проход. Они вошли в длинную, низкую комнату.
- Это твой дом? - спросил Кассад, но сразу понял, что здесь никто не
живет. Вдоль каменных стен, черневших выемками ниш, тянулись стеллажи.
Больше здесь ничего не было.
- Мы должны приготовиться, - прошептала Монета, и освещение приобрело
золотистый оттенок. Внизу, на длинной полке, появились какие-то непонятные
штуковины. Вместо зеркала с потолка опустился блестящий полимерный лист не
толще обычной кристалломатрицы.
Спокойно, словно во сне, Кассад наблюдал, как Монета сбросила сначала
свои одежды, а затем раздела его. Нагота не взволновала его, а
воспринималась, скорее, как часть какого-то обряда.
- Годами ты являлась мне в снах, - сказал он.
- Да. Это твое прошлое. И мое будущее. Ударные волны событий движутся
сквозь время, как гребешки волн по поверхности пруда.
Кассад моргнул, когда она подняла золотую пластинку и прикоснулась ею
к его груди. Он почувствовал легкий удар, и его плоть стала зеркальной.
Отдельные черты лица стерлись, голова обратилась в сверкающий эллипсоид, в
котором отражались все краски и предметы в комнате. Секунду спустя Монета
прижалась к нему, и ее тело тотчас превратилось в каскад отражений: вода
на ртути, разлитой по хрому. Кассад видел отражение своей зеркальной плоти
в каждом изгибе и мускуле ее тела. Груди Монеты ловили и искривляли лучи
света; соски поднялись маленькими всплесками на поверхности зеркального
пруда. Кассад хотел обнять ее и почувствовал, как поверхности их тел текут
подобно двум потокам жидкости в магнитном поле. И под этим единым полем их
тела соприкоснулись.
- Твои враги ожидают за городом, - прошептала она. Хромовое зеркало
ее лица струилось светом.
- Враги?
- Бродяги. Те, что тебя преследуют.
Кассад покачал головой и увидел, что отражение повторило это
движение.
- Разве теперь это важно?
- Конечно, - прошептала Монета. - Враг - это всегда важно. Ты должен
вооружиться.
- Но как... - Не успел он договорить, как ощутил прикосновение
металла. В руках Монеты был бронзовый тускло-синий предмет, формой
напоминающий тороид. Его преображенное тело мгновенно отзывалось на любое
движение его мысли, словно войско, связанное тактическими имплантами в
единую боевую сеть. Кассад почувствовал, как в нем толчками поднимается
кровь.
- Пойдем. - Монета снова вышла на голую пустынную равнину, залитую
ярким и словно бы поляризованным светом. Кассаду казалось, что они
скользят сквозь барханы, текут, подобно жидкости, бегущей по беломраморным
улицам мертвого города. На западной окраине, у руин какого-то здания
(надпись на чудом сохранившейся двери сообщала, что это Амфитеатр Поэтов),
их ожидало _н_е_ч_т_о_.
В первую секунду Кассад решил, что это еще один человек, покрытый,
как и они, силовым полем. Но под слоем "хрома и ртути" не было ничего,
даже отдаленно напоминающего человеческое тело. Словно во сне Кассад
разглядывал четыре руки, выдвигающиеся лезвия пальцев, многочисленные шипы
на горле, предплечьях, запястьях, коленях, туловище и, наконец, с трудом
оторвал взгляд от тысячегранных глаз этого существа, полыхавших красным
огнем, рядом с которым бледнело само солнце и от которого на весь мир
ложились кроваво-красные тени.
"Шрайк", - подумал Кассад.
- Повелитель Боли, - прошептала Монета.
Существо повернулось и двинулось прочь из города. Они последовали за
ним.
Кассад высоко оценил диспозицию Бродяг. Два катера приземлились с
полукилометровым интервалом и, простреливая весь горизонт, могли, в случае
необходимости, прикрыть друг друга огнем своих излучателей, орудий и
ракетных турелей. Окопы и огневые точки десантной группы размещались
метрах в ста от катеров. Кассад заметил, по меньшей мере, два врытых в
землю электромагнитных танка, проекционные решетки и пусковые установки
которых держали под прицелом равнину между Градом Поэтов и катерами.
