руки о бронь огромное тело выползло наружу. Ковров вяло стал одеваться.
- Сержант Ковров, - я заговорил стальным голосом, - через десять минут
лейтенанты должны быть здесь.
Башнер, пробурчал про себя ругательство и, одеваясь на ходу, исчез за
холмом. Через десять минут, уже одетый по форме, я встречал гостей. Арабы
совсем не потели, одетые как на парад, они вытянулись передо мной.
- Лейтенант Мансур, приказом полковника Али, вы и лейтенант Сабир
подчиняетесь мне и входите в мою группу. Переведите Сабиру.
Когда Мансур кончил говорить, я продолжил.
- Через двадцать минут ваши машины подойдут сюда. Пойдете в колонне за
мной.
- Но такая жара и пыль, что наши фильтры все время забиваются, -
возразил Мансур. - Нельзя ли нам пойти растянутым фронтом?
- Нельзя. Каждую остановившуюся машину, расстреляю.
Два офицера с испугом смотрят на меня.
- А каждого командира танка, который хоть слово скажет по рации тоже
уничтожу, - подытожил разговор я. - Вам все ясно?
Они кивнули и бросились бежать за холм.
Через двадцать минут колонна танков, поднимая громадные клубы песка и
пыли, двинулась на Восток. Мы вышли в указанную точку через час и,
спрятавшись за холмами, стали готовиться к бою. Я сам, лично, указывал место
каждому танку, его сектор обстрела и район маневрирования. Мансур и Сабир
ходили как привязанные собачки и все впитывали в себя. Потом мы попытались
замаскировать танки сетями и экипажи затихли в своих коробках.
Наблюдатели позвали меня заметив на горизонте, громадные облака
поднятого песка. Масса израильских танков двигался к каналу. Несколько
самолетов прошли над нами и очевидно заметив вдали скопление арабской
техники в складках местности, сбросили туда несколько бомб и обстреляли
ракетами. Танки противника развернулись на ровном месте и двинулись к месту
обстрела. Из-за холмов выползли арабские танки и двинулись на встречу
израильтянам. Задымили и остановились первые машины с той и другой стороны.
Из-за подбитых танков из пыли выползали другие и становились либо новыми
целями, либо искали свои жертвы и разделывались с ними. Бой был в разгаре и
успеха ни у кого не было.
- Командир, - заорал башнер, - вас вызывают.
Я отозвался на позывные.
Майор Филипенко напрямую без шифровки, охрипшим голос сказал: "Давай
парень, отвлеки их, нам немного жарковато".
Я заорал в микрофон.
- Мансур, переведи своим, пора начинать. Всем русским экипажам вперед.
Горячую машину затрясло как в лихорадке, она дернулась и поползла на
холм. Я припал к прицелу. Знойное небо исчезло и появилась первая мишень.
Ловлю прицельную лазерную точку под срез башни и нажимаю педаль. Машину
качнуло. В оптике прицела возникла удивительная картина: без башни
израильский танк машинально шел в атаку. Вот и второй. Еще выстрел. Этот
остановился, сделав клевок и его затрясло как живого. Нас заметили и часть
пушек развернулось, чтобы послать нам смерть.
- Назад, - рявкнул я.
Машина скатилась за холм. Я оглядываюсь и с ужасом замечаю, что
Сабировские танки со своим командиром удирают за холмы.
- Сабир, стой, - ору я по русски и по английски.
Но он упрямо уходит. Разворачиваю башню и ловлю луч прицела на его
башне. Нажимаю педаль. Его танк буквально разлетелся, бешено изрыгая в небо
огонь и черный дым. Остальные машины остановились будь-то уперлись в стенку.
- Лейтенант, - слышу голос Мансура, - остальных не убивай. Они пойдут
со мной.
