рассек воздух, и обезглавленное тело рухнуло на мостовую.
Подначальные убитому солдаты в ужасе закричали, призывая на
помощь своих товарищей со всей площади. Многие потянулись за
оружием.
- Да, похоже, кровопролития все же не избежать,- сказал Тиниен,
кладя руку на эфес.
- Друзья мои! - обратился к солдатам Бевьер мягким, но
настойчивым тоном,- только что вы были свидетелями поистине
печального происшествия. Солдат церкви отказался выполнять волю
нашей матери-церкви! Так соединим же наши голоса в молитве
Всепрощающему Господу. Помолимся о прощении этого несчастного
заблудшего! Да отпустится ему его грех! На колени! На колени все и
молитесь! - Бевьер увлекшись своей проповедью взмахнул топором,
забрызгав кровью нескольких ближайших солдат.
Сначала несколько солдат робко опустились на колени, потом к
ним присоединились другие, и еще, и еще, пока все одетые в красное люди
не оказались коленопреклоненными.
- О Боже! - воскликнул Бевьер.- Молим тебя принять душу нашего
дорогого брата, столь внезапно покинувшего нас, и отпустить грехи его,
хоть и умер он без покаяния.- Он оглянулся вокруг.- Молитесь же, друзья
мои,- повелительно воскликнул Сириник.- Молитесь не только за вашего
капитана, но и за себя, иначе коварный враг рода человеческого вложит
грех и в ваши души. Смиритесь духом и берегите вашу чистоту, иначе -
вы разделите судьбу вашего капитана! - с этими словами Бевьер двинул
коня шагом, осторожно пробираясь меж коленопреклоненных солдат,
одной рукой раздавая благословения, а другой - по-прежнему держа
наготове свой боевой топор.
- Видишь, я же говорил тебе, он - добрый малый,- сказал Улэф
Тиниену, когда все двинулись вслед за просветленно улыбающимся
Бевьером.
- Я ни минуты не сомневался в этом, мой друг,- ответил Тиниен.
- Лорд Абриэль,- обратился к магистру Долмант, когда они
проезжали сквозь толпу молящихся солдат, у многих из которых даже
выступили на глазах слезы,- беседовали ли вы когда-нибудь с сэром
Бевьером о сущности нашей веры? Мне кажется, что я в его речи
обнаружил некоторые рахождения с учением святой церкви.
- Я расспрошу его более внимательно, ваша светлость. Как
только представится такая возможность.
- В спешке нет необходимости, милорд,- милостиво улыбнулся
патриарх.- Я не чувствую, чтобы его душа была в большой опасности.
Однако это ужасное оружие в его руке-
- Да, ваша светлость,- согласился Абриэль,- оно действительно
ужасает.
Весть о внезапной кончине упрямого капитана быстро разнеслась
у врат Базилики никто не попытался помешать войти туда рыцарям
Храма, да и вообще людей в красном вокруг было не видать. Тяжело
вооруженные рыцари спешились, огласив двор лязгом железа, встали
колонной и последовали за патриархами и магистрами в огромный
передний неф храма. Бряцая доспехами, все преклонили колена перед
алтарем. Затем, поднявшись, они свернули в освещенный свечами
коридор и прошли к Палате Совещаний Курии.
Двери ее охраняли люди из личной гвардии Архипрелата. Это
были неподкупные люди, всю свою жизнь посвятившие служению в
Базилике и преданные ей до мозга костей. Обычно немногочисленные
охранники Архипрелата, в силу обстоятельств своей службы, были
большими знатоками церковного закона, зачастую большими, чем люди,
заседающие в охраняемой ими палате. Они незамедлительно признали
высокий духовный сан магистров Воинствующих орденов, однако чтобы
убедить их пропустить остальных рыцарей потребовалось много больше
времени. Но патриарх Эмбан, тоже проявив немалые познания в законе и
предании, объяснил им, что любой служитель церкви несомненно должен
быть пропущен на заседание Курии в случае, если он явился по
приглашению любого из патриархов. Гвардейцы согласились с этим
утверждением. Рыцари же храма, несомненно, являются служителями
церкви, продолжал Эмбан. Немного еще помявшись, стражники все же
согласились и с этим утверждением и выразили свое согласие,
церемонным жестом распахнув огромные двери в Совещательную
Палату. Спархок заметил на их лицах улыбки. Конечно, они были
неподкупны и во всех спорах в Курии никогда не принимали ничьей
стороны, однако же собственное мнение все же имели.
