Король приглашал в Лион каждого кардинала в отдельности и обещал ему тиару,
но при этом просил держать все в секрете. Никто не заподозрил ловушки. В
указанный срок все собрались в монастыре, где их ожидал король. И тогда
Филипп заявил, что не выпустит их, пока они не выберут преемника Климента
пятого. Затем он запер их и приставил надежную стражу. Просидев целый месяц
на хлебе и воде в соответствии с постановлением папы Григория девятого,
кардиналы капитулировали и избрали папой Иоанна двадцать второго.
С яростью невежды и тупицы Иоанн двадцать второй преследовал ученых,
расценивая новые открытия в физике, химии, астрономии как дьявольские
изобретения. Немало людей науки, очутившихся в застенках инквизиции, были в
то время замучены и сожжены. Приведем отрывок из послания Иоанна двадцать
второго, из которого видно, сколь нелепые обвинения церковь выдвигала против
мужественных людей, двигавших вперед человечество. "Мы узнали,- писал папа,-
что Жан Даман, врач Жан из Лиможа, Жак Барбансон и некоторые другие
занимаются магией: они пользуются волшебными зеркалами и колдовскими
предметами, рисуют каббалистические знаки, вызывая духов тьмы, губят людей
силой своих заклинаний, засовывают демонов в бутылки и в кипящей воде
заставляют их открывать будущее; они утверждают, что способны сократить и
продлить бытие; к тому же они устраивают заговоры против нас и пытаются с
помощью чародейства и заклинаний лишить нас жизни и тиары. Посему мы
повелеваем: поступать с ними так же, как поступаете с еретиками. Отдайте их
в руки инквизиторов - пусть пытки вырвут у них признания, а затем предайте
их огню".
Чтобы пополнить опустевшую казну, Иоанн двадцать второй расправился с
орденом фратичеллов, утвержденным Целестином пятым. Ссылаясь на то, что
Бонифаций восьмой аннулировал распоряжения Целестина, Иоанн признал монахов
еретиками и поделил с инквизиторами имущество этого ордена.
Когда среди францисканцев возник раскол, он поступил с ними точно так же,
отправив раскольников на костер. Тогда генерал ордена опубликовал резкий
протест, заявив, что папа больше, чем кто-либо другой, заслуживает костра.
Строптивые монахи обратились с жалобой к германскому королю Людовику
Баварскому и просили положить конец жестокостям папы. Вот отрывок из этого
документа: "Государь, вот уже много лет на троне церкви восседает
преступник, дерзающий именем Христа доказывать свое право на безнаказанное
совершение всех преступлений, на ограбление королей и народов, на
умерщвление неслыханными пытками мужественных людей, отвергающих его дерзкие
претензии на непогрешимость. От имени наших братьев мы умоляем вас,
государь, употребить все усилия, чтобы сокрушить этот страшный
теократический деспотизм, позорящий человечество. Не дожидайтесь того
момента, когда содомиты и преступники свяжут по рукам и ногам народы и своим
распутством погубят здоровую сущность трудолюбивых народов. Свергните папу,
государь, чтобы мы увидели конец этому позору!"
На письмо Людовика Баварского папа ответил отлучением. Тогда король
направился с армией к стенам вечного города, и после ожесточенной битвы, в
которой было много жертв с обеих сторон, Рим был взят. Население встретило
Людовика как освободителя, требуя низложить Иоанна. Король вновь попытался
закончить дело миром, но Иоанн двадцать второй ответил новой анафемой. Тогда
Людовик Баварский, убедившись, что дряхлый папа впал в маразм, созвал
большой собор, на котором один из монахов прочитал длинный перечень
преступлений, совершенных святым отцом, и предложил выступить защитникам
папы. Ввиду того что никто не откликнулся на этот призыв, Людовик счел себя
вправе низложить того, "кто называл себя Иоанном, а в сущности был не кем
иным, как нечестивцем и еретиком, ненасытно жаждавшим обогащения". Вслед за,
тем мантию, тиару и пастырский перстень получил из рук Людовика простой
монах, принявший имя Николая пятого.
