Георгий Балл
Торопун-Карапун и тайны моего детства
OCR Палек, 1998 г.
Часть первая
ЗВЕЗДЫ
МОЙ ОТЕЦ УХОДИТ НА ВОЙНУ
Когда я был маленький, папа читал мне старинную книгу. Переплет ее
был красный с золотом. Книга рассказывала о джипах, волшебных садах и
волшебной лампе. Однажды я остался один в квартире. Забрался в свой лю-
бимый угол за шкафом, задернул розовую занавеску с длинноклювыми птицами
и открыл переплет книга. Я увидел золотую дверь. Да, книга тоже оказа-
лась волшебной: вместо букв и страниц передо мной была золотая дверь. Я
тихонько толкнул дверь и вошел. Там, за дверью, был сад. На деревьях ви-
сели диковинно большие яблоки, апельсины и лимоны. Запах их чудесно пе-
реплетался с запахом шиповника. Я хотел пройти по саду, чтоб увидеть
дворец джинна, но не решился.
С тех пор я часто отворял золотую дверь и свободно проходил через сад
все дальше и дальше - в эту большую и прекрасную книгу. Я стал прятать
свою волшебную книгу от взрослых. Только укрывшись за шкафом и задернув
розовую занавеску с птицами, я открывал ее.
Так было и в тот памятный день: я прошел через сад, ветки с лимонами
расступились, за ними обозначались голубые башни дворца. Вот он - дворец
джинна. Я стал медленно подходить к дворцу. Я уже видел стены и узорные
ворота, их украшали драгоценные камни всех оттенков, от ярко-алых до
темно-зеленых.
Вдруг я услышал голоса. И не сразу понял, кто говорит. Я узнал голос
моего отца. И сразу же дворец и сад исчезли. Я вышел из-за шкафа. Посре-
ди разбросанных вещей в комнате стояли мой отец и мать.
- Где ты пропадал?! - раздраженно спросила мать.
- Я читал книгу.
- Отец уходит. Началась война.
- Война? Вот здорово! - закричал я.
- Глупый, - сказала моя мама и начала собирать вещи.
А я бросился к отцу, прижался к его кожаному ремню с медной пряжкой,
на которой была звезда.
Мой отец всегда был военным. И слово "портупея" мне было легко произ-
носить, потому что я его слышал множество раз, - это такой тонкий реме-
шок, его надевают через плечо, чтобы можно было сбоку носить саблю. Я с
детства привык к запаху ремней, начищенных сапог и к тому, что всегда в
коридоре у нас висела шинель. Отец не носил никакой другой одежды, кроме
военной.
И я знал, что такую одежду мой отец носит не зря. Он пойдет воевать,
если начнется ВОЙНА.
Мы, ребята, конечно, не понимали, что происходит в мире, но чувство-
вали: война надвигается, она уже близко...
Я выбежал на улицу. И небо мне показалось особенным: оно словно по-
темнело. По улице торопливо проходили люди. Взрослые. Они были очень
серьезны. Из раскрытого окна в нашем дворе слышались суровые, строгие
звуки маршей. Все было не таким, как в праздник. Потому что...
Потому что... началась ВОЙНА!
Теперь всякая одежда на взрослых мужчинах, которые торопливо проходи-
ли по нашей улице, казалась мне ВОЕННОЙ. И тогда мне вдруг захотелось
стать взрослым. Я побежал домой. Когда мама открыла мне дверь, я увидел,
что шинели нет в коридоре.
- Где папа, он уже ушел?
- Он скоро вернется.
- Я пойду за ним. Он не мог далеко уйти. Не мог!
И тут мама заметила, как я вырос за этот час. Она сказала:
- Сынок, ты уже большой. Ты все понимаешь. Не торопись... Вот что ос-
тавил тебе отец. - И она протянула мне ремень. Это был старый военный
ремень отца. - Храни его, - прошептала мне мама и заплакала.
Я УХОЖУ ИЗ ДОМУ
Мама увидела, как я вырос за один час, и попросила меня не торо-
питься. Но я-то как раз очень торопился. Я хотел догнать моего отца, по-
тому что он мог уйти без меня на войну. Я уже знал, что фашисты напали
на нашу страну. Рано утром их самолеты бомбили наши города, и наши стали
отступать. Но я верил, что наши остановятся, они должны остановиться. И
потом они помчатся вперед - "Ура! Ура-а-а!", - а впереди всех будет мой
отец.
Отец так и ушел на войну, не взяв меня с собой. Хотя я уже вырос, хо-
тя я уже стал большим...
