Об изложенном, вследствие телеграфного приказания от 31 минувшего мая
за э1330 имею честь донести Вашему Превосходительству.
Полковник Мартынов".123
Через два дня тот же полковник направляет Джунковскому еще одну бумагу.
На бланке начальника отделения по охранению общественной безопасности и
порядка в г. Москве:
"7 июня 1915 э300768
Совершенно секретно
Лично
Его превосходительству г. товарищу министра внутренних дел,
командующему отдельным корпусом жандармов. В дополнение к донесению моему от
5-го сего июня за э291834, имею честь представить при сем Вашему
Превосходительству одну из собственноручных записок Григория Распутина, из
числа розданных им певичкам женского хора ресторана "Яр", при посещении им
этого увеселительного заведения 26 марта сего года. Записка написана
карандашом на обрывке листа писчей бумаги и крайне неразборчива по
малограмотности ее автора, но, по-видимому, читается так: "Твоя красота выше
гор. Григорий".
Полковник Мартынов".124
К этой бумаге приложен конвертик с запиской на обрывке листа, почерк
которой очень отдаленно напоминает почерк Распутина, а при внимательном
рассмотрении мало похожий на него.
И все. Больше по этому делу никаких документов нет. Только две бумажки
и плюс еще разные домыслы Мартынова по поводу событий.
Ни показаний свидетелей, ни протоколов допросов. В документе ссылаются
на певичек и служащих ресторана "Яр", но из них никто не допрошен.
Нет показаний ни Решетниковой, ни Кугульского, ни Соедова. Их просто не
было.
То есть, кроме рассказа некоего пристава 2 уч. Сущевской части
полковника Семенова, который знает это со слов других "неизвестных лиц", нет
ни одного свидетельства, ни одного доказательства, кроме "записочки".
Я ее верчу в руках, рассматриваю со всех сторон. Даже если это и не
подделка (а скорей всего что подделка, я много видел записок с почерком
Распутина, эта самая непохожая), каракули написаны на ней так неразборчиво,
что их можно трактовать как угодно. Например, ее можно прочитать и так:
"Твое прошение вышли скорее". Потом опять же, если она изъята у какой-то
певички, почему не указана фамилия, почему нет ее показаний?
Дело, еще не расследованное, предается широкой огласке в печати,
обрастая там массой еще более фальшивых и неприличных подробностей.
Николай Второй поручает расследовать его и представить отчет. Однако
самое тщательное расследование не дало ничего нового. Выясняется только, что
нити этого дела тянутся к самому Джунковскому и связанному с ним
градоначальнику Москвы генералу Адрианову.
Выступить против Распутина открыто Джунковский решился только 1 июля
1915 г. К этому времени он собрал пухлое досье, в котором полицейские
фальшивки соседствовали со слухами и сплетнями, выдаваемыми за результаты
агентурной работы.
В тот день Джунковский делал царю отчет о событиях в Москве и, когда
закончил, вдруг без всякого перехода попросил царя выслушать его и по
другому вопросу.
Как пишет сам Джунковский, услышав это, "Государь несколько изменился в
лице, принял серьезное выражение и, пристально посмотрев на меня, сказал:
"Пожалуйста, говорите".
Как утверждал Джунковский, Государь во время доклада не проронил ни
слова, все время смотрел ему прямо в глаза и только бледность лица выдавала
его волнение. Когда Джунковский кончил, Государь тихим голосом спросил его:
"У вас это все изложено, у вас есть памятная записка?" Джунковский ответил
утвердительно. "Дайте Мне ее", - Джунковский достал из портфеля свою записку
и передал царю, который сразу же положил ее в ящик стола и запер на ключ.
Возникла пауза, после которой Джунковский пытался убедить царя, что записка
составлена им лично и в одном экземпляре, копий с нее не имеется, а черновик
уничтожен. (Как окажется позднее, это была неправда.)
Джунковский также утверждает, что Государь сказал ему: "Благодарю Вас".
