Те Жун словно пробудился от сна или протрезвел после долгого опьяне-
ния. Значит, Ху Хуань его обманывал! Вот на что, оказывается, жаловался
дед духам в присутствии монаха Ляо Во! Но теперь госпожа Мэнь в руках Те
Жуна, и это веление судьбы.
- Да, во время болезни я видел его собственными глазами, но он сумел
меня обмануть. Если бы ты мне не рассказала, я так бы ничего и не узнал,
- промолвил Те Жун.
- Только не говори жене, а то она рассердится на меня, - сказала
Мэнь.
- Ты стала моею, и никакой злобы против них у меня нет. Вдобавок дни
твоего мужа сочтены. Стоит ли заводить дома свару?
Он вернулся к себе и ничего не сказал жене. Не прошло и двух дней,
как Ху Хуань умер. Красавица Ди плакала, не в силах скрыть своего горя,
но теперь Те Жуну были понятны ее слезы.
- Отчего ты так горько плачешь? - усмехнулся он.
Госпожа Ди не ответила.
- Тебе нечего скрывать, я все знаю, - продолжал он.
- Что ты знаешь? Что скрывать? - воскликнула жена и покраснела - Ведь
умер твой друг, вот я и прослезилась.
- Как бы не так! Может быть, ты еще скажешь, что спала одна, когда
меня не бывало дома? Или станешь утверждать, что Ху ночевал у себя? А
когда я болел, кого я увидел? Оборотня? Он был твоим любовником. Сейчас
он умер - вполне понятно, что ты проливаешь слезы.
Все это было чистой правдой, и госпожа Ди не могла возразить ни еди-
ным словом.
Госпожа Ди непрестанно думала о Ху Хуане, и он все время стоял у нее
перед глазами как живой. От скорби и тоски она захворала, не могла ни
есть, ни пить и вскорости умерла. Через полгода после ее смерти Те Жун
заслал сватов к Мэнь и взял ее в жены - как говорится, продолжил нить
жизни. Супруги жили в большом согласии. Те Жун часто вспоминал слова Ляо
Во о воздании за добро и зло и прозрении, которое проистекает от правед-
ной жизни.
- Я видел только твою красивую наружность, и во мне родилось нечистое
чувство, - говорил он Мэнь. - Но вот Ху спутался с моей женою, и это бы-
ло карою за мои блудливые вожделения. Но кара постигла и их обоих. Они
обманывали меня за моей спиной, и вот они мертвы, а ты стала моею. Это
должно послужить нам предупреждением против дурных помыслов и греховных
побуждений. Так наставлял меня монах после того, как возвратился к жизни
из глубин созерцания. Теперь я прозрел душою. Пусть я разорился -
кое-что еще можно вернуть. Мы будем жить честно и безмятежно.
Те Жун назвал Ляо Во своим наставником и дал обет не нарушать пяти
запретов /6/. Прежде всего, он решил положить конец распущенности и не
пускал свою супругу Мэнь гулять одну.
И там, где эта история случилась, все узнали, что возмездие за грехи
неминуемо. Монах Ляо Во повсюду рассказывал о том, что он увидел, погру-
зившись в созерцание, и убеждал людей исправиться. А вот стихи, сложен-
ные в память об этом:
Так повелось когда-то в Хань и в Цзян:
С мужьями шли прогуливаться жены,
И всякий ветреник, от страсти пьян,
Глазел на них, их прелестью прельщенный.
Красивых и нарядных жен своих
Мужья с собою в город выводили;
А сами домогались жен чужих,
Не ведая, что их опередили.
Хуань над другом посмеялся всласть.
За это и его постигла кара:
Внезапно жизнь его оборвалась,
Он умер от любовного угара.
Был грешен сам, других сбивал с пути
И под конец не избежал мучений.
От справедливой кары не уйти
Любителям веселых приключений.
КОММЕНТАРИИ
1. "Наказанный сластолюб" ("Повесть о том, как Ху Хуань занимался
блудом, прикрываясь согласием друга, а монах Ляо Во, погрузившись в со-
зерцание, говорил о воздаянии за добро")рассказ тридцать второй из сбор-
ника "Чу-кэ пай-ань цзин-ци" ("Рассказы совершенно удивительные. Сборник
первый").
