бумаги, - личность не выдержала давления. Вы давали ей транквилизаторы?
- Нет, я вообше не давал ей лекарств.
- Терапевтический нигилизм давно вышел из моды, мой юный коллега! Я
когда-то работал под началом врача, который страдал этим недугом, но был
уверен, что он последний из динозавров. Почему?
- Ну: - Пол помолчал, подбирая слова. - Она вела себя слишком спокойно,
я бы так сказал.
- Не считая того, что за час перед этим сломала руку взрослому мужчине.
Вы говорите, она весьма миниатюрна. Да, но черная вдова тоже не огромный
монстр, однако я не стал бы держать ее в качестве домашнего животного.
"Ради Бога, оставь свой сарказм!"
- А как быть с сегодняшним утром? Я ни разу не слышал, чтобы при
истерической афазии пациент просил врача научить его английскому языку.
Впрочем, я и так уверен, что у нее не афазия.
- Да? Так что же у нее тогда? - Элсоп умолк с видом триумфатора, но
ответа не дождался. Наконец, он вздохнул. - Меня гложет подозрение, что вы
убеждаете себя, будто столкнулись с неведомой разновидностью психического
расстройства, которое сможете описать в статье, доложите на конгрессе или
симпозиуме и в конце концов назовете своим именем.
"Похоже, ты рассказываешь мне историю из своей жизни."
Подтверждение последовало незамедлительно.
- Вы попадаете в ту же ловушку, что и я в ваши годы. Напомните мне
как-нибудь, я раскопаю ту историю болезни. Это: гм: поучительно. Призовите
на помощь свой здравый смысл, мой юный коллега, а потом немного
поразмыслите. Ничто так не роняет нас в собственных глазах, как
необходимость публично срывать с себя орден, который мы уже успели
нацепить. Бррр.
Элсоп демонстративно передернулся и невесело усмехнулся.
- Давайте-ка займемся делом. Начнем прямо с нее. Чаррингтон не станет
перерезать себе горло от нетерпения.
Поначалу Полу даже понравилось, с какой тщательностью Элсоп взялся за
перепроверку результатов вчерашнего обследования Арчин; он лично
удостоверился, что девушка не понимает английского, но вполне способна
говорить на своем языке, затем повторил осмотр, сопровождая свои действия
комментариями.
- Дайте мне анализ мочи, сестра, это первое, что вы должны сделать
завтра утром:
И анализ крови тоже. Кстати, у каждого пациента нужно проверять группу
крови, писать на специальной карточке и отдавать ему при выписке. Это
может спасти ему жизнь: Любопытный тип лица! Ничего азиатского, и такая
выраженная эпикантическая складка. Думаю, надо назначить ей рентген
черепа, молодой коллега. Согласен, она весьма бегло лопочет на своем
странном языке - вы, конечно, потом проверите, на каком - только как она
умудрилась попасть из своей Верхней Славонии, или откуда там еще, в самый
центр Англии: разве что кто-то привез и бросил, а потрясение стало
причиной инверсии, скажем, к языку детства:
"Замечательно просто и исчерпывающе. Если бы только не фальшивый тон.
Будь я проклят, но тон у него фальшивый."
И внезапго, с обескураживающей отчетливосьтью Пол понял, что знает, в
чем тут дело.
"Ублюдок! Он подозревает, что я прав, и что это действительно
неординарный случай, которого нет в литературе; он никогда в этом не
признается, но будьте уверены, не упустит шанса сообщить нем раньше меня!"
12
Часы с неизменным "банг, бум и клинк" отбили четверть второго, когда
Элсоп забрался, наконец, в свой "ванден-плас-принцесс", а Пол, устало
вздохнув, развернулся в сторону столовой.
"Наверное, он прав, нужно действительно взять этот курс. Но почему все
эти проклятья сваливаются тогда, когда Айрис нету дома? Могу себе
представить ее лицо, когда я скажу: привет, дорогая, рад тебя видеть,
завтра я уезжаю и вернусь через две недели. А может, оно и к лучшему.
Декларация независимости."