С глазами Кассада творилось что-то странное: внезапно он осознал, что
пересекающиеся ленты желтой дымки - это защитные поля катеров, а
пульсирующие красные эллипсоиды - сторожевые сенсоры и противопехотные
мины.
Он заморгал, вглядываясь в эту картину, и внезапно понял, что же так
поразило его: в зыбком мареве ставших видимыми силовых полей ничего не
двигалось. Солдаты Бродяг - даже те, что вроде бы не стояли на месте, -
застыли, как те игрушечные солдатики, с которыми он играл в трущобах
Фарсиды.
Врытые в землю электромагнитные танки и не должны были двигаться, но
теперь замерли и их радарные антенны, выглядевшие как концентрические
пурпурные дуги. Кассад посмотрел вверх и увидел над собой большую птицу,
окаменевшую на лету. Она напоминала насекомое, застывшее в янтаре. Он
прошел сквозь облако пыли, зачерпнул пригоршню песка своей хромированной
рукой и высыпал его на землю. Песчинки плавно опускались, описывая в
воздухе спирали.
Впереди них Шрайк осторожно пробирался через красный лабиринт мин. Он
перешагивал через синие лучи ловушек, подныривал под фиолетовые импульсы
автоматических станнеров-самострелов, проходил сквозь желтые защитные поля
и зеленые стены акустического периметра и наконец оказался в тени
вражеского катера. Монета и Кассад следовали за ним.
"Как же это все получается?" - спросил Кассад и тут же понял, что
задал этот вопрос не голосом, а посредством _ч_е_г_о_-_т_о_ - конечно, не
столь мощного, как телепатия, но неизмеримо более тонкого, чем обычный
имплант-контакт.
"Он управляет временем!".
"Повелитель Боли?!"
"Конечно".
"А мы здесь зачем?"
Монета указала рукой на неподвижные фигуры Бродяг.
"Они твои враги".
Кассад будто очнулся от долгого сна. Все было наяву. И немигающие
глаза пехотинцев под забралами шлемов. И катер, возвышающийся слева,
словно бронзовое надгробье.
Федман Кассад чувствовал, что ему под силу уничтожить их всех:
десантников, экипажи - всех до единого. И они ничего не смогут поделать.
Он знал, что время не остановилось, - как не останавливается оно в
корабле, идущем на двигателях Хоукинга, - изменилась скорость его течения.
Птица, застывшая над его головой, через несколько минут или часов завершит
взмах своих крыльев. И этот Бродяга, который сейчас моргает, рано или
поздно закроет глаза. Надо только набраться терпения и ждать. А тем
временем Кассад, Монета и Шрайк перебьют их всех. Бродяги даже не успеют
понять, что случилось.
Это несправедливо, заключил Кассад. Неправильно. Это - вопиющее
нарушение Нью-Бусидо, худшее, чем убийство мирных жителей. Суть воинской
чести - сражение равных. Он уже собирался сказать об этом Монете, как
вдруг она то ли произнесла, то ли подумала:
"Берегись!"
С резким звуком, напоминающим шипение воздуха в шлюзе, время побежало
с обычной своей скоростью. Птица взмыла вверх и закружила в небе. Ветер
пустыни швырнул песок на защитное поле. Десантник поднялся с колена.
Увидев Шрайка и две человеческие фигуры рядом с ним, он прокричал что-то
по тактическому каналу связи и поднял лучевое ружье.
Кассаду казалось, что Шрайк не движется, а просто перестает быть
з_д_е_с_ь_ и сразу же возникает _т_а_м_. Бродяга вновь испустил короткий
крик, а затем в полном недоумении опустил взгляд. Утыканной лезвиями рукой
Шрайк проник ему в грудную клетку и вырвал сердце. Продолжая таращить
глаза. Бродяга открыл было рот, словно хотел что-то сказать, и упал.
Кассад повернулся вправо и оказался лицом к лицу с десантником в
защитном панцире. Тот невыносимо медленно поднимал ружье. Кассад взмахнул
рукой и, чувствуя, как гудит от напряжения его силовое поле, нанес удар:
ребро ладони с легкостью прошло через бронежилет, шлем и шею десантника.
