Советский Союз накануне войны развернул массовый выпуск танковых дизелей
и создал мощности, которые позволяли в случае войны производить танковые
дизели в любых потребных количествах.
Мы сотворяем нового кумира.
И за это сразу получаем по мозгам. Кумир извернулся: танки были
огнеопасными, в том причина разгрома.
Нашего кумира издают миллионами на всех языках. Кумира читают. Кумиру
верят.
Кумир извернулся, а над нами смеются. Кумир извернулся а мы - в дураках.
ГЛАВА 14
ПОЧЕМУ ТОВАРИЩ СТАЛИН НЕ РАССТРЕЛЯЛ ТОВАРИЩА КУДРЯВЦЕВА?
Войну мы будем вести наступательно, перенеся ее на территорию противника.
Полевой устав РККА 1941 года (ПУ-41). С. 9
До двадцатого века место командира батареи в бою было на огневых позициях
своей батареи. Где же еще? Помните у Льва Толстого батарею капитана Тушина?
А в начале двадцатого века полевая артиллерия передовых в военном
отношении государств освоила стрельбу за горизонт по целям, которые с
огневых позиций видеть невозможно. Это называется стрельбой с закрытых
огневых позиций. Этот способ стал основным: он давал возможность прятать
артиллерийские батареи за складками местности, за строениями, за деревьями,
в естественных и искусственных укрытиях или просто за линией горизонта.
Живучесть батарей резко возросла, их стало трудно находить и уничтожать.
Но спрятанная батарея слепа: наводчики целей не видят. Поэтому при
стрельбе с закрытых позиций место командира батареи - не на своей батарее, а
там, откуда он может видеть противника. Командный пункт батареи стали
выносить вперед и в сторону на много километров от огневых позиций. С
командного пункта командир батареи видит цель и передает указания, куда и
как стрелять.
Каждый из нас в детстве играл в морской бой - чертил сеточку с
координатами и наносил удары: А-1, Б-2 и т.д. Так примерно делается и в
артиллерии: одна карта у командира батареи, который противника видит, другая
- у старшего офицера на батарее (это командир первого огневого взвода),
который противника не видит. Командир издалека подает команду, старший
офицер на батарее команду дублирует, батарея приказ выполняет. Дистанционное
управление, так сказать. Это в принципе. А на практике будущим
офицерам-артиллеристам нужно три-четыре года учить математику, топографию,
баллистику, метеорологию и другие науки, чтобы овладеть элементарными
основами стрельбы с закрытых огневых позиций. Такая стрельба требует умения,
навыков, точных приборов, сложных вычислений, устойчивой непрерывной связи и
полноценного топографического обеспечения.
Все это долгое вступление к тому, что боевое применение артиллерии без
топографических карт невозможно, как невозможно играть в морской бой без
сеточки с координатами. На каждой батарее должно быть на самый крайний
случай два комплекта топографических карт: у командира батареи, который
видит противника, и у старшего офицера на батарее, который противника не
видит. Есть способы стрельбы с закрытых огневых позиций без топографических
карт, но эффективность боевого применения артиллерии резко сокращается. В
принципе можно и автомобиль без мотора использовать по прямому назначению -
впряг пару коней и знай себе хворостинкой помахивай да на коней покрикивай.
Артиллерия без карт - это автомобиль без мотора. По прямому назначению
использовать можно, но...
Так вот: на каждой батарее желательно иметь два комплекта топографических
карт. На крайний случай. А в лучшем случае карты должны быть еще и у
командира взвода управления, у командира второго огневого взвода, у
передовых артиллерийских наблюдателей, у вычислителей, у артиллерийских
разведчиков, у старшины батареи и у командира отделения тяги. А если у
командира отделения артиллерийского снабжения нет карты, то и снаряды могут
не подвезти. Кому тогда нужны все ваши вычисления?