"Эти слова, - пишет Джунковский, - меня обрадовали и подбодрили - многие до
меня, не исключая и лиц Императорской Фамилии, начинали говорить не раз о
Распутине, но я был первый, которому Государь дал все высказать, которому не
сказал: "Прошу не вмешиваться в Мои личные семейные дела" (ГАРФ ф.826,
Д.56.Л.178).
Опять же со слов самого Джунковского, он якобы стал высказывать
Государю свои предположения, что Распутин является объектом, которым
пользуются враги государства, для гибели России и династии, и потому он
просит разрешение установить строжайшее наблюдение за всеми лицами,
посещающими Распутина, и кого он посещает, а особенно за лицами, подающими
ему прошения, для передачи на высочайшее Имя (как будто это уже не
делалось!). И якобы Государь сказал ему: "Я вас даже прошу это выполнить, но
все, что вы будете замечать, вы будете говорить Мне непосредственно, это все
будет между нами, я вас очень благодарю". В тот день Джунковский провел у
царя с 10 часов вечера до половины первого ночи и вышел от Него "счастливым
и довольным".
Однако веселиться ему было рано. Разобраться с запиской Джунковского о
Распутине царь поручил своему доверенному лицу Н.П. Саблину. Тот допросил
Джунковского и попросил его представить свидетелей, которые могли бы все
подтвердить.
Самое поверхностное расследование показало, что "факты" Джунковского
либо сфабрикованы, либо намеренно искажены. Так, при допросе московского
градоначальника Адрианова и некоторых других лиц вскрылось, что дело о
кутеже в ресторане "Яр" было сфабриковано. Оказались липовыми и другие
"факты", приводимые Джунковским.
Поняв, что имеет дело с бессовестным интриганом и лжецом, царь
Джунковского немедленно уволил. В записке Государя так и говорилось:
"Настаиваю на немедленном отчислении Джунковского от должностей..." Это
произошло 15 августа. Фактически Джунковский исполнял свои обязанности в
течение всего августа (ГАРФ, ф.826. д.56, Л.305).
Вместе с Джунковским полетели и его друзья из царской свиты: князь
Орлов - начальник военно-походной канцелярии - и его помощник Дрентельн.
А уже 17 августа масон А. И. Гучков направил Джунковскому письмо, где
писал: "Всей душой с Вами. Знаю, что Вы переживаете. Но не скорбите, а
радуйтесь Вашему освобождению из плена. Вы увидите, "они" - обреченные, их
никто спасти не может. Пытался спасти их Петр Аркадьевич. Вы знаете, кто и
как с ним расправился. Пытался и я спасти. Но затем махнул рукой. Пытались
сделать и Вы, но на Вас махнули рукой" (ГАРФ, ф.826. д.56, Л.312).
Позднее градоначальник Москвы генерал Адрианов передал Вырубовой
заявление, в котором говорил, что "по лично им произведенному расследованию,
неблагопристойности Распутин не производил у "Яра". Однако Распутин даже
отказался встретиться с Адриановым, когда тот попросил об этом. "Нужно было
в свое время, - сказал Распутин, - когда он был градоначальником,
посмотреть, что такое полиция написала ген. Джунковскому".125
Фальшивки Джунковского прочитали и Великие князья, и члены
Государственной Думы, и много других людей. Бездоказательные бумажки стали
средством подрыва престижа царской власти. Джунковский распространяет слух,
что царь согласен с его выводами и хочет наказать Распутина. Когда царь во
всем разобрался, он Джунковского сместил, а царица стала считать его личным
врагом. "Ах, дружок, - писала она царю 22 июня 1915 года, - он нечестный
человек, он показал Дмитрию (Великому князю. - О.П.) эту гадкую, грязную
бумагу (против нашего Друга). Дмитрию, который рассказал про это Павлу и
Але. Это такой грех, и будто бы ты сказал, что тебе надоели эти грязные
истории, и желаешь, чтобы он был строго наказан.
