полицейская переписка.
Вот что сообщает полиция. Григорий Иннокентьевич Патушинский, около 30
лет, из мещан, русский, православный, кончил курс Иркутского юнкерского
училища, с начала 1914 года городской нотариус. При мобилизации был призван
из запаса на военную службу, контора нотариуса была оставлена за ним.
Оставлен в Ялуторовске телеграммой Главного штаба при уездном воинском
начальнике. До вступления на должность нотариуса проходил воинскую службу в
42-м Сибирском стрелковом полку.132
"Совершенно секретно.
По полученным мною сведениям от лица, указанного в предписании, видно,
что бывший нотариус Патушинский человек очень воспитанный, корректный и
выдержанный; что касается его политических взглядов, то он их не
высказывает, по-видимому, "политикой" интересуется мало. Отличаясь
слабовольным характером, Патушинский находится всецело под влиянием своей
супруги, которая и старается использовать знакомство с Григорием Распутиным
в целях выдвижения супруга по службе; ее же старанием Патушинский оставлен в
Ялуторовске после призыва по мобилизации, и, как слышно, Распутин будто бы
обещал выдвинуть Патушинского даже на пост губернатора.
Ротмистр Калмыков".133
19 июля у Распутина жили двое гостей из Петрограда: Иван Иванович
Добровольский со своею будущей женой Марией Александровной Авчуховой. Когда
пришел сельский староста для прописки документов гостей, жена Распутина
ответила, что у нас бродяг нет. Добровольский сердито закричал гнать их в
шею. Но тут вышел сам Распутин, догнал старосту, попросил вернуться и
предоставил документы гостей для прописки.134
27 июля 1915 года Распутин был в церкви на обедне, когда ему принесли
телеграмму, прочитав ее, он, не дождавшись завершения обедни, покинул
церковь и стал немедленно собираться в дорогу. Вместе с сыном и неразлучными
с ним Тереховым и Свистуновым Распутин отправляется на лошадях в Тюмень.
31 июля 1915 года на имя Добродеева поступает донос на Распутина.
"При поездке Распутина на пароходе "Комета" 24 июля с. г. из Тюмени в
Покровское в разговоре с одним из пассажиров Распутин сказал: "Я говорил
Государю, чтобы заключить мир", что слышала тобольская мещанка Семенова -
жена бывшего жандармского писаря при Тобольском губернском жандармском
управлении".
Добродеев немедленно направляет это сообщение Джунковскому. Тот дает
приказ тщательно разработать это дело. Но уже предварительное расследование
показывает, что этот разговор скорей всего выдуман. Оказывается, писаря
Семенова не существует и в природе, а есть писарь Семен Кряжев, которого по
ошибке произвели в Семенова. Но Кряжев в этом месте давно не живет, правда,
у него есть жена, которая, возможно, слышала эти слова, но она тоже в
отъезде. Найти ее - требует Джунковский! Ведь если удастся запротоколировать
эти слова, значит, появится формальное право расправиться с Распутиным.
Документально подтверждается, что Джунковский и тобольский губернатор
Станкевич готовятся выселить Распутина из родного села и сослать его в
отдаленные места Сибири.
"Примите меры к розыску Кряжевой и в случае розыска допросите ее
протокольно: действительно ли она слыхала, как Григорий Распутин сказал
(когда, где и кому), что он, Распутин, "говорил ГОСУДАРЮ, чтобы заключить
мир".
Товарищ министра внутренних дел и Командующий Отдельным корпусом
жандармов Свиты Его Величества генерал-майор Джунковский обращает особое
внимание на сношения и всю "деятельность" этого Распутина. Тобольский
губернатор действительный статский советник Станкевич, который виделся в
Петрограде с генерал-майором Джунковским, сказал мне, что подобные разговоры
Распутина, особенно когда он упоминает имя Его Императорского Величества, не
могут быть допустимы и потому в подобных случаях такие разговоры надлежит
формально запротоколировать и представить г-ну Начальнику Губернии на
предмет высылки его из места родины села Покровского".135
Это дело безнадежно затягивается. Идет долгая полицейская переписка.
Пока 27 сентября 1915 года начальник Томского губернского жандармского
управления направляет в Тобольск письмо, в котором сообщает, что "Параскева
Кряжева... при допросе ничего существенного по делу не показала".
Так кончается еще одна, но далеко не последняя попытка
скомпрометировать Распутина.
Информация об этом деле, по-видимому, намеренно, как и в случае с
рестораном "Яр", просачивается в печать. Некоторые сибирские газеты
публикуют целый ряд материалов, судя по всему, срежиссированных из одного
места. Чувствуется одна рука, один источник. Прежде всего это газеты
"Биржевые ведомости" (гл. редактор М.М. Гаккебуш) и "Петербургский курьер".
Основным автором по этой тематике был уже известный нам журналист Дувидзон,
он же Паганини.
В газете "Ермак" от 30 июня 1915 года наряду с грубыми клеветническими
выпадами против Распутина делается отчетливая попытка поссорить его с царем.
Как и раньше, без ссылки на конкретный источник говорится о том, что недавно
проездом на пароходе из Тобольска "старец много говорил о политике...
высказывая довольно откровенно мысли о современном положении России и
отзываясь об известном высокопоставленном лице в таких дерзких и
непозволительных выражениях, за которые почтенного старца следовало бы
"выстегать".
Надо только удивляться недальновидности старца, хвастающегося своим
значением и силой в то время, когда народ в полном единении со своим царем
напрягает все силы в борьбе с могучим врагом".
Следующая публикация (август 1915 года) в этой же газете содержит
требование отдать Распутина под суд за его поддержку немецкой партии и
различные "темные дела".