Палата Совещаний была так же огромна, как и любой другой
тронный зал, у противоположной входу стены на возвышении стоял
массивный, богато украшенный орнаментами золотой трон, осененный
пурпуровым балдахином; остальное пространство, оставляя
незаполненными проход от дверей и обширную площадь посреди зала,
занимали возвышающиеся ярусами скамьи с высокими резными
спинками. Первые четыре яруса, предназначенные для патриархов, были
задрапированы малиновыми тканями. Над ними, отделенные от нижних
толстыми пурпурными бархатными шнурами, находились скамьи
попроще - для непатриархов, допущенных на заседания Курии. На
кафедре, расположенной у подножия тронного постамента, стоял
патриарх Макова из Кумби в Арсиуме и монотонно читал какую-то
напыщенную речь, полную невразумительных духовных наставлений.
Макова, худой, с рябым лицом человек, оборвал речь и раздраженно
уставился на входящих в Совещательную палату патриархов Демоса и
Укеры, сопровождаемых немалым количеством Рыцарей Храма и всеми
четырьмя магистрами Воинствующих орденов.
- Что все это значит? - оскорбленно воскликнул он.
- Ничего необычного, Макова,- добродушно отозвался Эмбан.-
Просто мы с Долмантом пригласили нескольких наших братьев-
патриархов присоединиться к нам на наших заседаниях.
- Я не вижу никаких патриархов! - в еще более повышенном тоне
заявил Маков.
- О, Макова, не будь таким утомительным. Всему миру известно,
что магистры Воинствующих орденов имеют тот же духовный сан, что и
мы, а значит, являются членами Курии.
Кумбийский патриарх бросил взгляд на нескладного и
изможденного вида монаха, сидящего за заваленным огромными
пыльными фолиантами и древними свитками столом неподалеку от
кафедры.
- Может ли собрание выслушать мнение по этому поводу нашего
высокоученого брата-законоведа?
На лицах некоторых членов собрания отразился ужас - по всей
видимости, они уже знали, каков будет ответ.
Брат-законовед порылся среди бумаг на столе, раскрыл несколько
фолиантов, осторожно и не спеша развернул несколько свитков,
поднялся, прокашлялся и заговорил хрипловатым ломким голосом:
- Ваша светлость! Уважаемое собрание! Патриарх Укерский
абсолютно верно передал букву закона. Магистры Воинствующих
орденов действительно являются членами Курии и могут принимать
участие во всех ее заседаниях. Два последних столетия магистры не
пользовались этим своим правом, но, тем не менее, закон остается
неизменен, и оно, несомненно, за ними сохранилось.
- Статья закона, так долго остававшаяся в забвении, может
считаться недействительной,- фыркнул Макова.
- Боюсь, что здесь вы не правы, ваша светлость,- возразил монах.-
Нам известны подобные прецеденты. Общеизвестна история, едва не
приведшая к расколу церкви, когда патриархи Арсиума в течении
восьмисот лет не принимали участия в собраниях Курии из-за спора о
подобающем облачении священнослужителя и-
- Хорошо, хорошо, достаточно,- сердито перебил его Макова.- Но
у этих-то вооруженных до зубов убийц уж точно нет никакого права
присутствовать здесь.- Он взглядом указал на рыцарей.
- И снова вынужден я указать тебе на ошибку, брат Макова,-
напыщенно произнес Эмбан.- Рыцари Храма принадлежат к
религиозным орденам, а значит являются служителями церкви и могут
присутствовать здесь в качестве наблюдателей без права голоса, тем
более, что они приглашены сюда патриархами,- он обернулся и
провозгласил: - Сэры рыцари! Позвольте пригласить вас присутствовать
на заседании Курии в качестве зрителей.
Макова быстро взглянул на ученого монаха и тот утвердительно
кивнул.
- Отчего ты так кипятишься, брат Макова? - елейно произнес
Эмбан, злорадно блеснув глазами.- Неужели оттого, что доблестные
защитники святой церкви имеют такое же право находится здесь, как и
эта змея Энниас, что сидит сейчас в северной галерее, в ужасе кусая губы?
