люблю ее,
господи!  Только я  люблю  ее  такой,  какой  она  была  тогда на  пирсе -
испуганной,  моей,  до последней капельки моей, и все в ней было открыто и
принадлежало мне;  и  было понятно мне  загодя -  когда она опечалится,  а
когда рассмеется,  а теперь прошло пять лет,  и она все такая же, а может,
совсем другая,  потому что я другой,  и как же нам будет вместе?  Говорят,
что расставания -  проверка любви.  Глупость.  Какая,  к  черту,  проверка
любви!  Это ж  не контрразведка -  это любовь.  Здесь все определяет вера.
Если  хоть  раз  попробовать  проверить  любовь  так,   как  мы  научились
перепроверять преданность,  то случится предательство более страшное,  чем
случайная ночь с кем-то у нее или шальная баба у меня.
     Ну, стой, поезд! Успокойся! Отдышись! Мы ж приехали. Стой.


     Доктор разжал пальцы, и только теперь Исаев ощутил боль в веке.
     - Препарат сна, - сказал доктор, закуривая длинную <гавану>, - делает
в   Кантоне  Израиль  Михайлович  Рудник.   А   поскольку  наша   с   вами
государственность -  и  бывшая и  нынешняя -  во  всем цивилизованном мире
вызывает хроническое недоверие,  -  Рудник свое  изобретение упаковывает в
английские коробочки:  их ему здесь,  в  Шанхае,  напечатали,  -  и  берут
нарасхват,   верят.   А  самое  изумительное,   то,   что  люди  Иоффе  из
генконсульства закупили большую партию <английского> препарата - в Кремле,
видимо, тоже кое-кому не спится.
     <Здесь бы я заснул,  - подумал Исаев. - В кабинете врача, если только
у тебя нет рака, ощущаешь спокойствие бессмертия. Иллюзии - самые надежные
гаранты  человеческого благополучия.  Поэтому-то  и  кинематограф называли
иллюзионом.  Делай себе фильмы про  счастье -  так  нет  же,  все про горе
снимают, все про страдания>.
     - Мед любите? - спросил доктор, усаживаясь за стол. - Липовый, белый?
     - Дурак не любит, - ответил Исаев. - Только я прагматик, доктор, я не
верю в лечение медом, травой и прогулками. Я верю в пилюли.
     - Милостивый государь, настоящий врачеватель подобен портовой шлюхе -
поскольку вы мне платите деньги,  я  готов выполнить любое ваше пожелание.
Хотите пилюли? Пожалуйста. Устроим в два мига. Но если спать хотите - мед,
прогулки и травы.
     - Валериановый корень, пустырник и немного шалфея?
     Доктор посмотрел на Исаева поверх очков. Когда он смотрел через очки,
глаза его казались очень большими,  словно у беременной женщины,  и такими
же настороженными.
     <Медицина будет бессильной до тех пор, пока человечество не изживет в
себе ложь, - подумал Исаев. - Я ведь лгу ему. Точнее говоря, я не открываю
ему  правды.  Если бы  я  сказал ему,  что не  могу спать,  потому что жду
возвращения домой,  и  что там,  среди своих,  мне не  нужно будет никаких
лекарств,  и что бессонница началась месяц назад,  из-за того, что Вальтер
сказал о предстоящем отъезде (нельзя говорить человеку о счастье,  если не
можешь его дать сразу), тогда бы он знал, в чем причина бессонницы>.


     - Здравствуй, нежная моя...
     - Господи, Максимушка, Максим Максимыч... Максим...
     - Здравствуй, Сашенька. Ну, как ты?
     <Что  же  я  говорю-то?!   Стертые  слова  какие,   стертые,   словно
гривенники!  Разве такие слова я  говорил ей  все  эти  годы,  когда.  она
являлась мне?  Отчего мы так стыдимся выражать самих себя? Неужели человек
искренен лишь когда говорит себе одному, тайно и беззвучно?!>
     - Как странно спросил: <как ты?>. Почему ты меня спросил так, Максим?
     - Мне всегда казалось, что глаза у тебя серые, а сейчас я вижу, какие
они синие.
     - Ты отчего не целуешь меня?
     Какие же мягкие и нежные у нее губы... Наверное, только у тех женщин,
которые любят, бывают такие губы - безвольные, старающиеся молчать, но они
не могут молчать,  и  говорить они тоже не могут,  поэтому они подрагивают
все время,  и тебе страшно, что они скажут то, что ты так боялся услышать,
поэтому ты целуй их,  Максим, целуй эти сухие, мягкие губы, и не смотри ты
ей в лицо, и не старайся понять, отчего она закрывает глаза и почему слезы
у нее на щеках,  - может, горе с ними уходит? А кто виноват в ее горе? Ты?
Ты.  Кто же еще? Ты ведь оставил ее на эти долгие пять лет, ты ведь не мог
найти ее, как ни искал, ты ведь ни разу не написал ей ни слова - кто ж еще
виноват в ее горе?  <Ее> горе... Наше горе и еще точнее - мое горе. Потому
что я могу простить, но забыть я никогда не смогу...