Отрубленная голова покатилась в пыль.
Кассад спрыгнул в неглубокую траншею. Несколько солдат начали
поворачивать к нему головы. Поток времени все еще не стабилизировался:
секунду враги двигались очень медленно, а в следующее мгновение,
дернувшись, как на поврежденной голограмме, начинали перемещаться со
скоростью в четыре пятых нормальной. Но Кассад был быстрее. О Нью-Бусидо
он уже не думал. Перед ним были варвары, которые пытались _у_б_и_т_ь_ его.
Сломав позвоночник первому, он отступил в сторону и пырнул второго
твердыми "хромированными" пальцами, легко пробившими бронежилет. Разбив
горло третьему, он увернулся от медленно плывущего к нему лезвия ножа и
перебил его владельцу позвоночник, после чего выпрыгнул из траншеи.
"Кассад!"
Кассад быстро пригнулся. Рубиново-красный луч лазера медленно проплыл
у него над плечом, словно прожигая себе путь сквозь воздух. Кассад услышал
шипение и ощутил запах озона. ("Быть не может! Я увернулся от лазера!")
Подобрав с земли камень, он швырнул его в Бродягу, который возился с
"адской плетью", установленной на башне танка. Стрелок полетел на землю.
Кассад выхватил из патронташа убитого десантника плазменную гранату и
подскочил к люку танка. Гейзер пламени взметнулся выше носа стоявшего
рядом катера, но Кассад в это время был уже метрах в тридцати от него.
Остановившись, он отыскал глазами Монету. Вокруг нее, словно туши на
бойне, вповалку лежали трупы Бродяг. Вражеская кровь почти сплошь
покрывала ее тело, но не прилипала к нему, а стекала, как масло по воде,
переливаясь всеми цветами радуги на подбородке, плечах, груди и животе.
Монета посмотрела на него поверх схватки, и Кассад вновь испытал прилив
сил.
Позади нее Шрайк медленно двигался сквозь кровавый хаос, выбирая себе
все новые и новые жертвы, словно пожинал урожай. Глядя, как это существо
то возникает из небытия, то вновь исчезает, Кассад вдруг осознал:
Повелителю Боли они с Монетой кажутся такими же медлительными, как Бродяги
- ему самому.
Время убыстрилось и текло теперь со скоростью в четыре пятых
нормальной. Уцелевших Бродяг охватила паника, они палили друг в друга,
бросали боевые посты и сломя голову бежали к катеру. Кассад словно увидел
их глазами события последних минут - оборонительные позиции, прорванные
какими-то зеркальными кляксами, товарищей, умирающих в лужах крови. Монета
шла сквозь толпу, убивая теперь просто ради развлечения. К своему
удивлению, Кассад обнаружил, что может немного управлять временем: р_а_з_,
и его противники замедляют скорость до трети нормальной, _р_а_з_, и время
возвращается в свои берега. Честь солдата и элементарная брезгливость
требовали прекратить бойню, но охватившая Кассада почти сексуальная жажда
крови пересилила все.
Кто-то в катере задраил люк. Десантники, оставшиеся снаружи,
запаниковали и принялись стрелять по нему плазменными зарядами. Спасаясь
от невидимого врага, толпа напирала, топча даже раненых, а Кассад наседал
на них сзади.
Все происходящее как нельзя лучше описывала фраза: "сражаться, как
загнанная в угол крыса". Из военной истории известно, что самые яростные
бои происходят на замкнутых пространствах, откуда невозможно бежать. Атаки
французов на Эсантэ и Угумон [деревня Эсантэ (La Haye Sainte) и замок
Угумон (Hougoumont), возле которых находились позиции англичан, - места
наиболее яростных схваток во время битвы под Ватерлоо] под Ватерлоо,
Пчелиные туннели Лузуса - именно там происходили самые яростные рукопашные
схватки. Здесь было то же самое: плотная толпа плюс невозможность
отступить. Бродяги сражались... и погибали... как загнанные в угол крысы.
Шрайк вывел из строя экипаж катера. Монета осталась позади, чтобы
уничтожить три двадцатой десантников, не покинувших своих окопов. Кассад
