Стивенсон Роберт Луис
Клуб самоубийц
Алмаз Раджи
Изд. "Правда", Москва, 1981 г.
OCR Палек, 1998 г.
КЛУБ САМОУБИЙЦ
ПОВЕСТЬ О МОЛОДОМ ЧЕЛОВЕКЕ С ПИРОЖНЫМИ
Блистательный Флоризель, принц Богемский, во время своего пребывания
в Лондоне успел снискать всеобщую любовь благодаря своим обворожительным
манерам и щедрой руке, всегда готовой наградить достойного. Это был че-
ловек замечательный, даже если судить на основании того немногого, что
было известно всем; известна же была только ничтожная часть его подви-
гов. Спокойный до флегматичности, принимающий мир таким, каков он есть,
с философским смирением простого землепашца, принц Богемский тем не ме-
нее питал склонность к жизни более эксцентрической и насыщенной приклю-
чениями, нежели та, к которой он был предназначен волею судеб. Порою на
него находили приступы хандры, и если в это время на лондонских подмост-
ках не было ни одного спектакля, на котором можно было как следует пос-
меяться, а сезон к тому же был не охотничий (в этом виде спорта принц не
знал себе равных), он призывал к себе своего шталмейстера, полковника
Джеральдина, и объявлял, что намерен совершить с ним прогулку по вечер-
нему Лондону. Молодой офицер этот был постоянным наперсником принца, и
отвага его подчас граничила с безрассудством. Он с неизменным восторгом
встречал подобные приказы своего господина и, не мешкая, совершал все
нужные приготовления. Богатый опыт и разностороннее знание жизни развили
в нем необычайную способность к маскараду; к любой избранной им роли,
независимо от положения, характера и национальности лица, которое он
брался изображать, он умел приспособить не только лицо и манеры, но и
голос и даже образ мышления. Благодаря этому своему дару ему удавалось
отвлекать внимание от принца и вместе со своим господином спускаться во
все слои общества. Власти, разумеется, в эти приключения не посвящались.
Непоколебимая храбрость принца вместе с изобретательностью и рыцарской
преданностью его наперсника не раз вызволяла эту пару из самых опасных
положений, и доверие, которое они питали друг к другу, с каждым годом
все возрастало.
Однажды вечером холодный мартовский дождь пополам со снегом загнал их
в кабачок неподалеку от Лестер-сквера. Полковник Джеральдин был одет и
загримирован под рыцаря прессы в несколько стесненных обстоятельствах;
грим Флоризеля, как всегда, заключался в накладных бакенбардах да паре
косматых бровей, которые изменяли его изысканный облик до неузнаваемос-
ти, придавая ему вид человека, испытавшего превратности судьбы. Под
прикрытием этого маскарада принц со своим шталмейстером спокойно сидели
в устричном заведении и потягивали бренди с содовой.
Зал был переполнен посетителями обоих полов, и хотя среди них оказа-
лось немало охотников вступить в беседу с нашими искателями приключений,
ни один не представлял особого интереса. Здесь были собраны ординарней-
шие обитатели лондонского дна. Принц начал было уже зевать и подумывать
о том, чтобы идти домой, как вдруг двустворчатые двери трактира с трес-
ком распахнулись, впустив молодого человека в сопровождении двух слуг. В
руках у каждого слуги было по большому подносу, покрытому салфеткой, ко-
торую они тотчас сдернули. На подносах лежали маленькие круглые пирожные
с кремом, и молодой человек принялся обходить столики, с преувеличенной
любезностью предлагая каждому посетителю полакомиться. Одни со смехом
принимали его угощение, другие решительно, а подчас и грубо от него от-
казывались. В последнем случае молодой человек неизменно съедал пирожное
сам, отпуская при этом какую-нибудь шутливую реплику.
Наконец он подошел к принцу Флоризелю.
- Сударь, - произнес он тоном глубочайшего почтения и протянул ему
пирожное, - не окажете ли вы любезность человеку, не имеющему чести быть
с вами знакомым? За качество пирожного могу поручиться, ибо за последние
два-три часа я сам проглотил ровно двадцать семь штук.