Действительно, танки послушно вошли в ряд к Мансуру и стали
маневрировать, выскакивая из-за холмов, стреляя и возвращаясь обратно. Опять
вылетаем на холм и не успеваю прицелиться, как рикошетирующий удар по броне
звоном отдается в ушах. Вот он обидчик. Получай. Мне уже некогда любоваться,
танк скатывается назад. Три танка из моей группы горят на холмах. Прячась за
одним из них, выскакиваю на позицию и столбенею. Танковая колонна израильтян
раскололась. Одна группа шла на меня, другая дралась с основными силами. Они
по всей видимости не знали сколько у арабов здесь сил и бросили сюда танков
в двадцать раз больше, чем наших.
- Слушать мою команду, - ору в микрофон. - Отходим на Юг. Мансур,
оттягиваем их. Понял. Поэтому старайся стрелять больше из укрытия и отходи.
Мы мотаемся по холмам, отстреливаемся и теряем друзей. Уже нет
мандража, одно притупление чувств. Как автоматы выскакиваем, ловим в прицел
двигающиеся коробки, выстрел и, если повезет, назад. Нас оттеснили к минному
полю. Первым попал на него Мансур. Его танк вместе с грунтом приподнялся и
намертво сел с разорванными гусеницами. Нас осталось четверо. Мы уходим в
вязкие пески за минным полем. Израильтяне видимо поняли, что мы отвлекаем их
малыми силами и повернули обратно.
Вдруг, у одного из наших танков с грохотом отрывается башня и улетает
метров на десять в бок. Быстро разворачиваю башню и за минным полем, в
полутора километрах, на горке замечаю бетонный бункер с узкими щелями. В
одной из амбразур торчит ствол орудия. Черт, наши прицелы на это расстояние
не работают. Сволочи конструкторы, не могли бы хотя украсть у них идею. Жить
хочется и приподняв ствол на два градуса выше прицельного, навожу
перекрестие оптики под пушку. Я должен попасть. Мы стреляем одновременно.
Мой танк тряхнуло так, что я врезался глазом в резиновый набалдашник,
натянутый на трубку прицела, двигатель заглох, а все снаряды вылетели из
своих гнезд вдоль башни. Мы все очумевшие неподвижно сидим в уродливых
позах. В ушах воет звон.
- Командир, - разрывая звон, раздался стон в наушниках, - руки, у меня
руки...
Мой башнер сидит как орангутанг, упершись лбом в броню и опустив руки.
Откидываю люк и выглядываю в сторону горки. Из щелей бункера ползет дым.
Рядом с моим танком стоят две машины из их люков высовываются чумазые
головы. Я подхватываю башнера за подмышки и с трудом выволакиваю его на
раскаленную броню, потом стаскиваю на землю. Руки у него парализованы. Я
знаю эту болезнь, болезнь людей прикоснувшимся к броне во время попадания
снаряда. К сожалению, это может затянуться. Сержант Ковров может быть
безруким навсегда. Выполз механик, он оглох и из носа у него течет кровь.
- Лейтенант, - орет он, - что с вашим глазом? Он у вас заплыл.
С этими словами он свалился у звездочки-колеса и тупо уставился в
песок. Подошли другие экипажи. Один русский, другой арабский. Это все, что
осталось от нашей маленькой засады.
- У вас работает рация? - спрашиваю у русских ребят.
- Да.
Подхожу к их машине и настраиваюсь на волну Филипенко. Мат и перемат
несутся в эфире. Стиль руководства войсками к сожалению у нас традиционен.
Докладываю ему обстановку. Майор обрадовался, что я жив и указал место
сбора, а в конце добавил: "Мы этих педерастов разнесли в пух и прах".
Механик пришел в себя и сумел со второго раза завести двигатель.
Башнера мы затащили на бронь и поползли к месту сбора. На дорогах творилось
оживление. Удалось перехватить санитарную машину и сдать им Коврова.
От нашего батальона осталось целыми меньше половины штатных машин.