Видишь, как он перевирает твои слова и приказания - клеветники должны
быть наказаны, а не Он. В Ставке (т.е. Великий князь Николай Николаевич. -
О.П.) хотят отделаться от Него (этому я верю), - ах, это все так
омерзительно! Всюду враги, ложь. Я давно знала, что Джунковский ненавидит
Григория и что преображ. потому меня ненавидит, что чрез меня и Аню Он
проникает к нам в дом".
В РОДНЫХМЕСТАХ
Влиятельные враги Распутина не оставляют его вниманием даже в родных
местах. Джунковский, потерпевший полный провал с делом о "кутеже Распутина"
в ресторане "Яр", торопливо ищет новые факты, которые бы подтвердили
аморальное поведение Распутина. Лично для него этот вопрос жизненно важен,
так как решается судьба его дальнейшей карьеры.
1 июля 1915 года на имя начальника Тобольского губернского жандармского
управления Владимира Андреевича Добродеева поступает совершенно секретный
приказ товарища министра внутренних дел генерал-майора масона Джунковского
об установлении негласного наблюдения, результаты которого докладывать
непосредственно Джунковскому126.
Следует напомнить, что к тому времени возле Распутина в качестве охраны
постоянно находились два агента - Даниил Терехов и Петр Свистунов, которые
наблюдали за каждым шагом, пили с ним чай, читали ему газеты и книги.
Кроме наблюдения через обычных секретных агентов полиции, Добродеев
принимает на тайную службу "для собрания сведений о Распутине" служащую в
потребительской лавке в с. Покровском мещанку города Оханска Сергееву
Татьяну Михайловну (37 лет, имевшую мужа и троих детей, работавшую
"поштучно" по слежке за Распутиным с 1911 года).127 И предписывает, чтобы
надзор был "действительным и было бы вполне ясно определено, с кем и какие
сношения он имеет, что он "проповедует", не говорит ли он против настоящей
европейской войны".128 Как мы убедимся ниже, Джунковскому был крайне
необходим компромат на Распутина именно по этому последнему вопросу.
Уже 15 июля из Покровского поступает сводка. Унтер-офицер Прелин
сообщает, что 21 июня 1915 года Распутин прибыл в Покровское в сопровождении
двух агентов - Свистунова и Терехова. В июле у Распутина гостила
Патушинская, которая уехала к себе в Ялуторовск 13 июля. "С Распутиным
ходила под ручку, называла его отцом". Кроме того, была еще одна дама с
маленькой девочкой, которые уехали 12 июля. Кроме того, на несколько часов
приезжал еврей из Перми Вульф Янкель Бергер.
Унтер жалуется на то, что Распутин своих гостей не прописывает,
"отвечает, что у меня бродяг нет".
"11 июля 1915г., - сообщает негласный наблюдатель, - пожертвовал своим
односельчанам 500 рублей деньгами". "Ничего мужикам своего общества
противоправительственного не высказывал".129
"21 июля. Добродеев доносит Джунковскому: "Известный Вам крестьянин
Григорий Распутин вместе со своим сыном вечером 14 июля пароходом "Иван
Игнатов" прибыл из села Покровского в Тобольск, где останавливался в
архиерейском доме у епископа Тобольского и Сибирского Варнавы и на другой
день, вечером 15 июля, на пароходе "Сухотин" выехал обратно в
Покровское".130
"24 июля. 17 июля Григорий Распутин с сыном вернулся из Тобольска, а
21-го взял двух своих дочерей, выехал на пароходе "Китай" в Тюмень, а дальше
поездом в Ялуторовск. Ехал погостить с дочерьми у Патушинских. На пристани
Распутина встречали жена отставного капитана Аксенова и мещанка Юдина, у
которой Распутин останавливался, приезжая в Ялуторовск. Как всегда, с
Распутиным были агенты охраны Терехов и Свистунов. 24 июля Распутин
возвратился из Ялуторовска в Покровское".131
Полицию интересует личность всех лиц, которые входят в окружение
Распутина. Особое их внимание привлекают Патушинские. Завязывается