Он чувствовал себя не в своей тарелке. Нежданно свалившееся на него
личная ответственность за Арчин, свалившаяся потому, что вечный его кошмар
о чужом мире стал для этой девушки реальностью, заставил его говорить
сегодня с Элсопом в куда более резком тоне, чем он обычно себе позволял -
кульминацией стал десятиминутный спор об одном из пациентов, которого
должны были сегодня выписать. К немалому его удивлению, Элсоп вовсе не
рассердился, а наоборот - сохранил предельную доброжелательность и даже
впервые за месяцы их сотрудничества предложил прослушать специальный курс.
"Я : я подумаю."
В дверях столовой Пол стокнулся с Ферди Сильвой.
Ни Фила Керанса, ни Натали не было. Только Мирза подозрительно
рассматривал тарелку с тушеными яблоками, которую поставила перед ним Лил.
- Натали ушла? - спросил Пол.
- Ее увел под ручку Рош Хашана, наш еврейский Новый год, - ответил
Мирза, на последнем слове дотрагиваясь кончиком языка до ложки с десертом
и тут же отдергивая его обратно. - Лил, дорогая, выбрось это, пожалуйста,
и принеси мне что-нибудь более соответствующее человеческим потребностям,
ну, хотя бы сыру.
Кстати, Пол, суп сегодня такой же отвратный, на всякий случай, если ты
собрался его есть.
- Чем-то же надо заполнить желудок, - вздохнул Пол. Но Мирза был прав -
суп оказался тепловатой бурдой с плававшими на поверхности кружками жира.
Ладно хоть бублики были свежими. Он сжевал их всухомятку.
- Зачем тебе понадобилась наша златогривая лошадка? - спросил Мирза,
раскатисто выговаривая "р".
- Она просила держать ее в курсе насчет Арчин.
- Ну, сарафанное радио ей уже наверняка все сообщило. Я сам за
сегодняшнее утро выслушал не одну историю.
- С чего это вдруг? - Пол опустил ложку и уставился на Мирзу.
- Ты прикидываешься или действительно не понимаешь, что подобного
случая Чент не видел с начала эры, или со дня рождения святого Джо, не
знаю, что было раньше? - Мирза изящным движением нарезал сыр и разложил
кусочки по поверхности бисквита.
- Больные знают, персонал знает, один ты не знаешь.
- Не слишком ли ты высокого мнения о диагностических способностях
пациентов? - огрызнулся Пол.
Мирза посмотрел на него с удивлением.
- - Пол, я думал, крепкий сон твое раздражение вылечил. Прости, если
наступил тебе на мозоль.
Усилием воли Пол взял себя в руки.
- Нет, это я дожен просить прощения. Продолжай, что ты хотел сказать.
- О диагностических способностях пациентов? - Мирза успокоился и
вернулся к своей обычной насмешливой манере. - Знаешь, я действительно о
них высокого мнения. Иначе, как бы я мог выжить в Англии?
- Если у тебя есть, что сказать, говори серьезно. Или заткнись. У меня
нет настроения шутить.
- Я абсолютно серьезен. - Мирза послушно сменил тон, а заодно и
выражение лица.
- Ты вдумайся, Пол, я приехал из страны, - он вытянул руку и принялся
загибать пальцы, - мусульсанской, неразвитой, только что
деколонизированной, преимущественно аграрной и во всех отношениях отличной
от индустриальной, цивилизованной и номинально христианской Британии. И
вот я здесь и претендую на то, чтобы ремонтировать ту часть человеческого
существа, которая является в наибольшей степени продуктом культуры. Да, я
учился в английской школе и английском университете - и что? Это только
внешний лоск на моем существе. Я не был в мечети с восемнадцати лет, но
мечеть внутри меня. Этот надтреснутый звон, - большой палец уставился в
потолок, - действует тебе на нервы еще и потому, что Англия - страна
утренних колоколов. У меня нет таких культурных ассоциаций. Но когда у
того парня из буйного отделения плохое настроение, и он начинает вопить
дурным голосом - ты знаешь, о ком я говорю? - я дергаюсь, как лягушачья
лапа в гальванической ванне, поскольку начинает он свой хит с тех самых
трех нот, которые я слышал каждое утро все свое детство, и еще до того,
как начал себя осознавать, в моем мозгу намертво отпечаталось: Йа-аллах
йа-аллах: Муэдзину было почти девяносто лет, и он был почти слеп, но
каждое утро перед восходом солнца он карабкался по сорокафутовой лестнице.
Погруженный в воспоминания, Мирза умолк, взгляд его уперся в далекую
точку за пределами комнаты.