- Ты заходишь слишком далеко, Эмбан!
- Мне так не кажется, брат Макова. Не провести ли нам какое-
нибудь голосование, чтобы узнать, сколько голосов ты теперь потерял? -
Эмбан обвел палату взглядом.- Но мы, кажется, прервали заседание-
Дорогие братья патриархи и уважаемые гости, прошу вас занять места,
чтобы Курия могла продолжить переливать из пустого в порожнее.
- Из пустого в порожнее? - гневно выдохнул Макова.
- Именно так, друг мой. Пока жив Кливонис, все наши решения
не стоят и ломаного гроша.
- А этот круглый человечек может быть весьма ядовитым,-
прошептал Тиниен Улэфу.
- Однако он мне по нраву,- ухмыльнулся в ответ генидианец.
Спархок заранее точно знал, куда ему идти.
- Ты,- прошептал он Телэну, незаметно пролезшему в зал,
спрятавшись среди рыцарей,- ступай со мной.
- А куда?
- Мы с тобой отправимся позлить старого приятеля,- усмехнулся
Спархок. Он повел мальчика на самую верхнюю галерею, где за узким
столом для чтения и письма сидел еще более исхудавший первосвященник
Симмурский, окруженный толпой одетых в черное приспешников.
Спархок и Телэн заняли места на скамье позади Энниаса. Тем временем
Долмант и Эмбан сопроводили на свободные места на скамьях для
патриархов закованных в тяжелую броню магистров.
Спархок знал, что Энниас порой может сболтнуть лишнее,
будучи чем-либо раздражен или удивлен, и надеялся, что как следует
разозлив его, сможет выведать что-нибудь по поводу несостоявшегося
всеобщего отравления в доме Долманта сегодня утром.
- Возможно ли это? Первосвященник Симмурский! - притворно
удивился он.- Что вы делаете так далеко от дома, Энниас?
Энниас обернулся.
- Что ты опять замышляешь, Спархок? - прошипел он.
- Ничего, просто удивляюсь, без всякой задней мысли,-
простодушно улыбнулся рыцарь, снял перевязь и прислонил меч против
спинки сиденья Энниаса.- Вы не возражаете? Все-таки очень неудобно
сидеть так, когда ты весь увешан орудиями ратного труда,- проговорил
он, садясь.- Как поживаете, первосвященник? Я не видел вас несколько
месяцев. Вы исхудали и побледнели. Ай-ай-ай, следовало бы больше
бывать на свежем воздухе.
- Замолчи, Спархок! Я слушаю оратора.
- О, конечно. Мы еще успеем с вами наговориться, рассказать
друг другу, что мы успели сделать за это время,- в реакции Энниаса не
было ничего необычного, и Спархок начал сомневаться в виновности
этого человека.
- Итак, братья мои,- заговорил тем временем Долмант,- за
последнее время случилось немало событий, о которых должно стать
известно Курии. Хотя наша основная задача пребывает неизменной до
конца времен и исполнения сроков, однако мы все же должны знать, что
происходит в мире.
Макова бросил вопрошающий взгляд на Энниаса.
Первосвященник взял перо и принялся что-то писать. Спархок осторожно
заглянул через плечо Энниаса. "Пусть говорит" было написано на клочке
бумаги.
- Это, наверно, очень утомляет вас, Энниас,- проговорил Спархок
преувеличенно любезным тоном.- Было бы гораздо удобнее, когда бы вы
сами могли говорить.
- Я же сказал тебе - заткнись, Спархок! - проскрежетал зубами
Энниас, передавая записку молодому монаху, чтобы тот отнес ее Макове.
- Ах, как же вы раздражительны сегодня утром, друг мой,-
сочувственно протянул Спархок.- Плохо спали?
Энниас обернулся, поедая взбешенным взглядом своего мучителя.
Вдруг первосвященник заметил мальчика.
- А это еще кто?
- Мой паж,- ответил Спархок.- Это ведь необходимо - иметь
пажа, тем более, что мой оруженосец отсутствует, по делам.
Внизу, на кафедре, Макова взглянул на записку.
- Мы всегда рады выслушать патриарха Демосского,- надменно
провозгласил он.- И, прошу вас, будьте кратки, ваша светлость. У нас на
сегодня есть еще важные дела, которые мы должны обсудить,- Макова
спустился с кафедры.