2. Мы помним о Сян Юе и Лю Бане. - Сян Юй (он же Ба-ван) и Лю Бан (он
же император Гао-цзу)крупные феодалы, выступившие в союзе против динас-
тии Цинь (220-206 гг. до н.э.). Оба отличались воинственным нравом и
бесстрашием. Впоследствии между бывшими союзниками началась ожесточенная
война, в результате которой войска Сян Юя были окружены, и сам он погиб.
Лю Бан же стал основателем новой династии Хань.
3. Годы Чунь-си - 1174-1189 гг.
4. У Небесных ворот... - Имеются в виду ворота императорского дворца.
5. Годы Чжи-чжэн. - 1341-1367 гг.
6. Пять запретов - запреты, которых должны были придерживаться буд-
дийские монахи: не убивать живого, не грабить, не предаваться блуду, не
лгать, не пьянствовать.
Перевод и комментарии Д. Н. Воскресенского. Стихи в переводе Л. Е.
Черкасского.
ПУ СУНЛИН (1640-1715 гг.)
НЕЖНЫЙ КРАСАВЕЦ ХУАН ДЕВЯТЫЙ
Хэ Шицань, по прозвищу Цзысяо, имел свою студию в восточном Тяоси. Ее
двери выходили в совершенно открытое поле. Как-то к вечеру он вышел и
увидел женщину, приближавшуюся к нему на осле. За ней следом ехал юноша.
Женщине было за пятьдесят. В ней было что-то чистое, взлетающее /1/. С
нее он перевел глаза на юношу. Тому было лет пятнадцать-шестнадцать. Яр-
кой красотой своей он превосходил любую прекрасную женщину.
Студент Хэ отличался пристрастием к так называемому "открыванью рука-
ва" /2/. И вот, как только он стал смотреть на юношу, душа его вышла из
своего, так сказать, жилища, и он, поднявшись на цыпочки, провожал юношу
глазами до тех пор, пока не исчез его силуэт. Только тогда он вернулся к
себе.
На следующий день он уже спозаранку принялся поджидать юношу. Солнце
зашло, в темноте полил дождь. Наконец он проехал. Студент, всячески вы-
думывая, бросился любезно ему навстречу и с улыбкой спросил, откуда он
едет. Тот отвечал, что едет из дома деда по матери. Студент пригласил
зайти к нему в студию слегка отдохнуть. Юноша отказался, сказав, что ему
недосуг. Студент стал настойчиво тащить, и тот наконец зашел. Посидев
немного, он встал и откланялся, причем был очень тверд: удержать его не
удалось. Студент взял его за руку и проводил, усердно напоминая, чтобы
он по дороге заезжал. Юноша, кое-как соглашаясь, уехал.
С этих пор студент весь застыл в думе: у него словно появилась жажда.
Он все время ходил взад и вперед, усердно всматривался, и ноги его не
знали ни остановки, ни отдыха.
Однажды, когда солнце уже охватило землю полушаром, юноша вдруг поя-
вился. Студент сильно обрадовался и настоял на том, чтобы юноша вошел в
дом. Слуге подворья было приказано подать вино. Студент спросил, как его
фамилия и прозвание. Он отвечал, что его фамилия Хуан, он девятый по
счету, прозвания, как отрок, еще не имеет.
- Наша милостивица /3/ живет у дедушки и временами сильно прихварыва-
ет. Поэтому я часто навещаю ее.
Вино обошло по нескольку раз. Юноша хотел проститься и уехать, но
студент схватил его за руку и задержал. Затем закрыл дверь на ключ. Юно-
ша не знал, что делать, и с раскрасневшимся лицом снова сел.
Студент заправил огонь и стал с ним беседовать. Юноша был нежен,
словно теремная девушка. Как только речь переходила на вольные шутки,
его сейчас же охватывал стыд, и он отворачивался лицом к стене.
Не прошло и нескольких минут, как студент потащил его с собой под
одеяло. Юноша не соглашался под предлогом дурноты во сне. Дважды, трижды
заставлял его студент. Наконец он снял верхнее и нижнее платье, надел
штаны и лег на постель.
Студент загасил огонь и вскоре подвинулся к нему; лег на одну с ним
подушку, согнул руку, положил ее на бедра и стал его похотливо обнимать,
усердно прося об интимном сближении. Юноша вскипел гневом.
- Я считал вас, - сказал он, - тонким, просвещенным ученым. Вот отче-
го я так к вам и льну... А это делать - значит считать меня скотиной и
по-скотски любить меня.
Через некоторое весьма малое время, утренние звезды уже еле мерцали,
юноша решительным шагом вышел.
