его в подземелье замка Святого ангела, Бонифаций через четыре месяца
приговорил его к голодной смерти.
А чтобы запугать сторонников Иоанна (если бы таковые обнаружились у
него), Бонифаций привязал труп своей жертвы, в парадном облачении, к
подъемному мосту дворцовой крепости.
Это было совершенно излишне и могло лишь повредить Бонифацию, ибо, по
словам историка Платины, папа, который погиб голодной смертью, сразу вызвал
сострадание и симпатию у народа.
Как только трон оказался вакантным, Бонифаций немедленно провозгласил
себя папой. Учитывая отношение римлян, он не строил никаких иллюзий и
понимал, что только жесточайшими репрессиями и террором ему удастся удержать
власть.
В течение целого года улицы города были обагрены кровью. Бонифаций не
щадил ни врагов, ни друзей - в его глазах все были врагами. Более того,
приспешников своих он особенно ненавидел, ибо не мог забыть тех сумм,
которые ему пришлось истратить на них.
Ужас и отчаяние царили в Риме. Всем грозила одинаковая участь; люди всех
сословий ежедневно спрашивали себя, не пробил ли их последний час. Кроме
обычных палачей, так сказать законных убийц, Бонифаций располагал шайкой
наемников, которые без всякого суда расправлялись с намеченными жертвами.
А сам Бонифаций? Чем же он занимался во время этой непрерывной резни? Он
развлекался! Вопли жертв тонули в непристойных и бесстыдных песнях его
куртизанок и фаворитов, с которыми он бесчинствовал в своих покоях.
Спустя одиннадцать месяцев после восшествия на апостольский трон
Бонифаций отдал богу свою праведную душу, и сонм ангелов протрубил
вознесение непогрешимого наместника на небеса!
ПОСМЕРТНАЯ МЕСТЬ.
Излишне говорить, что римляне и не собирались объявлять траур по случаю
смерти Бонифация седьмого.
Умер он скоропостижно. Произошла ли его смерть от апоплексического удара,
как утверждают многие летописцы? Весьма возможно: его образ жизни вполне
располагал к смерти подобного рода, если вспомнить о его чревоугодии и
непрерывных оргиях с женщинами; да и в связях с мужчинами он находил немалое
удовольствие. Другие же авторы решительно заявляют, что римляне освободились
от папы с помощью сильнодействующего яда.
Точно известно одно: всеобщему ликованию не было конца. Узнав, что
отъявленный злодей свел счеты с жизнью, простолюдины и знатные вельможи
столпились возле церкви святого Петра. Труп первосвященника вытащили из
гроба и нещадно избили, затем, сняв с изуродованного покойника саван,
поволокли по улицам до площади Марка Аврелия. Там его подвесили за ноги,
сделав мишенью для плевков.
На следующий день решено было устроить ему достойные похороны, сбросив
чудовище в сток для нечистот, и несколько священников, чтобы спасти от
позора главу христианской церкви, ночью стащили труп и наспех похоронили за
пределами города.
СУЕВЕРИЯ.
Перейдем к одиннадцатому веку, отличавшемуся грубым суеверием, диким
фанатизмом и распутством под маской благочестия.
Окончания Х века во всем христианском мире ждали с трепетом.
Многочисленные пророчества связывали с этой датой конец света и наступление
"страшного суда". Духовенство, естественно, пыталось извлечь из этого
всяческие выгоды.
На пороге близкой и неизбежной кончины люди заботились исключительно о
будущей загробной жизни, о покаянии, способном умилостивить праведного
судью. Самые отъявленные скряги отдавали церкви свои богатства, а
священники, со своей стороны, всячески убеждали паству избавиться от бремени
губительных земных благ, которые, как сказано в евангелии, являются главным
препятствием на пути в рай.
