- Ух ты, - пробормотала Энея. Должно быть, она разумела луны. Три
громадных оранжевых диска и впрямь производили внушительной впечатление,
причем центральный был настолько огромен, что, поднявшись над водой
ровно наполовину, заслонил собою горизонт. На фоне этой громадины Энея
выглядела совсем крохотной. Я закрепил руль и присоединился к своим
спутникам. Плот покачивало, и, чтобы не упасть, мы все трое держались за
шест, на котором по-прежнему болталась рубашка А.Беттика, отливавшая
белым в свете звезд.
Я перестал разыгрывать из себя бывалого мореплавателя и окинул
небеса взглядом пастуха. Созвездий, к которым я привык с детства -
Лебедя, Близняшек, "Ковчегов" и Главной Базы, - видно не было (или,
может, я не узнал их исказившиеся очертания). Однако Млечный Путь никуда
не делся: извилистое галактическое шоссе протянулось от горизонта к
горизонту, уходя в неведомые дали. Звезды в нем сверкали неожиданно
ярко, хотя должны были бы потускнеть в свете лун (ведь тускнели же
звезды в сиянии не слишком крупной луны, что вращалась вокруг Старой
Земли). Очевидно, атмосфера на планете была довольно разреженной; к тому
же искусственного освещения не было и в помине. Этим и объяснялось
великолепие небес. Жутко представить, что творится на здешнем небе в
безлунные ночи. Интересно, куда нас занесло?
- Корабль, - проговорил я в комлог, - ты меня слышишь?
- С вами говорит дистанционный модуль. - Признаться, я не ожидал,
что корабль откликнется. - Чем могу помочь, месье Эндимион?
Мои спутники уставились на комлог.
- Значит, я говорю не с кораблем?
- Прямая связь с бортовым компьютером невозможна, - объявил
механический голос. - Контакт прервался в тот момент, когда вы прошли
через нуль-портал. Однако дистанционный модуль имеет аудио- и
видеодатчики.
- Ты можешь сказать, где мы находимся?
- Минуточку. Приподнимите, пожалуйста, комлог. Благодарю. Мне нужно
сделать снимок неба и сопоставить его со звездной картой и исходными
координатами.
Модуль углубился в подсчеты.
- Мне кажется, я знаю, куда мы попали, - произнес А.Беттик.
У меня тоже были на сей счет кое-какие соображения, но я не стал
торопиться.
- Очень похоже на планету под названием Безбрежное Море, -
продолжал андроид. - Когда-то она входила в Сеть, а ныне подчиняется
Ордену.
Энея, молча наблюдавшая за восходом лун, не проронила ни слова.
Лицо девочки выражало восторг. Я понял вдруг, что различаю
рыжевато-коричневые облака, бегущие над темной поверхностью самой
большой луны, а присмотревшись, разглядел долину с многочисленными
ответвлениями, следы лавовых потоков и нечто вроде громадного ледника,
уловил намек на горный кряж. Мне вспомнились голографические изображения
Марса, каким тот был до терраформирования.
- У Безбрежного Моря как раз три луны. Впрочем, планета сама
является спутником гиганта размерами с Юпитер.
- А луны вон такие? - Я ткнул пальцем в сторону оранжевых дисков.
- Именно такие, - отозвался андроид. - Я видел снимки... В эпоху
Гегемонии на Безбрежном Море трудились роботы, добывавшие полезные
ископаемые.
- Я с тобой согласен, это очень похоже на Безбрежное Море. Мне
доводилось слышать рассказы охотников, которые расхваливали здешнюю
рыбалку. Они утверждали, что тут водится некая разновидность
головоногих, достигающая в длину сотни метров. Эта тварь питает слабость
к рыбацким судам...
