путаница в голове надежно сдерживала его собственные магические
возможности, так как он не был способен задерживаться больше чем на
мгновение ни на одной законченной мысли. И Байдевин сконцентрировался на
приступах боли, обнаружив в них свой собственный ритм: сильная боль,
слабая, снова сильная...
У Байдевина было ощущение движения; ему казалось, что его куда-то
несут, затем наступил блаженный покой. Разум его стал чист и прозрачен, и
женский голос вернул в него все ускользающие мысли. Что-то нежно коснулось
щеки, и Байдевин полностью пришел в себя; подле него на коленях стояла
Норисса.
Это ее рука с дрожащими пальцами гладила его по щеке, а в глазах
светилось беспокойство и тревога. Длинные пряди темных волос колыхались
перед ее лицом, и от этого Норисса казалась похожей на испуганного
ребенка.
В один миг Байдевин оказался на ногах, одной рукой продолжая
прижимать к щеке дрожащие пальцы Нориссы. Другой рукой он отвел назад
блестящие волосы и прикоснулся пальцами к ее подбородку. Он сделал это для
того, чтобы еще раз убедиться в том, что перед ним - настоящая Норисса, а
вовсе не видение. На сей раз его ждало нечто большее, чем просто
прикосновение к телу, состоящему из реальной плоти: Норисса порывисто
обняла его, и он почувствовал легкое головокружение, ибо на него
обрушились все ее долго сдерживаемые чувства. Это было гораздо глубже и
полнее, чем их обычная связь от мозга к мозгу, и Байдевин чуть было не
отступил перед невероятной силой этой бури эмоций. Норисса тем временем
принялась расспрашивать Байдевина о том, как он себя чувствует и не ранен
ли он. Мимолетное ощущение, когда замерло сердце и перехватило дыхание,
ушло так же быстро, как и появилось, и Байдевин даже не осмеливался как-то
назвать его, он даже не был уверен, было ли это на самом деле. Но зато он
знал, что перед ним Норисса.
Он кивнул в знак того, что он в порядке, не потрудившись даже ощупать
себя в поисках повреждений, и в свою очередь засыпал Нориссу градом
вопросов: "Ты не ранена? Не повредили ли они тебе? Что произошло?"
Лицо Нориссы напряглось в ответ, губы превратились в тонкую
бескровную ниточку, и она кивнула на что-то, находящееся за спиной
Байдевина. Только теперь Байдевин начинал постепенно осознавать, что
происходит вокруг. Оказалось, что он стоит, по колено погрузившись в
беспорядочно разбросанные по полу шелковые вышитые подушки. Высокие
потолки странного зала, великолепное убранство каменных стен и
ослепительное сияние отполированного оружия неопровержимо
свидетельствовали о том, что Байдевин и Норисса оказались далеко от
затерянной в лесу деревушки повстанцев. Легкий шелест платья заставил его
повернуться.
Сойдя с высокого трона темного резного дерева, к ним приближалась
женщина с золотистыми волосами. Ее тело, казалось, излучало чувственную
энергию, которая притягивала и одновременно пугала Байдевина. Присутствие
этой женщины притупило острие терзавшего его беспокойства и умиротворило
смущение невысказанными словами ободрения. Это ее красота многократно
отражалась в отполированных доспехах неподвижных солдат, а ее душа,
казалось, согревала воздух в зале. Когда она улыбалась, то даже свет
факелов становился ярче и зала освещалась волшебным, неземным сиянием.
- Никто не был ранен, мастер Байдевин, за исключением, быть может,
тебя. Боюсь, что вынужденное путешествие в мой замок, которое вы проделали
при помощи колдовских сил, не было слишком комфортным. К тому же я
слыхала, что Джаабен не слишком вежливо убеждал тебя в необходимости
посетить нас. Не беспокойся, при первом удобном случае я серьезно поговорю
с ним.
Ее голос был мягким, и в нем звенел сдерживаемый смех. Лиловые глаза
улыбались своим собственным сокровенным мыслям, а золотистые волосы
колышущимся водопадом ниспадали до самого пола. Она, соответствуя любым
представлениям об идеале женственности, тем не менее была реальна -
прекрасная, желанная и опасная.
