крепко отдать свой живот, по выражению летописца, не поехал на них, но
прислал владыку Митрофана с добрыми речами, и владыка успел помирить обе
стороны. Но Твердислав сам отказался от посадничества по причине болезни
и, видя, что болезнь все усиливается, тайком от жены, детей и всей
братьи ушел в Аркажь монастырь и там постригся. В преемники ему был изб-
ран Иванко Дмитриевич, как видно, сын Дмитрия Якунича.
Между тем примирение князя Всеволода с Твердиславовою стороною не бы-
ло прочно; в следующем же 1221 году новгородцы показали путь Всеволоду:
"Не хотим тебя, ступай, куда хочешь", - сказали они ему. Необходимым
следствием изгнания Ростиславича было обращение к Юрьевичам суздальским,
и вот владыка Митрофан, посадник Иванко, старейшие мужи отправились во
Владимир к Юрию Всеволодовичу за сыном, и тот дал им своего Всеволода на
всей их воле; после Липецкой битвы суздальским князьям нельзя было вдруг
опять начать прежнее поведение с новгородцами; Юрий, как видно, был
очень рад обращению новгородцев к своему племени: богато одарил владыку
и других послов и прислал брата своего Святослава с войском на помощь
новгородцам против чуди. Но Юрьеву сыну не понравилось в Новгороде, в
том же году он тайком выехал оттуда со всем двором своим; новгородцы
опечалились и отправили снова старших мужей сказать Юрию: "Если тебе не-
угодно держать Новгорода сыном, так дай нам брата". И Юрий дал им брата
своего Ярослава, того самого, который прежде поморил их голодом. Новго-
родцы были рады Ярославу, говорит летописец, и когда в 1223 году он ушел
от них в свою волость - Переяславль Залесский, то они кланялись ему,
уговаривали: "Не ходи, князь", но он не послушал их просьбы; опять нов-
городцы послали за князем к Юрию, и тот опять дал им сына своего Всево-
лода. В 1224 году пришел Всеволод вторично в Новгород и в том же году
опять тайком ночью ушел оттуда; на этот раз, впрочем, дело только этим
не кончилось: Всеволод по примеру дяди засел в Торжке, куда пришел к не-
му отец Юрий с полками, дядя Ярослав, двоюродный брат Василько Констан-
тинович с ростовцами, шурин Юрьев Михаил с черниговцами. Новгородцы пос-
лали сказать Юрию: "Князь! Отпусти к нам сына своего, а сам пойди с
Торжка прочь". Юрий велел отвечать: "Выдайте мне Якима Ивановича, Ники-
фора Тудоровича, Иванка Тимошкинича, Сдилу Савинича, Вячка, Иваца, Рад-
ка, а если не выдадите, то я поил коней Тверцою, напою и Волховом". Нов-
городцы собрали всю волость, около города поставили острог и послали
опять сказать Юрию: "Князь! Кланяемся тебе, а братьи своей не выдаем; и
ты крови не проливай, впрочем, как хочешь: твой меч, а наши головы". И в
то же время новгородцы расставили сторожей по дорогам, поделали засеки,
твердо решась умереть за св. Софию; Юрий не решился идти поить коней
Волховом и послал сказать новгородцам: "Возьмите у меня в князья шурина
моего Михаила черниговского". Новгородцы согласились и послали за Михаи-
лом, Юрий вышел из Торжка, но не даром: новгородцы заплатили ему семь
тысяч; здесь в первый раз они принуждены были откупиться деньгами от се-
верного князя; преемники Юрия не преминут воспользоваться его примером.
Южный князь из старой Руси был по нраву новгородцам; при нем было
легко их волости. Но подобно всем князьям Михаил не мог долго у них ос-
таваться. Он пошел сперва во Владимир выпрашивать у Юрия назад товаров
новгородских, которые тот захватил на Торжку и по своей волости; возвра-
тясь с товарами в Новгород, он стал на Ярославовом дворе и сказал новго-
родцам: "Не хочу у вас княжить, иду в Чернигов; пускайте ко мне купцов,
пусть ваша земля будет, как моя земля". Новгородцы много упрашивали его
остаться и не могли упросить.
