- Проходите, товарищ капитан.
- Меня еще зовут Игорь Георьгиевич.
- Садитесь, Игорь Георьгиевич.
- Мария Андреевна, я ужу из флота. Я решил написать рапорт об
увольнении.
Она кивнула головой.
- Я много врал иностранцам, своим, убеждая себя и их, что мы
придерживаемся каких-то идеалов и выполняем задание родины, но сегодня я
окончательно понял, идеалов нет. Мы выполняем задания, которые противоречат
статусу нашей родины. Вы меня поняли?
Она опять кивнула головой.
- Я написал рапорт об увольнении и рейс домой будет последним.
Скворцова раскачивалась корпусом на койке и задумчиво смотрела на меня.
- Я пришел к вам, потому что мне не кому выложить свои сомнения,-
продолжал я,- я просто душей чувствую, что вы меня поймете.
Головка с аккуратной прической опустилась вниз и опять поднялась.
- Я вас очень хорошо поняла, Игорь Георьгиевич.
- Тогда я пойду. Спасибо, что выслушали меня.
- Разве разговор уже кончился? А как же я, Игорь Георьгиевич?
Я смотрел на нее и молчал.
- А что же со мной?- повторила она.
- Если бы вы, Мария Андреевна согласились, я был бы не против, что бы
мы ушли с этой службы вместе.
В иллюминатор с берега ударил пронзительный грохот. Мы оба посмотрели
туда, потом вскочили и побежали на мостик.
- Что там, старпом?
- Там, за Басрой мощный взрыв.
- Это, наверняка наш груз,- сказала Скворцова.- Все труды и жертвы
оказались напрасны. Я согласна уволиться вместе с вами, Игорь Георьгиевич.
Война еще шла. Мы сделали обратный рейс, но уже кратчайшей дорогой
через Суэцкий канал. Уже в Севастополе мой рапорт был принят и меня через
два месяца уволили. Мы с Машей приехали к ее родителям в Ленинград в надежде
в этом городе начать новую жизнь. Как только с квартирой все уладилось, по
телевидению сообщили, что на Израиль стали падать снаряды выпущенные с
территории Ирака, гигантской сверх-пушкой. Всего до конца войны на эту
страну упало 48 снарядов, причинив массу разрушений и жертв среди мирных
жителей. Почему американские и натовские самолеты не разбили пушку,
останется загадкой для многих поколений.
Хорошо когда у тебя есть свой дом и на него никогда не упадет ни один
снаряд, ни одна бомба,- это мысль не моя, это сказала Маша, моя жена.
Евгений Кукаркин.
Рай
ПРОЛОГ
АД
- Лекарь, вставай.
Меня тряс за плечо мой сосед по койке.
- Слышишь, - продолжил он, - наши начали.
Где-то внизу раздавался грохот, крики. Казарма ходила ходуном. Я
натянул штаны, куртку и бросился за соседом вниз по лестнице.
- Лекарь, где лекарь? - заорал чей-то голос. - Лекаря сюда.
- Здесь он. Здесь, - ответил криком сосед.
Меня схватили под локти и поволокли по второму этажу в угол, где на
койках уже лежали два человека. Грохнул выстрел, за ним дробью отразили эхо
выстрелов пулемета с вышки, своды казармы. Зазвенели стекла. Кто-то
закричал.
- Крошку, убили, - сказал кто-то у двери.
- Да делай же ты что-нибудь, - рядом со мной держа железный прут от
кровати стоял староста блока "Б", Матерый.
- Чем? Ни бинтов, ни ваты, ни иода, ни черта нет.
Матерый выругался длинным вразумляющим матом. Потом схватил за плечо
моего соседа по койке.
- Слушай, ты, проберись к тумбочке Крошки, у него там в конце коробка
из-под приемника. Тащи ее сюда.
Сосед исчез. Один раненый был без сознания. На правой части лица
клочьями свисала кожа, с нее каплями стекала кровь. Само лицо распухло и
приняло фиолетово-кровавый оттенок. Другой, - лежал с переломанной в двух
местах рукой и глухо постанывал.
Принесли Крошку. Я ему ни чем помочь не мог. Пуля пробила ему грудь и
смерть наступила мгновенно. Примчался сосед с коробкой и когда я ее открыл,
то увидел аптечку, с необходимым для первой помощи материалом.