     - Сифилисом не болели?  -  спросил доктор.  -  Тогда ртутью головушку
успокоим... В сыпняке ведь многие бытовичок подхватили и не знают об этом.
Давеча вскрытие было занятное, полковника Розенкранца потрошили... Думали,
удар -  пил много, а в головушке-то у него гумма, третья степень, а дочери
на  выданье.  Вот  вам  задачка на  сообразительность:  где  граница между
нравственностью и  долгом?  Мы  обязаны поступить безнравственно,  вызвать
девиц для обследования.  Китайцы и англичане настаивают:  Шанхай, говорят,
самый чистый порт в Китае.  Розенкранц,  перед тем как почить в бозе,  три
недели глаз не смыкал,  уснуть не мог-криком исходил.  Думал,  что синдром
похмелья у него,  и давление поднялось.  Ан,  нет...  Так что я не зря про
люэсочек.
     - Сколько я вам обязан, доктор?
     - Двадцать пять долларов.  Детишкам,  знаете ли,  на молочишко,  да и
овес  ноне  подорожал.  Год  назад я  брал  пятнадцать,  а  сейчас собираю
зелененькие -  в Австралию подаюсь,  там и желтого цвета поменьше, и наших
зверенышей почти никого,  да и  врачей негусто...  Значит,  пилюльки какие
будем пользовать?  Англо-кантонские?  Израилево-Михайловские?  Или медок с
водой на ночь и прогулка до пота между лопаточками?
     - Пилюли давайте.


     ...Цок-цок, цок-цок, цок-цок... Перестук копыт, словно музыка. Чубчик
у извозчика подвитой, ржаной цветом.
     - Сейчас он петь станет,  - шепнула Сашенька, - когда я сюда ехала, -
он так пел прелестно.
     - <Вдоль да по речке, вдоль да по Казанке>?
     - Нет. <Зачем сидишь до полуночи у растворенного окна...>
     - <Зачем сидишь,  зачем тоскуешь,  кого,  красавица,  ты  ждешь?>  Ни
одного прохожего на улицах.
     - Что ты, Максимушка, вон люди! Видишь, сколько их?!
     - Никого я не вижу, и не слышу я ничего...
     - А цок-цок, цок-цок слышишь?
     - Дай руку мне твою. Нет, ладонь дай. Она у тебя еще мягче стала... Я
ладони очень люблю твои.  Я,  знаешь,  ночью просыпался и  чувствовал твои
ладони на спине,  и глаза боялся открыть, хотя знал, что нет тебя рядом...
Это страшно было -  то я папу видел рядом, живого, веселого, а то вдруг ты
меня обнимала,  и  я  чувствовал,  какие у  тебя линии на ладонях и  какие
пальцы у тебя - нежные, длинные, с мягкими подушечками, сухие и горячие...
А ты меня во сне чувствовала?
     Цок-цок, цок-цок...
     - А  еще,  знаешь,  что он пел,  Максимушка?  Он еще пел <Летят утки,
летят утки и два гуся...>.
     - Ты почему не отвечаешь мне, Сашенька?
     - Я и не знаю, что ответить, милый ты мой...


     - Сами-то  из  Петербурга?  Или столичная фитюля?  -  поинтересовался
доктор Петров, пряча деньги в зеленый потрепанный бумажник.
     - Прибалт.
     - Латыш?
     - Почти...
     - А по-русски сугубо чисто изъясняетесь.
     - Кровь мешаная.
     - Счастливый человек.  Хоть какая-никакая,  а родина. Что в Ревель не
подаетесь?
     - Климат не подходит, - ответил Исаев, пряча в карман рецепт.
     - Дождит?
     - Да. Промозгло, и погода на дню пять раз меняется.
     - Пусть бы  в  Питере погода сто  раз  на  дню менялась,  -  вздохнул
доктор, - помани мизинцем, бросился б, закрыв глаза бросился бы.
     - Сейчас начали пускать.
     - Я изверился.  Сначала <режьте буржуя>, потом <учитесь у буржуя>, то
продразверстка,  то <обогащайтесь>...  Я детей вообще-то боюсь, милостивый
мой  государь,  -  шумливы,  жестоки и  себялюбивы,  а  коли  дети  правят
державой?  Вот когда они законы в бронзе отольют,  когда научатся гарантии
выполнять,  когда европейцами сделаются...  А  возможно это лишь в третьем
колене:  пока-то кухаркин сын университет кончит...  Кухаркин внук править
станет державой -  в это верю:  эмоций поубавится,  прогресс отдрессирует.
Мой тесть-покойник,  знаете ли, британец по паспорту, хотя россиянин - нос
Следующая страница
 1 2 3
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 

Реклама