Проводивши Михаила с честию, новгородцы принуждены были опять послать
в Переяславль к Ярославу. Тот пришел к ним и на этот раз пробыл в Новго-
роде почти три года, и когда уходил назад в свой Переяславль, то оставил
новгородцам двоих сыновей Федора и Александра с боярином Федором Данило-
вичем и с тиуном Якимом. Но при Ярославе и сыновьях его Новгородской во-
лости не было так легко, как при Михаиле черниговском: явились новые по-
дати, новые распоряжения, каких не было означено в старых грамотах Ярос-
лавовых. С другой стороны, молодым князьям или, лучше сказать, дядьке их
Федору Даниловичу не могло нравиться в Новгороде, где происходили бесп-
рерывные волнения и вечевые самоуправства, неизвестные в Низовой земле.
Осенью 1228 года полили сильные дожди день и ночь, с Успеньева дня до
Николина не видать было солнца; ни сена нельзя было добыть, ни пашни па-
хать. Тогда дьявол, по выражению летописца, завидуя христианским подви-
гам владыки Арсения, возбудил против него чернь: собрали вече на Яросла-
вовом дворе и пошли на двор владычин, крича: "Это из-за Арсения так дол-
го стоит у нас тепло, он выпроводил прежнего владыку Антония на Хутынь,
а сам сел, задаривши князя"; вытолкали его за ворота, как злодея,
чуть-чуть не убили; едва успел он запереться в Софийской церкви, откуда
пошел в Хутынь монастырь. На его место вывели опять прежнего архиеписко-
па Антония, но этим дело не кончилось: взволновался весь город, вооружи-
лись и пошли с веча на тысяцкого Вячеслава, разграбили двор его, двор
брата его Богуслава, двор Андреича, владыкина стольника и других; посла-
ли грабить двор и Душильца, липитского старосты, а самого хотели пове-
сить, но он успел убежать к Ярославу, так взяли его жену, говоря: "Эти
люди наводят князя на зло".
Отнявши должность тысяцкого у Вячеслава и давши ее Борису Негочевичу,
новгородцы послали сказать князю Ярославу: "Приезжай к нам, новые пошли-
ны оставь, судей по волости не шли, будь нашим князем на всей воле нашей
и на всех грамотах Ярославовых, или ты себе, а мы себе". Вместо ответа
Федор Данилович и тиун Яким, взявши двух княжичей, побежали из Новгоро-
да, новгородцы сказали: "Что же это он побежал? Разве какое зло задумал
на св. Софию, а мы их не гнали, только братью свою казнили, а князю ни-
какого зла не сделали, пусть на них будет бог и крест честный, а мы себе
князя промыслим"; поцеловали образ богородицы, что быть всем заодно, и
послали за Михаилом в Чернигов; послы их были задержаны в Смоленске та-
мошними князьями по Ярославову научению, да и потому, вероятно, что Рос-
тиславичи не могли желать добра новгородцам после изгнания Всеволода.
Несмотря на то что Михаил как-то узнал о новгородских происшествиях,
о том, что послы, отправленные за ним, задержаны в Смоленске и поскакал
в Торжок, а оттуда в 1229 году явился в Новгороде, к величайшей радости
новгородцев, которым целовал крест на всей их воле и на всех грамотах
Ярославовых, освободил смердов от платежа дани за пять лет, платеж сбе-
жавшим на чужую землю установил на основании распоряжений прежних кня-
зей. Получив желанного князя, сторона Михайлова обратилась против своих
противников, приверженцев Ярославовых, преимущественно городищан: дворов
их не грабили, но взяли с них много денег и дали на строение большого
моста. Тогда же отняли посадничество у Ивана Дмитриевича и отдали его
Внезду Водовику, а Иванку дали Торжок; но жители этого города не приняли
его, и он пошел к Ярославу.