Байдевин с трудом оторвал свой взгляд от ее совершенного лица и с
недоумением воззрился на Нориссу. Она прошептала ему на ухо: "Фелея!", и
его зачарованность переросла в ужас. Непроизвольно Байдевин еще крепче
стиснул руку Нориссы, в то время как глаза его лихорадочно заметались по
сторонам в поисках выхода.
Тяжелые деревянные с позолотой двери на дальнем конце зала были
распахнуты настежь. Это был единственный выход, за исключением, быть
может, какой-нибудь еще двери, которая, вероятно, была скрыта тяжелыми
драпировками позади трона. Вдоль каждой стены длинными рядами стояли
солдаты, устремив взгляды в какие-то невидимые дали и крепко сжимая в,
руках копья и щиты, однако без тени угрозы. Опасения Байдевина были
связаны вовсе не с солдатами, которые, как казалось, не обращали на них
никакого внимания. Он боялся, что заклятье, несомненно, наложенное на
двери, помешает им выбраться даже из этого зала, не говоря уже о том,
чтобы благополучно покинуть замок, избегнув столкновения с такими опытными
колдунами, как Тайлек и Фелея.
Тем временем уже было поздно что-либо предпринимать. Фелея
наклонилась вперед, так что ее длинные волосы шелковой занавесью упали на
ее согнутую руку. Взяв Байдевина за локоть, она слегка потянула его к
себе, и ее приветливый голос ласково коснулся его слуха:
- Вы оба утомлены и пребываете в растерянности. Прошу вас
присоединиться к моей трапезе. Мы слегка подкрепимся, и я постараюсь
объяснить вам все, что смогу.
Держа одной рукой Байдевина, а второй - Нориссу, Фелея возвела их на
три ступеньки тронного возвышения и усадила на маленькие резные скамеечки.
Тотчас появились слуги с подносами фруктов и вином. Тарелки с мясными
закусками выстроились в ряд, как на параде. Фелея сама командовала слугам,
до тех пор пока не убедилась в том, что гостям предложено все самое
лучшее, и только потом заняла свое место на троне.
Байдевин мысленно предупредил Нориссу, чтобы она ничего не брала из
яств, выставленных перед ними, и перехватил мелькнувшее на лице Фелеи
удивленное выражение и задумался, поняла ли она его мысль, особенно после
того, как Фелея примирительно улыбнулась и взяла себе небольшой ломтик
мяса. Норисса и Байдевин выбрали себе понемногу мяса и фруктов, но
попробовать не решались.
Некоторое время спустя Фелея потерла полированные подлокотники трона
и вздохнула:
- Вы, безусловно, мудры, чтобы не доверять мне так сразу. Однако
пройдет совсем немного времени, я больше не буду занимать этот трон, и вам
придется опасаться совсем других людей.
Она улыбнулась, заметив испуганные взгляды, которыми обменялись
Норисса и Байдевин, и он еще раз ощутил ее пылкую чувственность, не
слишком тщательно скрываемую.
- Вы удивлены, - она посмотрела на Нориссу. - Но разве ты пришла не
затем, чтобы занять место правительницы этой страны, в которой ты
родилась?
Норисса молча кивнула.
- Тогда все мы действуем заодно. - Фелея с довольным видом откинулась
на спинку трона. - Я так много лет ждала, пока ты появишься и освободишь
меня от этой обязанности. Завтра, когда ты отдохнешь, у нас будет время
поговорить об этом подробнее. Я стану учить тебя всему тому, что мне
известно об обязанностях коронованной особы. И совсем скоро ты станешь
госпожой Сайдры.
Норисса покачала головой, и Байдевин увидел на ее лице такое же
недоверие, какое, должно быть, было написано на его собственном лице.
- Откуда ты знаешь, что я - настоящая наследница трона? Неужели ты не
подвергнешь меня испытанию, чтобы я смогла подтвердить свое происхождение?