Я замолчал. Мы все трое уставились на темную воду. Тишину нарушил
голос комлога:
- Готово! Результат моих вычислений в точности совпадает с
координатами! Вы находитесь на спутнике планеты в системе Семидесятой
Змееносца альфа, в двадцати семи целых девяти десятых световых лет от
Гипериона, в шестнадцати целых восьмидесяти двух сотых световых лет от
Старой Земли. Это двойная система, расстояние до альфы Змееносца
составляет ноль целых шестьдесят четыре сотых астрономической единицы, а
до беты восемь целых девять десятых. Поскольку здесь имеется атмосфера и
обнаружена вода, логично предположить, что вы находитесь на втором по
счету спутнике планеты, известном во времена Гегемонии под названием
Безбрежное Море.
- Спасибо, - поблагодарил я.
- Что касается координат...
- Потом, - перебил я, выключая комлог.
А.Беттик снял с шеста рубашку и надел ее на себя. Дул сильный
ветер, было совсем не жарко. Я достал из вещмешка свой терможилет,
спутники последовали моему примеру. А невероятных размеров оранжевая
луна продолжала подниматься в усыпанное звездами небо.
["Путешествие по Безбрежному Морю,] - говорилось в "Путеводителе по
мирам Великой Сети", - [представляет собой непродолжительную, но
приятную интерлюдию между другими, более приспособленными для отдыха и
развлечений мирами.] - Мы сгрудились у очага и читали при свете
единственного уцелевшего во время бури фонаря. Впрочем, необходимости в
фонаре не было, поскольку свет трех лун успешно разгонял ночную тьму. -
[Фиолетовый цвет воды вызван наличием в ней особой разновидности
фитопланктона и никак не связан с разреженностью атмосферы, которой
объясняются прекрасные закаты. Расстояние между порталами на планете
составляет около пяти километров - этого вполне достаточно для
большинства путешественников, - и приблизительно посредине располагается
знаменитый на всю Сеть Аквариум и Гриль-Бар Гаса. Не упустите
возможности попробовать жаркое из морских обитателей, суп из гектонога и
замечательное вино из желтых водорослей. С одной из множества террас на
Океанской Платформе Гаса вы можете понаблюдать за великолепным закатом и
еще более великолепным восходом лун. Планета известна тем, что на ней
нет ни клочка суши, а в океане обитают агрессивные формы жизни (к
примеру, "левиафан с пламенной пастью"); тем не менее беспокоиться не
стоит - экскурсионный катер пройдет по "коридору безопасности" между
порталами в сопровождении боевых кораблей. У путешественника,
побывавшего на Безбрежном Море и заглянувшего в Гриль-Бар Гаса,
останутся только хорошие воспоминания. (Примечание: в случае плохой
погоды или усиления агрессивности фауны путешествие на Безбрежное Море
может не состояться. Возможно, вы посетите планету в следующий раз.)]
И все. Я вернул книгу А.Беттику, выключил фонарь, перебрался на нос
и стал изучать горизонт через прибор ночного видения.
- Вранье. Видимость километров двадцать пять, а второго портала
что-то не заметно.
- Быть может, его передвинули, - предположил А.Беттик.
- Или он затонул, - прибавила Энея.
- Очень смешно. - Я снял прибор и вновь подсел к нагревательному
кубу.
- Вполне возможно, что здесь, как и на других мирах, существуют два
отрезка реки - один короче, а другой длиннее, - сказал андроид.
- Если так, мы почему-то все время оказываемся на длинных отрезках.
Хотелось есть, поэтому мы взялись за готовку. После бури, которую
мы выдержали на реке, аппетит у всех разыгрался настолько, что его не
смогли утолить ни хлопья, ни тосты с кофе.
Мы скоро привыкли к размеренному покачиванию плота, и заодно
убедились, что морской болезни никто из нас не подвержен. После второй
чашки кофе я почувствовал себя лучше. Признаться, описание планеты в
"Путеводителе" возбудило мое любопытство, хотя мне не слишком
понравилось упоминание о "левиафане с пламенной пастью".
- Я вижу, ты доволен? - спросила Энея, когда мы остались вдвоем -
А.Беттик отправился к рулю.
- Пожалуй, да.
- Почему?
- Приключение. - Я развел руками. - Вдобавок никто не пострадал...