Таким образом, у церкви снова оказалось два папы. В то время как один из
них тщетно пытался исправить нравы духовенства, другой, сидя в своем
великолепном Авиньонском дворце, игнорировал постановление собора и
продолжал приумножать свое богатство. Николай пятый первое время вел
скромную жизнь, стремясь дать личный пример своим кардиналам и монахам.
Однако обстоятельства вынудили его продолжать финансовую политику своих
предшественников: он стал продавать бенефиции, церковные звания и
привилегии. Но поскольку авиньонский папа поступал так же, то на каждую
вакантную епископскую кафедру оказывалось по два претендента. Легко
представить, какие происходили драки и побоища!
Агенты Иоанна двадцать второго не жалели золота и в конце концов
сколотили в Риме отряд вооруженных наемников, наводивших панику на всех
сторонников Николая пятого. Затем Иоанн двадцать второй обнародовал
манифест, в котором объявлял короля виновным в ереси и низлагал его с
немецкого престола. Николаю пятому пришлось бежать из Рима.
Вот отрывок из его послания к Иоанну двадцать второму, в котором он
сообщает о своем отречении: "Я слышал, как вас обвиняли в ереси, симонии,
убийствах и всяких преступлениях. На основании этого я считал вас самым
недостойным из пап. Впоследствии я узнал, что никто больше вас не достоин
папского звания. Вот почему я отказываюсь от тиары и готов торжественно
отречься в вашем присутствии в любом месте, какое вам будет угодно мне
указать".
Иоанн двадцать второй, поблагодарив Николая за покаянное послание,
пригласил злополучного антипапу к себе. И едва доверчивый Николай прибыл в
Авиньон, агенты тиароносного негодяя запрятали его в подземелье, где ему
пришлось просидеть свыше трех лет. Однажды утром тюремщик, приносивший
узнику хлеб и воду, нашел дверь его камеры открытой. Николай пятый лежал
мертвым: Иоанн двадцать второй велел ночью задушить его.
ОТПУЩЕНИЕ ГРЕХОВ ПО ПРЕЙСКУРАНТУ.
В конце своего понтификата Иоанн двадцать второй попробовал потрясти весь
мир, высказав ряд соображений по поводу того, как подобает вести себя
праведнику, дабы попасть в царство небесное. Мысли святого отца, несомненно,
вызвали бы среди церковников серьезные разногласия, если бы Филипп пятый не
потребовал от папы публичного отречения от своих положений, пригрозив сжечь
его как еретика перед Авиньонским дворцом. Мы считаем небезынтересным
привести несколько параграфов из труда, удостоверяющего, что святой отец был
настоящим знатоком своего дела. Документ, о котором идет речь, носит
заголовок "Такса апостольской канцелярии". Итак:
"Клирик, виновный в плотском грехе с монахинями, племянницами или
крестными дочерьми, получает отпущение за сумму в 67 ливров 12 су".
"Клирик, желающий получить отпущение за противоестественное распутство,
платит 219 ливров 15 су".
"Священник, лишивший девственности девушку, уплачивает 2 ливра 8 су".
"Монахиня, неоднократно грешившая в своем монастыре, а также за пределами
его и пожелавшая стать аббатисой, уплачивает штраф в размере 131 ливра 15
су".
"Священник, желающий получить разрешение на сожительство с родственницей,
уплачивает 76 ливров 1 су".
Как видим, прощение предлагалось по таксе как за грехи совершенные, так и
за те, которые ещё предстояло совершить!
"Отпущение за прелюбодеяние, совершенное мирянами, стоит 27 ливров. За
кровосмешение прибавить 4 ливра".
"Женщина, желающая приобрести отпущение и в то же время продолжать
греховные сношения, уплачивает 87 ливров 3 су. Если в подобном преступлении
повинен муж, то и на него распространяется сия такса".
Перейдем к другим преступлениям.