Фелея снова улыбнулась одной из своих ослепительных улыбок. Протянув
вперед руку, словно желая дотронуться до щеки Нориссы, она, однако, не
решилась этого сделать и убрала руку обратно.
- Никакого испытания не нужно, дитя мое. Одного взгляда на твое лицо
достаточно, чтобы сказать мне правду. Глядя на тебя, я как будто снова
вижу лицо Бреанны. - На ее прекрасном лице появилась легкая тень печали. -
К тому же никто, кроме ее дочери, не может носить на груди Знак Драконьей
Крови. Ее собственная смерть узаконила твое право на владение им.
Рука Нориссы непроизвольно поднялась к вороту тупики, чтобы коснуться
медальона. Взгляд Фелеи с жадностью, как показалось Байдевину, обратился
туда же. Или эта темная тень только померещилась ему в глубинах этих
темно-лиловых глаз? Он не был уверен, тем более что, когда Фелея снова
заговорила, на лице ее снова появилось радостное выражение.
- Я вижу, что ты не очень-то веришь в то, что я без печали и грусти
готова уступить корону. И я не удивлена этим, так как мне известно о том,
что испытала ты, попав к Джаабену в руки. Да будет тебе известно, что,
будь я рядом, он никогда бы не осмелился на подобные вольности.
Двое детей - мальчик и девочка - выскользнули из-за занавесок позади
трона, и Фелея повернулась, чтобы выслушать то, что прошептала ей на ухо
служанка. Кивнув, Фелея встала, указывая слугам подойти.
- Я знаю, что сегодняшний день сильно озадачил вас, к тому же вам
пришлось пережить немало страшных минут. Вам необходимы отдых и время,
чтобы придти в себя. Вас ждут горячая ванна и мягкие постели. Завтра,
Норисса, я отвечу на все твои вопросы. А вы ответите на мои.
И она отпустила их, поручив заботам мальчика и девочки. Байдевин
продолжал чувствовать на себе ее взгляд вплоть до того момента, когда они
скрылись за плотными портьерами позади трона.
Сразу за занавесками каменные стены образовали узкий и длинный холл.
Вдоль стен в ожидании выстроились слуги, невидимые из зала, но готовые по
первому зову явиться пред очи того, кто занимает трон. В дальней стене
холла были вырублены две широкие двери, между которыми вели наверх узкие
ступени. Девочка-служанка провела их по этим ступеням и привела в
небольшой круглый зал. Оттуда они попали в длинный коридор.
В коридор выходило всего три двери: по одной с каждой стороны и одна
- в дальнем его конце. Байдевин про себя отметил, что никакого другого
выхода отсюда, кроме ступенек, по которым они только что поднялись, нет.
Девочка остановилась возле двери с левой стороны коридора и,
распахнув ее, пропустила Нориссу вперед себя. Мальчик же дошел до конца
коридора и ждал, пока Байдевин подойдет.
Байдевин неуверенно остановился, пока Норисса не подняла вверх обе
руки в знак того, что устала и готова временно покориться обстоятельствам.
Только после этого Байдевин вошел в дверь, и мальчик, скользнув следом,
закрыл ее за ним.
Когда Байдевин очутился в предназначенных ему покоях, мальчик провел
его к нише, выложенной голубой и золотой плиткой. В самой ее середине,
утопленный в пол, находился купальный бассейн. Поднимающийся от воды пар и
ароматный запах мыла и трав заставили Байдевина задуматься, насколько
давно он в последний раз мылся по-настоящему. Внезапно он ощутил и пыль,
забившуюся в поры, и запах собственного несвежего тела. Отпустив мальчика,
Байдевин быстро разделся и с наслаждением погрузился в бассейн. Он готов
был нежить свое избитое тело хоть несколько часов подряд, но беспокойство
за Нориссу не позволило ему слишком медлить.
Байдевин появился в купальной нише завернутый в толстый белый халат и
в сандалиях из мягкой кожи, которые при ходьбе звонко шлепали его по босым
пяткам. Мальчик-слуга принес ему вина и отвел его к столику, на котором
был накрыт еще один роскошный ужин. Мальчик, хотя ему было восемь или