Артиллерия - сводный оркестр. Бывают сольные выступления батарей, но чаще
батареи поют и играют дуэтом, трио, квартетом... Для управления огнем
двух-трех батарей командир дивизиона должен иметь карту, и его заместитель,
и начальник штаба, а в их подчинении - собственная батарея управления со
взводом артиллерийской разведки. И всем нужны карты, как дирижеру и
музыкантам ноты. А стрельбой дивизионов руководит командир артиллерийского
полка. И он без карт воевать не может сам, как не могут подчиненные ему
артиллерийские разведчики, корректировщики огня, вычислители...
Имея все это в виду, вернемся в 13 июня 1941 года. Под прикрытием
Сообщения ТАСС миллионные массы советских войск устремились к западным
границам. Тысячи войсковых железнодорожных эшелонов от Дальнего Востока до
самого Бреста заполнили железнодорожную сеть страны, парализовав все
остальное движение. Ночами дивизии, корпуса и армии тайно выгружаются в
приграничных лесах. Советские командиры пока не знают, что им предстоит
совершить. Каждый видит только свою роту, батарею, батальон, дивизион, полк,
бригаду, дивизию, корпус, армию, но не представляет всей глубины и размаха
сталинского замысла. И вот тут советских командиров настигает страшная
весть: Гитлер нанес упреждающий удар, внезапно начав превентивную войну.
Стандартная картина из 22 июня: в белорусских лесах разгружается 22-я
армия, тайно переброшенная с Урала. Как и все другие советские армии, она
готовилась к вторжению. Но 22-й армии ставят неожиданную и совершенно
необычную задачу: готовить оборону и контрудары на своей территории.
Генерал-лейтенант Н. И. Бирюков в то время был генерал-майором и командовал
186-й стрелковой дивизией 62-го стрелкового корпуса 22-й армии. Вот его
рассказ: "Единственный экземпляр карты, который мне удалось выпросить у
начальника штаба 21-го механизированного корпуса, забрал у меня командир
нашего корпуса генерал-майор И. П. Карманов" (ВИЖ. 1962. N 4. С. 82).
186-я дивизия генерала Бирюкова укомплектована почти полностью. В дивизии
- 13 000 солдат, сержантов и офицеров, 144 орудия, 154 миномета, 558
пулеметов, 13 бронемашин, 16 плавающих танков, 99 тракторов, 558
автомобилей, 3000 лошадей и... ни одного комплекта карт. Одну карту генерал
Бирюков выпросил у соседей, но вышестоящий командир ее отобрал. У советских
генералов отношения как в сталинском уголовном лагере. Кстати, забравший
карту Карманов только что выпущен из тюрьмы, и вся уральская 22-я армия
обильно укомплектована "спецконтингентом" - зеками уральских лагерей.
Генерал Бирюков в данном случае проявил непростительное легкомыслие: есть
одна карта, так и не показывай ее никому, даже своему командиру, а то
оказачат, отныкают. Но не позавидуем и вышестоящему командиру, который карту
отнял: он командует 62-м стрелковым корпусом, а это три дивизии (153-я,
174-я и 186-я), два отдельных артиллерийских полка, зенитно-артиллерийский
дивизион, батальон связи и саперный батальон, авиационный отряд. Стрелковый
корпус - 50 000 солдат и офицеров. Всего в корпусе 17 полков, из которых 8
артиллерийских. В корпусе 966 орудий и минометов.
Мы уже знаем, сколько комплектов карт надо иметь на одной батарее. Но в
стрелковом корпусе не одна батарея, а 173 артиллерийские и минометные
батареи (включая батареи управления). В каждом стрелковом корпусе для
корректировки артиллерийского огня имеется собственная авиация. Только куда
самолеты полетят без карт и как им корректировать огонь батарей? Да и не
одной же артиллерии карты нужны. Карты нужны и пехоте, и саперам, и
тыловикам. Если артиллеристам дать карты, а пехоте не дать, то как
организовать взаимодействие? А штабы батальонов, полков и дивизий вообще без
карт работать не могут. 186-я стрелковая дивизия и 62-й стрелковый корпус -
это только примеры. В 21-м механизированном корпусе - та же картина.
Корпусом командовав генерал-майор Д.Д. Лелюшенко - человек широкой души.