Шли дни. Пришла холодная военная осень. А наши все еще не наступали.
И тогда я принял решение. Я об этом никому не рассказывал, даже маме.
Вечером мама пришла с работы, а я сказал, что очень устал и хочу
спать.
- Ну ложись, - сказала мама. - Ложись скорее.
- А ты посидишь со мной?
- Ладно, - сказала мама. Она, конечно, не догадывалась, что это будет
последний наш вечер во время войны.
Я быстро разделся и лег.
Над моей кроватью висели старинные часы с кукушкой. Из коричневого
домика выглянула кукушка, закуковала тихонько: "Ку-ку! Ку-ку!" Мама по-
гасила свет, села ко мне на кровать, протянула руку к моей голове и на-
чала ее гладить, чтоб я быстрее заснул.
- Мамочка, - прошептал я, - ты видишь, я уже вырос, и мне пора к па-
пе... на войну.
- Ах ты мой торопыга-торопушечка! - говорила мама. - Подожди еще нем-
ножко, спи пока. Засыпай скорее. Ты же хотел спать, не разговаривай.
Я не стал спорить, а притворился, что засыпаю. Мама тихонько встала,
вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Я еще полежал. Прислушался: мама занялась уборкой. Тогда я быстро
поднялся и, не зажигая света, начал одеваться. Я подпоясался старым рем-
нем, который подарил мне папа, и осторожно подобрался к книге с золотым
переплетом. И чтобы лучше рассмотреть ее, отодвинул тяжелую, плотную за-
навеску, закрывавшую окно. Свет от прожекторов освещал ночное небо. Я
прислушался: где-то далеко гудели самолеты. Все было спокойно пока. Мама
за стеной гремела посудой.
Мне захотелось проститься со сказочным садом. Я склонился над книгой.
Приподнял переплет и увидел золотую дверь. Да, я опять увидел золотую
дверь. Я дернул за ручку. Дверь скрипнула, пропуская меня...
Я вышел на узкую улицу. Фонари не горели, а свет луны придавал домам
таинственный и страшный вид. В канаве вдоль каменных стен, прятавших са-
ды, журчала вода.
Вдруг сзади послышался топот коней. Чтобы не быть раздавленным, я ки-
нулся в канаву. И вовремя. Мимо промчался всадник в золотом развевающем-
ся плаще. За ним ехали двое, но не так быстро. Они негромко переговари-
вались.
- Противник наступает, - сказал один из всадников.
- Да, бой тяжелый будет, - ответил другой.
Они проехали, так и не заметив меня. Я полез по канаве и все еще на-
деялся, что опять выйду в тот сказочный сад, но кругом были незнакомые
дома, темные, без огней... А в голове стучало.
"Значит, и сюда война добралась". Я повернул назад.
Прощай, сказочный сад!
Прощай, волшебная книга!
Ночью, когда мама заснула, я ушел из дому.
Долго блуждал по темному городу, пока не выбрался на пустырь. Я ре-
шил, что там меня не найдут, лег на траву и незаметно для себя заснул.
Я спал, пока не рассвело. А когда я открыл глаза, то увидел, что то-
ненькие травинки держат огромное солнце. И я вспомнил, как сюда попал,
раздвинул руками траву, но солнце не упало, а еще выше поднялось. "Может
быть, я еще сплю?" - подумал я. Я закрыл и снова открыл глаза: трава и
солнце не пропадали. И тогда я окончательно понял: я не сплю. Вот только
найду ли я дорогу назад? Назад? Да я и не хочу ее искать. Я навсегда
ушел из дому. НАВСЕГДА!..
Это я понял ясно. И все же думал: когда-нибудь я снова встречу маму и
папу, и мы будем жить вместе, как раньше, и никакая война нам не помеша-
ет, и все будет хорошо...
Успокоенный, я поднялся и зашагал по тропинке. Тропинка повела меня,
пробираясь среди огородов, через оврага, поросшие бурьяном. Я нырял
вместе с нею в овраг и снова выбирался наверх, цепляясь за кусты.
Когда я услышал гудки паровоза, то очень обрадовался. Я понял, куда
мне надо было бежать, и я побежал...
Потом я перелезал через какие-то рельсы, полз под вагонами, пока
кто-то не схватил меня за плечо. Огромный человек в плаще склонился надо
мной:
- Ты куда?! - услышал я грозный голос.
- Пустите!