- Если бы не портал, мы бы наверняка утонули, - заметила девочка.
- Может быть.
- Что ты чувствуешь? - Судя по тону, Энее действительно было
интересно.
- Мне всегда нравилось путешествовать. Убегать от рутины. Знаешь,
природа дает ощутить... как бы поточнее выразиться... связь с чем-то
более значительным... - Я умолк, сообразив, что моя последняя фраза
сильно смахивает на цитату из проповеди какого-нибудь правоверного
дзен-гностика.
- Мой отец когда-то написал поэму. - Девочка придвинулась поближе.
- Не он сам, естественно, а тот древний поэт, клоном которого был
кибрид... В этой поэме он выразил свои чувства... - Прежде чем я успел
задать вопрос, она продолжила: - Он был молод, моложе, чем ты, и его
философия кажется довольно неглубокой, но в своей поэме он попытался
описать ступени, по которым человек приближается к слиянию со вселенной.
В одном письме он уподобил эти ступени "делениям на шкале наслаждения".
[Письмо Джону Тейлору от 30января 1818 года (пер. С. Сухарева).]
Честно говоря, я слегка опешил. Мне еще не доводилось слышать,
чтобы Энея рассуждала о столь серьезных вещах, а в словах насчет "шкалы
наслаждения" чудилась некая скабрезность.
- Отец считал, что первой ступенью является "близость с естеством",
- продолжала девочка. Я заметил, что А.Беттик прислушивается к нашему
разговору. - Под этим он разумел творчество, отклик на чудеса природы -
в общем, то, о чем говоришь ты.
Я потер щеку, густо поросшую щетиной. Если не побриться в ближайшие
дни, у меня отрастет борода.
- Поэзия и музыка были для него такими откликами. Он говорил, что
это ошибочный, но чисто человеческий путь к единению со вселенной, что
природа порождает в нас энергию созидать. Истину и воображение он
воспринимал как равноценные вещи. Помнится, в письме он выразился так:
"Воображение можно уподобить сну Адама: он пробудился и увидел, что все
это - правда". [Письмо Бенджамину Бейли от 22 ноября 1817 года (пер. С.
Сухарева).]
- Погоди, я что-то запутался. Отсюда следует, что вымысел реальнее
истины? Энея покачала головой:
- Не думаю. В той поэме, о которой я упоминала, есть гимн Пану.
Ты отворяешь двери, ужасая
Безмерным знаньем неземных пучин.
[Дж. Китс "Эндимион". Песнь первая (пер. Е. Витковского).]
Девочка подула на чай.
- Для отца Пан олицетворял воображение... в особенности
романтическое воображение. - Она поднесла чашку к губам. - Рауль, а тебе
известно, что Пан в определенном смысле является предшественником
Христа?
Я моргнул. Неужели две ночи назад та же девочка просила рассказать
ей историю с привидениями?
- Христа? - переспросил я, невольно поморщившись (сказывалось
воспитание - в словах Энеи мне послышалось нечто кощунственное).
Девочка пригубила чай, затем вскинула голову и взглянула на небо.
- Отец считал, что люди, которые слышат природу, наделены
романтическим, "паническим" воображением. - Она обняла левой рукой
колени и процитировала:
- Останься необорною твердыней
Высоким душам, жаждущим пустыни,
Что в небо рвутся, в бесконечный путь,
Питая разум свой, - закваской будь,
Которая тупой земли скудель
Легко преобразует в колыбель, -
Будь символом величия природы,
Небесной твердью осенившей воды,
Стихией будь, летучею, воздушной, -
Не будь ничем иным!
[Дж. Китс "Эндимион". Песнь первая (пер. Е. Витковского).]
Некоторое время все молчали. Я, можно сказать, вырос на поэзии - на
грубых пастушеских балладах, "Песнях" Мартина Силена, "Садовом эпосе",
где рассказывалось о приключениях юных Тихо и Гли и кентавра Рауля - и
сызмальства привык слушать стихи под звездным небом. Впрочем,
большинство стихотворений, которые я знал и любил, было куда проще