"Отпущение и гарантия против преследования за такие преступления, как
грабеж, кража, поджог, обходятся виновникам в 15 ливров 4 су".
"За нанесенное жене увечье муж вносит в канцелярию 3 ливра 4 су. В
случае, если муж убил жену, он уплачивает 17 ливров 15 су. Если же убийство
совершено с целью вступить в брак вторично,- 32 ливра 9 су".
"За убийство брата, сестры, отца или матери - 17 ливров 4 су".
"За убийство епископа или прелата - 131 ливр 14 су". Как тут не
умилиться: епископ оценивается в восемь раз дороже отца и матери!
"Если убийца убил несколько священников в разное время, то он уплачивает
137 ливров 6 су за первого и половину цены за каждого последующего".
"Еретик, обратившийся снова в католическую веру, уплачивает за отпущение
269 ливров. Сын сожженного или казненного еретика получает отпущение,
уплатив 218 ливров 16 су".
"Клирик, который не в состоянии уплатить свои долги и хочет избежать
преследования кредиторов, должен заплатить в канцелярию 17 ливров 3 су, и
долг его будет прощен".
Любопытно узнать, удовлетворила бы такая комбинация кредиторов?
"Тому, кто нарушил права влиятельной особы, а также за контрабанду
платить штраф в размере 87 ливров и 3 су".
Все равно виновника повесят, если он попадется в руки агентов влиятельной
особы, но зато у преступника останется клочок пергамента, а у святого отца -
87 ливров и 3 гроша, что весьма существенно!
"Если монастырь намерен изменить дисциплину, дабы установить более
строгий режим, он вносит в казну 146 ливров и 5 су".
Разве это не гениально? Глава церкви стирает всякую грань между понятиями
"порок" и "добродетель": на все есть такса, она же все превращает в источник
дохода.
На редкость одаренным папой оказался этот Иоанн двадцать второй!
Выработанный им кодекс - своего рода шедевр. Все предусмотрено - глаза
стервятника не упустили ни одной мелочи.
Сделаем оговорку. Предшественники Иоанна двадцать второго тоже продавали
отпущения грехов и тоже торговали церковными должностями и званиями. По
существу, Иоанн двадцать второй не внес ничего нового, а лишь необычайно
расширил этот промысел. Но в этой таксе Иоанна - вся подлинная мораль
церкви.
После Иоанна двадцать второго, умершего в возрасте девяноста лет, члены
священной коллегии остановили свой выбор на сыне умершего папы и его сестры,
которую он любил не совсем по-братски. Как ни был туп этот наследник, он все
же отлично понимал, что в папы не годится. Убедившись, что кардиналы твердо
решили увенчать его тиарой, он произнес историческую фразу: "Братья мои, вы
собираетесь выбрать осла для управления вами". Следует признать, что за семь
лет понтификата Бенедикта двенадцатого кардиналы ни разу не раскаялись в
своем выборе.
БАНДИТЫ В ТИАРЕ.
После смерти Бенедикта двенадцатого кардиналы лихо поделили папскую казну
и приступили к избранию нового папы. Им стал Климент шестой, великий
распутник того времени. Как и его предшественники, он старался собрать
побольше доходов с трудолюбивой паствы.
Вечный город представлял в ту пору крайне печальное зрелище.
Могущественные сеньоры старались завладеть городом по примеру
североитальянских тиранов. Народ изнемогал от насилия и безрассудных выходок
влиятельных князей и вельмож. Пламенный республиканец Кола ди Риенцо
призывал народ сбросить иго двойного деспотизма - аристократии и
духовенства. В Риме утвердили республиканский строй, и Риенцо был с триумфом
принесен в Капитолий, где ему присвоили титул трибуна и освободителя Рима.
Сын трактирщика, Кола ди Риенцо не позволил опьянить себя успехом;
несмотря на простое происхождение, он был очень развитым человеком и притом
самоотверженным патриотом. Отдавая себе отчет в том, что нельзя сразу
преодолеть предрассудки, коренящиеся в вековом невежестве, Риенцо призвал