- Качество угощения, которым меня потчуют, - отвечал принц, - предс-
тавляется мне не столь важным, сколько чувство, с каким мне это угощение
предлагают.
- Чувство, сударь, - сказал молодой человек, отвесив еще один поклон,
- с вашего позволения, самое издевательское.
- Издевательское? - повторил Флоризель. - Над кем же вы намерены из-
деваться?
- Видите ли, - сказал молодой человек, - я пришел сюда не для того,
чтобы развивать свои философские воззрения, а лишь затем, чтобы раздать
эти пирожные с кремом. Если я сообщу вам, что я самым искренним образом
включаю в число тех, над которыми издеваюсь, собственную персону, ваша
щепетильность, я надеюсь, будет удовлетворена и вы снизойдете к моему
угощению. В противном случае я буду вынужден съесть двадцать восьмое пи-
рожное, а мне эти гастрономические упражнения, признаться, немного надо-
ели.
- Мне вас жаль, - сказал принц, - и я готов сделать все, что в моих
силах, чтобы вас вызволить, но только при одном условии. Если я и мой
приятель отведаем ваших пирожных - а надо сказать, что ни у меня, ни у
него они не вызывают большого аппетита, - то и вы должны будете за это с
нами отужинать.
Молодой человек как будто что-то обдумывал.
- У меня на руках осталось еще несколько дюжин, - сказал он наконец.
- А следовательно, мне придется наведаться еще в несколько подобных за-
ведений, прежде чем я разделаюсь со своим основным делом, боюсь, что это
займет некоторое время, и если вы голодны...
Принц остановил его речь любезным мановением руки.
- Мы будем вас сопровождать, - сказал он. - Нас очень заинтересовал
избранный вами чрезвычайно приятный способ проводить вечера. Теперь,
когда мы договорились о предварительных условиях мира, позвольте мне
скрепить наш договор.
И принц любезно взял протянутое ему пирожное.
- Превосходное угощение, - сказал он.
- Я вижу, вы большой знаток, - заметил молодой человек.
Следуя примеру своего патрона, полковник Джеральдин тоже отдал долж-
ное пирожному. Молодой человек обошел все столы и, получив от каждого
посетителя отказ или благодарность, повел своих спутников в другой трак-
тир. Двое слуг, которые, казалось, вполне смирились со своим нелепым за-
нятием, следовали за молодым человеком, между тем как принц с полковни-
ком, взявшись под руку и улыбаясь, замыкали шествие. В таком порядке вся
компания посетила еще два кабачка, и в каждом повторилась та же сцена -
одни принимали угощение бродячего хлебосола, другие отказывались, и тог-
да молодой человек неизменно проглатывал пирожное сам.
После третьего заведения молодой человек пересчитал оставшиеся пирож-
ные: на одном подносе их оказалось шесть, на другом три - итого девять
штук.
- Господа, - сказал он, обращаясь к своим новым знакомцам, - мне неп-
риятно, что я задерживаю ваш ужин. Я уверен, что вы проголодались не на
шутку, и к тому же у меня есть по отношению к вам известные обяза-
тельства. В этот многознаменательный для меня день, когда мне предстоит
завершить мой дурацкий жизненный путь последним и наиболее ярким дура-
чеством, я не хотел бы оказаться невежей перед теми, кто меня так благо-
родно поддержал. Господа, я не заставлю вас больше ждать. И пусть здо-
ровье мое и без того расшатано излишествами, я готов, рискуя жизнью, от-
казаться от условия, которое сам себе поставил.
И, окончив свою речь, - молодой человек проглотил одно за другим ос-
тавшиеся девять пирожных. Затем, отвесив по поклону обоим слугам и про-
тянув им по золотому, он сказал им:
- Примите, пожалуйста, мою благодарность за ваше долготерпение.
Отпустив слуг, он с полминуты постоял, уставясь на кошелек, из кото-
рого только что извлек для них плату, и вдруг засмеялся, бросил его на
мостовую и сообщил своим спутникам, что готов идти с ними ужинать.