Михаил, впрочем, и на этот раз недолго оставался в Новгороде: в том
же 1229 году, оставив здесь сына Ростислава и взявши с собою несколько
знатных новгородцев, он пошел в Чернигов к братьям; к Ярославу послали
сказать: "Отступись от Волока и от всего новгородского, что взял силою,
и целуй крест". Ярослав отвечал: "Ни от чего не отступаюсь и креста не
целую: вы себе, а я себе" и продержал послов все лето. В следующем году
Михаил явился в Новгород, справил постриги своему сыну Ростиславу, поса-
дил его на столе, а сам опять пошел в Чернигов. Иметь малолетнего князя
для новгородцев было все равно, что не иметь его вовсе; начались опять
сильные волнения: новый посадник Водовик поссорился с сыном старого по-
садника Степаном Твердиславичем, сторону которого принял Иванко Тимошки-
нич; слуги посадничьи прибили Тимошкинича, который на другой день собрал
вече на Ярославовом дворе, вследствие чего двор посадничий был разграб-
лен. Но Водовик вместе с Семеном Борисовичем, старым посадником, сопер-
ником Твердислава, а следовательно, и сына его, подняли снова весь город
на Иванка и его приятелей, пошли с веча и много дворов разграбили, а Во-
лоса Блудкинича убили на вече, причем Водовик приговаривал: "Ты мой двор
хотел зажечь". Водовик после убил также и Тимошкинича, сбросивши его в
Волхов. Но зимою. когда посадник вместе с княжичем Ростиславом поехал в
Торжок, то на другой же день враги его убили Семена Борисовича, дом и
села его разграбили, жену схватили; также разграбили двор и села Водови-
ковы, брата его и приятелей, тысяцкого Бориса. Услыхав об этом, Водовик
с братьями, тысяцкий Борис и торжокские бояре побежали к Михаилу в Чер-
нигов, а в Новгороде дали посадничество Степану Твердиславичу, должность
тысяцкого - Никите Петриловичу, имение Семена и Водовика разделили по
сотням, а князю Ростиславу показали путь из Торжка, послали сказать ему:
"Твой отец обещался сесть на коня и в поход идти с Воздвижения, а теперь
уже Николин день; с нас крестное целование долой, а ты ступай прочь, мы
себе князя промыслим", - и послали за Ярославом на всей воле новгородс-
кой; тот приехал немедленно, поклялся исполнять все грамоты Ярославовы,
но по-прежнему непостоянно жил в Новгороде, где занимали его место сы-
новья - Федор и Александр; новые льготы, данные Михаилом, были уничтоже-
ны по некоторым известиям.
Таким образом, следствия дела Мстиславова, Липецкой победы, не были
продолжительны на севере: Юрий по-прежнему сидел во Владимире, и новго-
родцы после многих волнении и перемен должны были опять принять Яросла-
ва, который, несмотря на все неудачи, не переменяет своего поведения, не
отказывается от намерения стеснять старинный быт новгородский вопреки
южному черниговскому князю, который дает старым вечникам новые льготы.
Обратимся теперь к деятельности Мстиславовой на Юго-Западе. Сваты, Анд-
рей венгерский и Лешко польский, скоро поссорились; король отнял у Лешка
Перемышль и Любачев и тот, не имея возможности сам отомстить за свое
бесчестье и овладеть Галичем, послал сказать Мстиславу: "Ты мне брат:
приходи и садись в Галиче". Мстислав должен был обрадоваться этому приг-
лашению, потому что в Новгороде в это время (1215 г.) приходилось ему
плохо; он явился в Галич, венгры побежали, и Мстислав утвердился на сто-
ле Романа, выдавши за сына его, Даниила, дочь свою Анну. Даниил возму-
жал, и скоро все увидали, что он пойдет в знаменитого отца своего.
Пользуясь слабостию Волыни по смерти Романа и во время малолетства сыно-
вей его, поляки овладели пограничными местами, украйною; теперь Даниил
вздумал отнять у них эту украйну и, приехав к тестю Мстиславу, сказал
ему: "Батюшка! Ляхи держат мою отчину!"; тот отвечал ему: "Сын! За преж-
нюю любовь я не могу подняться на Лешка, ищи себе других союзников". У
Даниила был один неизменный союзник во всю жизнь - родной брат Василько;
вместе с ним он пошел на поляков и возвратил Волынскую украйну. Лешко
сильно рассердился за это на Романовичей, послал против них войско, но
войско это возвратилось пораженное. Несмотря на то, что Мстислав отка-
зался помогать зятю против Лешка, он не избежал подозрения, что война
начата по его совету, и Лешко, злобясь на него, соединился снова с вен-
герским королем, приглашая его снова овладеть Галичем для сына своего,
зятя Лешкова. Королевич Коломан пришел с сильными полками, против кото-
рых Мстислав, по нерасположении бояр, с одною своею дружиною не мог бо-
роться; он вышел из страны, сказавши молодому Даниилу, который отличался
необыкновенною храбростию при отступлении из Галина: "Князь! Ступай во