Я вырвался и побежал. Вслед мне засвистели, загудели паровозы. Я до-
бежал до запасного пути, нырнул под вагон, лег на шпалы, зажал уши рука-
ми, скрючился. Там я пролежал, как мне показалось, несколько часов. За
мной никто не приходил, и я вылез из своего убежища.
Я увидел, что лежал под вагоном с тесом. И тут мне пришла в голову
прекрасная мысль: там наверху можно сделать домик, а когда вагон тронет-
ся, то поедет и домик. И домик сам привезет меня на войну. Я вскарабкал-
ся наверх, держась за железные поручни, и там наверху увидел домик, вер-
нее, нору среди досок. Из норы вылез мальчик и сказал:
- Уходи отсюда! Это мой дом.
Я заплакал.
- Эй, ты, не реви, - сказал мальчик. - Слышишь?
Я слышал и плакал, плакал и не мог остановиться.
- Ладно, полезай ко мне, - позвал мальчик.
Я полез к нему в домик, и слезы лились у меня по щекам. Я плакал и
радовался, потому что был уже не один.
Я ОТКРЫВАЮ МОЕМУ ТОВАРИЩУ ЗАВЕТНУЮ ТАЙНУ
Я был не один в этом кофе - среди свистков, среди колес, - не один,
нас стало двое. Мальчика звали Витей. Он дал мне кусок хлеба, ломоть
черного хлеба, и половину соленого огурца.
- Ешь, - сказал он. - Не плачь. Чего ты? Я не прогоню тебя.
Я перестал плакать и стал есть. Мой новый товарищ был черноглаз и
очень худ. Тонкие пальцы перепачканы смолой от досок. Он был постарше,
чем я. И так же, как я, ушел из дому следом за отцом. А матери у Вити не
было.
- Я отцов сын, - сказал он, - и к отцу пробираюсь.
- А как же ты найдешь?
- Найду.
Там, среди теса, мы сидели в домике. У нас были стены из теса, и кры-
ша из теса, и если бы пошел дождь, то он не замочил бы нас.
Я съел хлеб и огурец и немножко согрелся. Мне захотелось рассказать
Виге про свою волшебную кишу. Я сказал, что знаю одну тайну.
- Поклянись никому не рассказывать.
- Клянусь, - сказал Витя.
- Нет, не так. Скажи: клянусь небом и землею, солнцем и водою, всем,
что светит, всем, что греет, всем, что ходит, и всем, что летает, - кля-
нусь!
Витя повторил всю клятву, и я еще попросил его для верности три раза
вдвинуть через левое плечо. И тогда я сказал торжественно:
- А теперь слушай. Давно-давно, может быть тысячу лет назад, а может,
еще больше, один мальчик нашел на свалке старую железную лампу. Может
быть, даже не на свалке, а где-нибудь на чердаке или в подвале, теперь
трудно сказать, потому что это было очень давно. Сверху лампа была зар-
жавлена, а внизу что-то было желтое, будто лампа светилась. Мальчик под-
нял лампу и тихонько потер ее рукавом... И сейчас же земля в подвале
задрожала, и появился огромный джинн. Ноги у него были как столбы, а в
его карманах свободно могли поместиться сто пятьдесят лошадей и даже
больше, а голова его уходила в небо. И он сказал с неба глухим голосом:
"Я твой раб, и ты можешь мне приказывать что захочешь, и я все сделаю".
Конечно, мальчик сначала очень испугался, а потом приказал построить
дворец. И джинн сразу ему построил дворец. Мальчик стал жить в этом
дворце, а потом, когда мальчик заснул, у него кто-то украл лампу.
Мальчик все хотел найти ту железную лампу, но так и не нашел. И вот если
бы...
Я посмотрел на Витю, потому что он был теперь моим товарищем, самым
близким, дорогим товарищем, которому я открываю мою заветную тайну.
- Вот если бы нам найти ту лампу! Нужно чуточку потереть ее - и поя-
вится джинн. И мы скажем ему: "Не надо нам ни дворцов, ни золота, ни се-
ребра, а лучше помоги разгромить фашистов". Он как выскочит из-под зем-
ли, да как начнет их швырять да крошить, они только будут пищать от
страха. А джинн будет хватать их самолеты, их пушки и - трах, трах! - об
землю. А потом о нас узнают все в мире. И все будут говорить: "Смотрите,
вот эти два мальчика помогли победить врагов". И нас наградят орденами:
тебе дадут орден и мне дадут орден.
Витя на это усмехнулся:
- А мне-то за что орден? Ведь это ты придумал.