"Старец", всегда пользовавшийся покровительством немецкой партии, -
пишет газета, - начинает в раболепствующих пред ним кругах вести проповедь о
необходимости заключить немедленный мир и жить по-прежнему в добром согласии
с Вильгельмом.
Разумеется, при современном настроении общества подобные проповеди
Распутина не будут иметь ни малейшего успеха, но уже самый факт таких
выступлений ставит на очередь вопрос о необходимости раз и навсегда
покончить с этой темной личностью.
Первые шаги в этом отношении уже сделаны печатью.
За Распутиным числится немало дел явно уголовного характера в самых
разнообразных учреждениях... (надо) ... завершить их преданием Распутина
гласному церковному и гражданскому суду". Газета не приводит ни одного
конкретного факта. Более того, все обвинения носят открыто клеветнический
характер.
Но это только начало новой волны травли. "Сибирская торговая газета" 8
августа 1915 года публикует статейку "О старце".
"Нам сообщают, - говорится в ней, - что "Покровский старец" Гр.
Распутин на днях выехал в Петроград, как говорят, хлопотать о своем "друге".
Из авторитетных источников передают, что "влияние" старца в известных сферах
очень пошатнулось и сводится к нулю. В столице не до "старца". Это, видно,
сознает и сам покровский чудодей: так, он телеграфировал на днях одному из
своих "друзей", подпавших под опалу: "Пропал Степан, не до б.. там". В этой
статье, как и в предыдущей, нет ни одного слова правды, кроме факта поездки
Распутина в Петроград.
"Сибирская торговая газета" от 14 августа 1915 года в статье "Григорий
Распутин в Петрограде" сообщает выдуманную новость о высылке Распутина из
столицы: "Недавно высланный из Петрограда без права выезда из Тобольской
губ. (выделено мною. - О.П.) "старец" Григорий Распутин явился в Петроград и
разъезжает по улицам столицы со своими поклонницами. Свою квартиру он
оставил и поселился временно у одной из своих поклонниц на Каменноостровском
проспекте (такого случая никогда не было, как и высылки Распутина из
Петрограда. - О.П.).
Передают, будто Распутин был вызван на днях из Тобольска сановным
лицом, об уходе которого стали говорить в последние две недели. По слухам,
Распутин на днях посетил министра финансов П.Л. Барка и продолжает посещать
своего друга, бывшего товарища обер-прокурора Синода П.С. Доманского.
Передают, что приезд Распутина совпал с днем отъезда А.Д. Самарина в Москву.
Распутин воспользовался отсутствием Самарина и посетил некоторых членов
Синода, которые продолжают принимать Распутина".
С каждой новой публикацией степень клеветнической фантазии становится
все ярче и изощренней. "Биржевые ведомости" начинают печатать целую серию
статей о жизни Распутина, которые перепечатывают по всей России и, конечно,
в Сибири (газеты "Ермак" и "Сибирская торговая газета"). Статьи идут за
подписью "Вениамин Борисов", но за ней скрывается все тот же Дувидзон, имя и
отчество которого были Вениамин Борисович.
Не утруждая себя доказательствами, газета обещает читателям познакомить
их с "биографией этого проходимца, в прошлом которого имеется уголовный
элемент".
Познакомим вас с некоторыми выдержками из этого "произведения", которое
можно назвать классическим образцом клеветнического жанра.
Итак, слово Дувидзону.
"Нервная, подвижная фигура, с длинной бородой, с лицом "под Христа", с
серым неприятным взглядом всегда бегающих глаз, с нарочито грубоватой
манерой разговора и подчеркнутым неряшеством - таков внешний облик
Распутина. До сих пор он не привык еще обращаться с вилкой и берет пищу
пальцами, которые протягивает после еды своим многочисленным поклонницам, а
те облизывают их с чувством высшего удовлетворения. Грубость, доходящая до
цинизма, внушает великосветскому кружку, среди которого вращается Распутин,
благоговение и восхищение.
Григорий Распутин - уроженец и житель села Покровского Тюменского
уезда. Село захудалое, бедное, окруженное болотами, глухое и дикое, забытое
Богом и людьми. Пишущему эти строки пришлось пробираться туда в телеге,
которая местами утопала в грязи выше колес. Жители села Покровского -
настоящие сибирские "жиганы", народ, готовый на все, и даже среди них, по
своей бедности и моральному уровню, семья Распутиных занимала последнее
место.
"Воры они и пьяницы", - говорят в один голос покровцы о Распутиных.
Отец Распутина не раз бывал бит за воровство и озорство.
"Весь род их воровской, - характеризуют Распутиных односельчане. - А
про Гришку что сказать? Последний мужик был, слюнявый этакой, гнушались им в
селе у нас..."
В этой статье, как и других статьях этого журналиста, что ни слово - то
ложь. Запачкано все, что можно запачкать, - от села и односельчан Распутина
до его родного отца, да и всего крестьянского рода.
Далее Дувидзон описывает выдуманную им сцену хлыстовских радений.
"Во дворе своего дома в с.Покровском Распутин и его первые поклонники
вырыли глубокую яму и поставили в ней обыкновенный железный треножник,
заменявший жертвенник.
"И тогда начались моления, - рассказывают покровцы. - Зажгут большой
огонь в яме, поставят треножку и молятся на огонь. Помолятся, помолятся и
давай прыгать с бабами через огонь. А сгорит костер - срамота пойдет.
Вповалку, значит, блудят. Спрашивали мы Гришку: "Что это ты, пьяница,
делаешь?" А он в ответ: "Не согрешишь, не покаешься, грех, - говорит, - для
покаяния, грех Богу угоден, как и подвиг, без греха нету подвига и
покаяния". Так-то Гришка про моления свои толковал. А срам ведь!"
В следующей статье Дувидзон описывает взяточничество Распутина.