Студент, боясь, что он теперь порвет с ним, стал опять его поджидать.
Переминаясь с ноги на ногу, он устремлял взор вдаль, и глаза его, каза-
лось, пронизывали Северный Ковш.
Через несколько дней юноша наконец появился. Студент бросился ему
навстречу, стал извиняться за свой поступок и силком втащил его в сту-
дию, где торопливо усадил и стал весело с ним разговаривать. В глубине
души он был крайне счастлив, что юноша, как говорится, не помнит зла.
Вслед за тем он снял туфли, влез на кровать и опять стал гладить его и
умолять.
- Ваша привязанность ко мне, - сказал юноша, - уже, можно сказать,
врезана в мои внутренности. Однако близость и любовь разве же непременно
в этом?
Студент сладко говорил о том, как бы они сплелись, и просил только
разок прикоснуться к его яшмовой коже. Юноша позволил. Студент подождал,
пока он уснул, и стал потихоньку учинять легкомысленное бесчинство. Юно-
ша проснулся, схватил одежду, быстро вскочил и под покровом ночи убежал.
Студент приуныл, словно что-то потерял. Забыл о еде, покинул подушку
и с каждым днем все более и более хирел. Он теперь только и знал, что
посылал своего слугу из студии ходить повсюду и посматривать.
Однажды юноша, проезжая мимо ворот, хотел прямо направиться дальше,
но мальчик-слуга ухватил его за одежду и втащил. Юноша, увидя, как на-
чисто высох студент, сильно испугался, стал его утешать и расспрашивать.
Студент рассказал ему все, как было. Слезы крупными каплями так и падали
одна за другой вслед его словам.
Юноша прошептал:
- Моим маленьким мыслям всегда представлялось, что, сказать по прав-
де, эта любовь не принесет вашему младшему брату /4/ пользу, а для вас
будет гибельной. Вот почему я не делал этого. Но раз вам это доставит
удовольствие, разве мне жалко?
Студент был сильно обрадован, и, как только юноша ушел, болезнь сей-
час же пошла на убыль, а через несколько дней он вполне поправился.
Юноша пришел опять, и он крепко-крепко к нему прильнул.
- Сегодня я, пересиливая себя, поддержал ваше желание, - сказал юно-
ша. - Сделайте милость, не считайте, что так будет всегда.
Затем он продолжал:
- Я хотел бы кое о чем вас попросить. Готовы ли вы мне посодейство-
вать?
- В чем дело? - спросил студент.
- Мать моя, видите ли, страдает сердцем. Ее может вылечить только
"Первонебная" пилюля Ци Евана. Вы с ним очень хороши, так что можете ее
у него попросить.
Студент обещал. Перед уходом юноша еще раз ему напомнил. Студент по-
шел в город, достал лекарство и вечером передал его юноше. Тот был очень
рад, положил ему на плечо руку и очень благодарил.
Студент опять стал принуждать его соединиться с ним.
- Не позволяйте себе привыкать ко мне, - сказал юноша. - Позвольте
мне подумать для вас об одной красавице, которая лучше меня в тысячи и
тысячи раз.
- Кто такая? Откуда? - любопытствовал студент.
- У меня, видите ли, есть двоюродная сестра-красавица, равной которой
нет. Если бы вы могли снизойти к ней своим вниманием, я бы, как говорит-
ся, "взялся бы за топорище и топор" /5/.
Студент слегка улыбнулся, но не ответил. Юноша спрятал лекарство и
ушел. Через три дня он пришел и опять попросил лекарство. Студент, доса-
дуя, что он так опоздал, сказал ему много бранных слов.
- Я, видите ли, не могу допустить себя до того, чтобы принести вам
несчастье, и поэтому отдаляюсь... Если же мне не удается дать себя по-
нять, то, пожалуйста, не раскаивайтесь.
С этих пор они сходились и наслаждались, не пропуская ни одного вече-
ра.
Каждые три дня юноша непременно хоть раз просил лекарство. Ци показа-
лось очень странным, что оно так часто требуется.
- Это лекарство, - сказал он студенту, - таково, что не бывало еще
человека, который принял бы его более трех раз. Как это так вышло, что
долго нет выздоровления?
Ввиду этого он завернул тройную порцию и сразу вручил ее студенту.
Затем, посмотрев на него, Ци сказал:
- Вот что, сударь, вид ваш и выражение лица что-то темны и бледны.