Внизу стрельба усилилась и вдруг внезапно затихла. Раздала голос
мегафона.
- Граждане заключенные, прекратите сопротивление. Вас подбивают
несознательные элементы к насилию. Будьте благоразумны. Те кто будет нам
сопротивляться, получат дополнительные сроки. Еще раз повторяем. Не надо
осложнять себе жизнь.
Послышались ответные крики. Заключенные привели двух связанных
надзирателей и посадили на койку недалеко от меня. Появился опять Матерый.
- Лекарь, посмотри этих двух. Нам они живые нужны.
Надзиратели были в порядке. Только у одного рассечена бровь и я ее
заклеил пластырем.
Минут пятнадцать переругивались стороны. И внизу опять начался штурм.
Грохот выстрелов слился в сплошной рев. Стекла правой стороны казармы уже
были выбиты все. Мне стали поступать раненые с нижних и с верхних этажей. В
основном, с пулевыми ранениями.
Матерый привязал к пруту кровати наволочку и выставил его в окно.
Выстрелы затихли.
- Эй, - заревел он в окно. - Вы не забыли, что у нас двое ваших. Если
вы прорветесь в казарму, мы им перережем горло.
- Покажи их в окно, - ответили с низу. - Тебе, скоту, верить нельзя.
Четверо зеков подхватили надзирателей и подтащили их к окнам.
- Вася, ты хоть рот можешь открыть?
- Иди ты в жопу. Из-за тебя, мудака, все началось. Ты там, а мы в
дерьме, - прокричал один из надзирателей.
Матерый махнул рукой. Надзирателей от окон отвели. Начались переговоры.
- Мы хотим человеческого отношения к себе. Хотим, чтоб убрали от нас
мясника капитана Рыжова. Требуем нормальной пищи и санитарных условий.
Матерый, впервые, длинную речь произносил без мата.
Нам в ответ, только предлагали сдаться.
Кто бы мог подумать, мы держались пять дней. Милиция получила
подкрепление и на пятый день взрывы сотрясли решетчатые окна нижнего и
нашего этажа. В проемы окон полезли омоновцы. Свалка приобрела дикий вид.
Вал орущих и кувыркающихся тел двигался к моей импровизированной больнице.
То что я увидел позже, потрясло до основания. Матерый подошел к койке с
надзирателями и хладнокровно перерезал им горло. Дерущиеся люди дошли до
первых коек с ранеными и омоновцы стали избивать их и прыгать по ним
кованными ботинками.
Крики усилились.
Я такого тоже вытерпеть не мог и схватив стальной прут от койки,
оставленный Матерым, обрушил его на блестящий шлем, защищавший милиционера.
Он рухнул как подкошенный. Второго удара мне сделать не удалось. Что-то
обрушилось на мою голову и я провалился в темноту.
Мое дело разбирал не суд, а специальная комиссия, прибывшая по поводу
возникновения беспорядков в Оренбургском централе. Как ни странно, но меня
спасло звание кандидата биологических наук.
- Как же вы ученый, ввязались в эту кашу? - спросил председатель
комиссии.
- Вы наверно забыли, я исполнял обязанности лекаря и помогал людям.
Поэтому я там был. И еще, прошу не забывать, я сам заключенный.
- Это печальный факт, но вы сами виноваты.
- В чем?
- В том, что вы заключенный. Никто вас не просил, что бы вы разглашали
военную тайну и этим подрывали мощь государства..
- Разве борьба за мир, теперь преступление.
- Мы не будем с вами ввязываться в диспут. Это дело закона. Учитывая
степень вашего участия в беспорядках, комиссия решила ваше дело в суд не
передавать. На вас поступил запрос по спец отделу МВД, об отправлении вас в
зону номер пять.
- Мне это ничего не говорит.
- На месте все и узнаете.
Суды над участниками сопротивления закончились через месяц. Еще месяц
шли бюрократические оформления и согласования документов. Наконец, этап
собран и нас повезли в тюремном вагоне на станцию Колоски под Новосибирск.
От станции машины с зеками часа три крутили по петляющим дорогам, пока
не подъехали к воротам, от которых высокие заборы уходили в бесконечность.