Когда страшный год миновал, многие почувствовали себя оставшимися в
дураках и горько пожалели о безрассудном страхе, побудившем их отдать все
добро церквам и монастырям. Но было поздно! Клир никогда не отдает назад
того, что, пусть даже по ошибке, попало в его карман. Напротив, ремесло
духовенства как раз и заключается в том, чтобы околпачивать недалеких людей,
готовых верить самым абсурдным пророчествам.
В тот век люди предавались магии, колдовству, астрологии; всякое суеверие
воспринималось как нечто совершенно реальное. Надо отметить, что и
священники не отставали от своей паствы. Магия пользовалась такой
популярностью, а невежество было столь велико, что многие церковники сами
занимались всякой чертовщиной, заменяя церковные таинства гаданием и
колдовством.
Запуганный народ верил, что дьявол низложил бога и наступает царство
антихриста.
Про папу Сильвестра второго, пришедшего на смену Григорию пятому, упорно
говорили, что он заключил союз с сатаной. Папа Сильвестр поражал
современников математическими и философскими познаниями, которыми он якобы
был обязан дьяволу. Некоторые летописцы всерьез утверждают, что Сильвестр
достал из Севильи гнусную книгу, заключавшую в себе каббалистические
формулы, с помощью которых Сильвестр заставлял Люцифера повиноваться себе;
что дьявол обещал папе спасти его от смерти, если он откажется отслужить
обедню в Иерусалимском храме.
<Сильвестр,- продолжают летописцы,- надеясь продлить свою жизнь, не
совершал никогда паломничества в святую землю и продолжал предаваться
кощунственному колдовству. Однако он испытал на себе, как коварны и
обманчивы посулы дьявола. Однажды, когда святой отец совершал богослужение в
базилике Святого Креста, называвшейся также Иерусалимским храмом, дьявол
внезапно возник перед папой на алтаре и, схватив золотое распятие,
знаменитое украшение часовни, ударил им папу с такой силой, что тот
скончался через несколько минут".
Эта наивная легенда очень точно характеризует силу суеверия, которое
грозило погасить в народе последние искры разума, уже весьма основательно
омраченного религиозными формулами и обрядами.
КАМНИ ПЛАЧУТ И... ПЛЯШУТ!
После смерти Сильвестра второго священники не преминули использовать в
своих интересах легенду о сговоре между папой и дьяволом. Они распространили
слух, будто папа Сильвестр перед смертью покаялся в том, что такой договор
существовал, и попросил приближенных возложить его труп на катафалк,
запряженный белыми лошадьми, добавив, что кони остановятся сами в том месте,
где надлежит его похоронить.
Воля папы Сильвестра была исполнена в точности - кони якобы остановились
перед Латеранским храмом, где останки папы и были преданы земле со всеми
соответствующими почестями. "С того времени,- пишет летописец,- более шести
веков подряд каждый раз накануне смерти первосвященника, словно предвещая
его кончину, стучат кости Сильвестра и плита на гробнице его покрывается
кровавыми
слезами..."
Не правда ли, жуть! Камни плачут кровавыми слезами и кости, как костяшки
домино, прыгают в могиле, будто говорят игрокам: "А ну, кому выпал
шестерочный дубль,- начинай?"
Согласитесь, к подобным вещам надо привыкнуть, не каждый день они
происходят. А если ещё представить себе, что испытывает могильный червь во
время работы, видя, как лакомый кусок содрогается, а затем пускается в пляс!
Тут даже безмозглый червяк придет в ужас!
С другой стороны, какой блаженный покой сулит такое чудо любому святому
отцу, тому, кто устремляет печальный взор в будущее, с трепетом ожидая
последнего часа... Ему достаточно перед сном прогуляться к могиле папы
Сильвестра, и, если там тихо, он может вернуться домой и спокойно
предаваться ночным усладам.
Впрочем, не известно ни одного случая, чтобы кто-либо из святых отцов
воспользовался пророчеством и пожелал узнать, когда неумолимые Парки оборвут
нить его суетной жизни.