Взаимная выручка в бою - главный принцип войскового товарищества. В ходе
войны генерал Лелюшенко был одним из самых ревностных приверженцев этого
принципа. Он завершил войну генерал-полковником, командующим 4-й гвардейской
танковой армией. На всех постах, во всех ситуациях Лелюшенко поддерживал
своих соседей огнем, смелой атакой, стремительным маневром. И если в начале
войны генерал Бирюков вынужден выпрашивать у генерала Лелюшенко карты и
получает один лист, то, видно, у Дмитрия Даниловича Лелюшенко в 21-м
мехкорпусе карты - не в изобилии. Но речь не о дивизиях, не о корпусах и
даже не об армиях: Второй стратегический эшелон в составе семи армий и
многих отдельных корпусов оказался без карт. В Первом стратегическом эшелоне
(пятнадцать армий вторжения и десятки отдельных корпусов и дивизий) карт
тоже нет. Позади них идет развертывание третьего, а потом и четвертого
эшелонов, но управлять ими невозможно: там тоже нет карт.
Вот пример о положении в Первом стратегическом эшелоне советских войск.
Свидетель - генерал-майор Д. И. Осадчий. В то время он был старшим
лейтенантом, командиром танковой роты в 3-м танковом полку 2-й танковой
дивизии 3-го механизированного корпуса 11-й армии Северо-Западного фронта.
Это в Литве. Перед войной дивизию подняли по боевой тревоге, выдвинули в
приграничные леса. Танки КВ-2 загрузили бетонобойными снарядами. Логично:
впереди Восточная Пруссия, на ее территории - сотни мощных железобетонных
оборонительных сооружений. Чтобы их ломать, нужны именно бетонобойные
снаряды. Но война началась не так, как планировали: железобетонных
укрепленных полос прорывать не пришлось, бетонобойные снаряды не
потребовались, пришлось защищать свою страну, воевать на своей территории. И
тут возникла проблема: у командиров нет топографических карт. Статья
генерала Осадчего совсем короткая, но на отсутствие карт генерал указывает
несколько раз (ВИЖ. 1988. N 6. С. 52-54)
Из документов того времени следует, что не только во 2-й танковой дивизии
не было карт, но и во всех других танковых дивизиях. 5 августа 1941 года
помощник командующего бронетанковыми войсками Красной Армии генерал-майор
танковых войск В. Т. Вольский направил заместителю Наркома обороны
генерал-лейтенанту танковых войск Я. Н. Федоренко доклад об использовании
советских танковых войск в первые дни войны. Среди выводов: "Командный
состав карт не имел, что приводило к тому, что не только отдельные танки, но
и целые подразделения блуждали" (ЦАМО. Фонд 38. Опись 11360. Дело 2. С. 13).
А вот свидетель высокого ранга - Ф. И. Голиков. Перед войной - начальник
ГРУ, в конце войны - заместитель Наркома обороны (т.е. заместитель Сталина),
после войны - Маршал Советского Союза. В ноябре 1941 года Голиков был
генерал-лейтенантом, командовал 10-й армией. Кадровая Красная Армия уже
погибла. У самой Москвы противника сдерживают остатки Третьего
стратегического эшелона Красной Армии, а Сталин тайно сформировал десять
армий из необученных резервистов и готовит контрнаступление. Но проблема
остается: "Имелось лишь два экземпляра карты. Один находился у меня, другой
- у начальника штаба армии" (ВИЖ. 1966. N 5. С. 74)
10-я армия Голикова в ноябре 1941 года имела более 100 000 солдат. Два
листа карты на сто тысяч солдат... Пропорция, как в 62-м стрелковом корпусе
22-й армии: один лист на пятьдесят тысяч бойцов и командиров. Не густо у
товарища Сталина с картами.
Из свидетельства маршала следует, что в оперативном отделе штаба 10-й
армии (отдел занимается планированием боевых действий) карт нет. Ни одной. В
разведывательном отделе штаба 10-й армии карт нет. У командующего