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
РАЙСКАЯ ЖИЗНЬ
Я попал в рай.
Чистенькие дороги и тротуары, удивительно современные коттеджи, с
зелеными лужайками и бассейнами , затерянными в густой листве, а
магазины..., какие магазины, забитые товарами и продовольствием до потолка.
И все это в то время, когда в стране ни черта нет, когда в кармане много
денег, а полки и прилавки магазинов пусты.
Этот рай охраняется, да еще как: путанка, бетонный забор, вспаханная
полоса, столбы с колючкой под током, опять путанка и кругом фотоэлементы.
Птица пролетит и тут же солдаты с собаками мчатся к потревоженному участку.
Чтоб пройти в этот рай, надо испытать колоссальную проверку и после
этого остается ощущение будь-то тебя прополоскали в щелочи и марганцовке,
потом промыли, высушили и стерильного подготовили к операции.
Меня сразу отделили от заключенных и в сопровождении лейтенанта повезли
на газике почти-что к центру рая.
Мы подъехали к гостинице и женщина-администратор, изучив мой паспорт с
массой сопроводительных бумаг, наконец, выдала мне ключ от номера, не
спросив ни рубля оплаты. Лейтенант, пожелав мне всего хорошего, уехал
обратно к посту.
Номер выдали нормальный. Люкс, не люкс, но цветной телевизор, телефон,
ванна, электрочайник, утюг, стол, два шкафа, доска для глаженья и шикарная
полутора спальная кровать. Я развязал вещмешок, распихал нехитрую одежду по
шкафам и промыв ванну, с удовольствием отмочил тело в теплой прозрачной
воде.
Только я оделся, как раздался телефонный звонок.
- Але...
- Простите, вы не Борисов?
- Да, а кто меня спрашивает?
- Меня зовут Алла. Меня попросили, чтобы я ознакомила вас с бытом
городка и на первое время, была вашим гидом.
- А кто попросил?
- Ваш будущий шеф, Марк Андреевич.
- Что же вы можете мне предложить, Алла?
- На первое время, встретиться в холле гостиницы.
- Сейчас?
- А что вас удивляет? Время еще светлое.
- Но я еще не ел.
- Не беспокойтесь. Я вас отведу туда, где можно поесть.
- Хорошо. Я спускаюсь.
В холле гостиницы, меня ждала одинокая посетительница. Длинные ноги,
мини- юбка, просторная кофточка, которую подпирали две груди с бугорками
сосков и все это завершала миниатюрная головка с густыми золотистыми
волосами, рассыпанными до плеч.
- Вот вы какой, Борисов.
Она оценивающе оглядела меня.
- Меня еще к тому же звать Толя.
- Прекрасно. Нас уже все заждались. Поехали быстрей.
- Но куда?
- Вы же только-что хотели есть или уже раздумали.
- Нет.
- Тогда чего мы стоим. Идемте быстрей.
На улице стоял "москвич", чистенький как и весь городок. За руле сидел
молодой парень, с длинными зализанными на затылок волосами. Он кивнул мне
головой и что-то пробормотал губами. Алла открыла заднюю дверцу.
- Девочки, подвиньтесь. Кавалера привела зовут Толя.
Она безцеремонно толкнула меня рукой во внутрь машины и я повалился на
мягкое женское тело.
- Простите.
- Ой, какой вы большой. Алка, ты с ума сошла, он меня чуть не раздавил.
- Такая наша судьба, терпи, мужики всегда нас давят.
Алла обошла машину и села на место рядом с шофером.
- Поехали, Витек.
Машина тронулась. Мы, три фигуры, сгруппировались на заднем сиденье и я
опять почувствовал теплоту женского тела уже прижавшемуся ко мне. Мой гид
продолжал знакомство.
- Толя, рядом с тобой Люся и Валя. Они тоже работают в институте. А это
Витек - она провела рукой по его волосам - наша охрана, которая нас блюдет.
- Не треплись, Алка.
Машина промчалась коттеджи и въехала в центр городка. Сверкающие
витрины магазинов, кинотеатров, кафе, ресторанов, жилые и административные
дома удивляли современностью и красотой. Машина остановилась перед парадной