В середине семнадцатого века при перестройке Латеранского дворца открыли
пресловутую гробницу с телом папы, которую по преданию лукавый дьявол время
от времени превращал в танцкласс. Как говорит легенда, тело казалось ещё
живым и благоухало ("0-ля-ля,- воскликнул бы наш Гаврош,- пока не поздно,
пора давать тягу!")... но вдруг луч света озарил тело, адское пламя
вырвалось из него, освещая все вокруг, и тело превратилось в пепел, остался
только серебряный крест да пастырский перстень...
Разгадка проста: пламя - сам сатана, который, как последний дурак,
позволил замуровать себя в гробнице и целые столетья играл в пасьянс с
костями Сильвестра. Разумеется, когда открыли темницу, он поторопился
удрать. Однако всякий благочестивый христианин обязан проникнуться
благодарностью к сатане; ведь, сохранив останки святого отца, дьявол
облегчил работу всевышнему, когда тот начнет воскрешать мертвых в день
страшного суда.
После этого события на могиле Сильвестра не случалось больше ничего
необыкновенного. Священники и тут не преминули объяснить прекращение чудес
то ли колдовством покойного папы, то ли исчезновением дьявола. А в
восемнадцатом веке, когда Монтескье, Вольтер и Дидро опубликовали свои
знаменитые труды, предвещавшие Великую французскую революцию, церковный
историк Муратори издал панегирик Сильвестру. Общий тон всего опуса
характеризует следующее утверждение: "Чудо на могиле Сильвестра не должно
никого поражать, так же как и последующее прекращение его. Ведь сколько плит
на могиле святых, некогда источавших масло и манну, теперь не совершают
таких чудес!"
Но зачем удаляться в восемнадцатый век? Совсем недавно, при обсуждении
закона об обучении в палате депутатов Франции, Поль Берт с трибуны
процитировал ряд религиозных трудов, посвященных вопросам воспитания.
Приведя возмутительные по своей безнравственности цитаты, он воскликнул,
обращаясь к правым:
- Осмелитесь ли вы одобрить подобные предписания и наставления?
И один из клерикалов тут же ответил:
- Мы не имеем права обсуждать то, что написано отцами церкви.
Это заявление было встречено аплодисментами со стороны ультрамонтанской
банды!
Таким образом, позиция церковников ничуть не изменилась за многие
столетия: самые дикие и чудовищные утверждения воспринимаются как должные в
наш просвещенный век, их не оспаривают. Тем хуже для них!
Прогресс гигантскими шагами идет вперед, и недалеко то время, когда
воинствующая церковь, застывшая в своем грубейшем суеверии и фанатизме,
будет выглядеть как едва уловимая точка на горизонте минувших времен.
ПЧЕЛЫ-ПРОРИЦАТЕЛЬНИЦЫ.
О личности папы Иоанна семнадцатого, сменившего Сильвестра второго, мало
известно. До нас дошли только сведения о его мстительности и жестокости; в
этом смысле он ничем не отличался от большинства своих предшественников.
Святой престол он занимал всего пять месяцев.
При нем произошел курьезный эпизод: один монах в
Шалоне, Левтард, рассчитывая выудить деньги у доверчивых глупцов,
провозгласил себя духовидцем; собрав народ, он сообщил, что ночью, когда он
спал в поле, с ним случилось чудо: пчелы, как бы пронзив его тело, вошли
сквозь анальное отверстие и, вылетев с шумом и шипением изо рта, возвестили,
что ему предстоят великие дела, непосильные для простого смертного, с той
поры он ощутил в себе божественную благодать.
Ему поверили. Он стал пророчествовать и довольно скоро сколотил сильную
партию, которая стала требовать, чтобы ему предоставили епископскую кафедру
в городе.
Жебуин, шалонский епископ, увидев, что дело принимает нешуточный оборот,
счел необходимым вмешаться. Ему удалось развеять ореол вокруг этого
духовидца. Разочарованный и оскорбленный народ так затравил монаха, что
жалкий проходимец бросился в колодец.
Другому монаху пришла в голову сумасбродная мысль провозгласить Вергилия,