"Мне должно быть стыдно, я ведь когда-то осуждал борьбу против этой
идиотской сословной системы. Как бы я на месте Мирзы справился с такими
проблемами?
Культурный шок."
"Культурный шок!"
Идея была настолько поразительной, что он полностью отключился от того,
что говорил Мирза, и опомнился, только когда тот спросил, не надоело ли
ему слушать.
- Прости Мирза! - поспешно отозвался Пол, - Кое-что пришло в голову.
Потом скажу. Ты продолжай, это очень интересно.
- По твоему отсутствующему виду не скажешь, - усмехнулся Мирза. - Я
говорил, что не бывает абсолютно невменяемых больных. Даже к тем, кто
наглухо закрыт для общения, иногда возвращается память о том, что они
делали во время тажелой фазы, пусть и не полностью. Я кстати не верю в
полную закрытость. А менее тяжелые больные, те, например, кто страдает от
спровоцированного невроза, полученного, кстати сказать, стараниями семей,
а не общества и не их самих, сохраняют огромные запасы относительного
здравомыслия. День и ночь они проводят со своими товарищами по несчастью,
и хотя им и не хватает профессиональной подготовки, чтобы поставить
диагноз, вполне способны сложить из того, что они видят, довольно ясную
картину. Я часто слышу, как больные говорят о вновь прибывшем:
"А, это еще один мистер такой-то". И потом, когда я смотрю историю
болезни мистера такого-то, я говорю, черт подери, они правы. Ты меня
слушаешь?
Пол отказался от супа, и Лил поставила перед ним тарелку с макаронами,
посыпанными сыром и терым картофелем.
- Нужно взять в штат диетолога, - кисло произнес Мирза. - Знаешь, с тех
пор, как я перебрался в Чент, я похудел в талии на два дюйма. Ужас!
- Я понимаю, что ты имеешь в виду, - сказал Пол, разжевав макаронину и
решив, что это блюдо, по крайней мере, съедобно. - Однажды, еще студентом,
мне нужно было описать нового больного, чтобы сравнить потом диагноз с уже
поставленным, и я был в полном тупике, пока один из пациентов не сказал
кое-что, что навело меня на мысль.
- Но ты так и не спросил, что пациенты думают об Арчин. Извини, я
понимаю, на тебе все утро проездил консультант, у тебя не было времени.
- Рассказывай, что слышал.
- Знаешь миссис Броухарт? Учительницу, которая носит юбки со сколотым
между ног подолом, потому что вокруг "эти грязные мальчишки"?
- Под каждым кустом и за каждым углом. Да, знаю.
- Утром она схватила меня за пуговицу и начала таинственно шептать об
Арчин:
"Бедняжка, она не сумасшедшая, она просто перепугана." - Мирза достал
из кармана сигареты. - Можно, я покурю, пока ты ешь?
- Да, конечно, - Пол замялся. - Ты с ней согласен?
- Хочешь, чтобы я ставил диагноз больной, которую даже толком не видел?
Но то же самое я слышал и от сестры Уэллс. "Никогда не видела ничего
похожего," - так она сказала. - "Она не глупа, она очень сообразительна.
Но я ума не приложу, почему ее надо всему учить, даже одеваться," - Мирза
щелкнул зажигалкой. - И, как я понял, она все время просит людей называть
по-английски предметы, которые есть в палате.
- Верно. Утром она просила меня о том же.
- Короче говоря, это представляется мне аномальностью. А ты что думаешь?
- Хочу сначала послушать тебя. Все равно у меня рот занят.
- Как ты можешь запихивать в себя столько помоев?.. Хотя подозреваю,
что это отвлекающий маневр. - Мирза нахмурился. - Держу пари, Элсоп
пытался убедить тебя, что она страдает полным набором симптомов истерии:
эксгибиционизм, истерическая амнезия, и весь этот джаз. А сам при этом
прекрасно понял, что столкнулся с явлением исключительным.
- Хотел бы я, - сказал Пол с неожиданной пылкостью, - чтобы Бог дал мне
твой талант предсказывать человеческое поведение.
- Это не талант. Это означает, что я пропускаю через голову все, что
жители этой страны принимают как должное, и чему я должен учиться, потому
что иностранец.
- Что ты думаешь о культурном шоке? - спросил Пол.