В маленьком французском ресторанчике в Сохо, пользовавшемся незаслу-
женно громкой славой, которая, впрочем, уже начала идти на убыль, принц,
его шталмейстер и их новый знакомый попросили себе отдельный кабинет на
третьем этаже, уселись за изящно сервированный стол, заказали к ужину
четыре бутылки шампанского и принялись непринужденно беседовать между
собой. Молодой человек был весел и оживлен, однако смеялся несколько
громче, чем можно было ожидать от человека его воспитания; к тому же ру-
ки его заметно дрожали, в голосе появлялись неожиданные резкие переходы,
как у человека, который не совсем владеет собой. Когда официант унес со
стола последнее блюдо и все трое закурили сигары, принц обратился к сво-
ему новому знакомцу со следующей речью:
- Я надеюсь, что вы простите мне мое любопытство. Хоть мы и знакомы
всего лишь несколько часов, вы мне очень симпатичны и, признаться, чрез-
вычайно меня интригуете. Я бы не хотел показаться нескромным, но я дол-
жен вам сказать, что мы с приятелем в высшей степени достойны доверия. У
нас великое множество своих тайн, которые мы постоянно доверяем тем, ко-
му не следует. А если, как я полагаю, ваша история достаточно нелепа, то
и в этом случае, уверяю вас, вы можете, не стесняясь, изложить ее нам,
ибо более нелепых людей, чем мы, вы не сыщете во всей Англии. Меня зовут
Годол, Теофилус Годол; имя моего друга - майор Альфред Хаммерсмит, во
всяком случае, ему угодно выступать под этим именем. Всю свою жизнь мы
посвятили поискам экстравагантных приключений; и нет такой экстравагант-
ной выходки, которой бы мы не могли посочувствовать всей душой.
- Вы мне нравитесь, мистер Годол, - ответил молодой человек, - к тому
же вы во мне вызываете инстинктивное доверие; и я не имею ничего против
вашего друга, майора, который представляется мне переодетым вельможей. И
уж, во всяком случае, я убежден, что к армии он не имеет ни малейшего
касательства.
Полковник только усмехнулся, услышав такой комплимент своему ис-
кусству перевоплощения.
- Существует множество причин, по которым мне не должно бы вам отк-
рыться, - продолжал между тем молодой человек, постепенно воодушевляясь.
- Быть может, поэтому-то я и намерен рассказать вам все без утайки. Во
всяком случае, я вижу, что вы настроились услышать нечто нелепое, и у
меня не хватает духа вас разочаровать. Свое имя, в отличие от вас, я не
назову. Возраст мой не имеет прямого отношения к моему рассказу. Я пря-
мой наследник своих предков, и наследство мое заключается в весьма снос-
ном жилище, которое я занимаю по сей день, и капитале, дававшем триста
фунтов годового дохода. Вместе с домом и этим капиталом я, должно быть,
унаследовал от предков и легкомыслие, не противиться которому составляло
высшее наслаждение всей моей жизни. Я получил хорошее образование. Я из-
рядный музыкант - еще немного, и мог бы играть на скрипке в каком-нибудь
захудалом оркестре, однако как раз этого немногого мне и недостает. То
же относится к моей игре на флейте и на валторне. Выучился играть в вист
и в этой премудрости преуспел настолько, что с легкостью могу проигры-
вать до ста фунтов в год. Знакомство мое с французским языком оказалось
достаточным, чтобы мотать деньги в Париже почти с той же легкостью, что
и в Лондоне. Как видите, я человек всесторонне образованный. Жизнь не
обошла меня и приключениями всевозможного рода, я даже дрался на дуэли,
для которой не было ни малейшего повода. А два месяца назад я повстречал
молодую особу, которая показалась мне олицетворением всех совершенств,
как духовных, так и физических. Сердце мое растопилось. Я наконец встре-
тил свою судьбу и чуть было не влюбился. Но когда я принялся подсчиты-
вать, что осталось мне от всех моих капиталов, оказалось, что у меня нет
и полных четырехсот фунтов! И вот я вас спрашиваю: может ли уважающий
себя человек позволить себе влюбиться, имея за душой всего четыреста
фунтов? Естественно, я должен был ответить на этот вопрос: нет, не мо-
жет. Засим, расставшись с очаровательницей и несколько ускорив темп про-