Стали подходить живые с подбитых танков. Приковылял Мансур. Его механик
оказался без ног, а ему самому чуть отбило ступни. Лейтенант доволен. Он все
время твердит: "Мы победили" и слезы текут по его худым щекам.
Действительно, есть отчего плакать, это первая серьезная победа египтян.
Меня вызвал к себе Филипенко.
Еду в "летучке" и ощущаю себя в ней как яйцо в кипятке... Несколько
израильских "фантов" пролетают над нами и чувствуется, что горечь поражения
они хотят отыграть на чем-то. Впереди забили зенитки. Небо облилось грязью
черных пятен - разрывов. "Фанты" не стали рисковать, сделав несколько
кувырков в небе они заметили наш "ЗИС".
- Гони, - кричу шоферу, высунувшись на половину из кабинки.
Сзади лопнул взрыв. Мы несемся, а за нами, приметная ото всюду, туча
пыли и песка.
- Стой.
Машина затормозила и я чуть не вылетел из кабинки. Впереди ахнула и
приподнялась в воздух земля и в туже минуту клубы пыли и песка, несшиеся за
нами обрушились на нас. Стало темно. Минут через пять посветлело и наконец
мы опять увидели дорогу. Самолетов не было.
Филипенко опять скривил губы увидел в меня таким грязным. Пыль и песок
окрасили одним цветом лицо и одежду.
- Докладывайте полковнику, он здесь.
Полковник сидит за картой и с ухмылкой смотрит на меня. Я докладываю о
бое, о потерях. Он монотонно кивает головой.
- Так что с ним делать, майор? - задает вопрос полковник после
окончания доклада.
- Выпороть бы надо. Черт его знает, как еще отразиться эта расправа над
лейтенантом Сабиром. Ну удирал бы и удирал. Они бы сами решили потом, что с
ним делать.
- Ладно. Что сделано, то сделано. Будешь свою вину исправлять, пойдешь
советником в батальон.
- Это что, повышаем его? - изумился Филипенко.
- Нет. Они сами попросили. Мансура ставят командиром, а его ему в
помощники. А что бы не было осложнений, мы не будем поощрять его за этот
бой.
- Но это все равно поощрение, - не унимался майор. - И потом, как мы
будем выглядеть, если они его наградят.
- Это их дело. Идите лейтенант, принимайте батальон. По нашим меркам вы
воевали отлично.
- Есть.
Мансур уже старший лейтенант и первый орден гордо сияет на груди.
- Ну как?
- Отлично. Прибыл к тебе в помощники.
- Это потом. Знаешь, меня сам военный министр принимал. Звездочку и
орден там же дали. И газеты уже во... Смотри.
Мансур с какой-то женщиной улыбался объективу.
- А это кто?
- Гамиля, дочь командующего.
- Ого. Далеко пойдешь.
- Ну да, это фото. На самом деле, она меня терпеть не может.
- Обидел ее?
- Конечно нет. Характер дурной. Подумаешь, Кембридж окончила. Теперь
форсит. Все не так. Ах, Шекспир, ах Байрон, ах Мерлин, ах, ах... Я ей тоже.
Ах Клаузевиц, ах Гудариан, ах Ромель.
Я засмеялся.
- И что же она.
- А она и говорит: "Кстати, лейтенант, а вы знаете, что Клаузевиц был
очень грамотным человеком, он часто цитировал Лукулла и Аристотеля, а
фельдмаршал Ромель имел превосходную библиотеку, хоть и считался одним
технарем". Ну ладно, если я об Аристотеле еще слышал, вроде филосов был, а
вот Лукулл меня доканал.
- Но ты должен себя показать мужчиной.
- Это она показала себя женщиной, повернулась и ушла.
Мы еще поболтали и перешли к делам.
- Русские, тебя зовут Александр. Так?
- Да, это мое имя.
- Я тебя тоже буду звать так. Ты не против?
- Зови.
- Давай, Александр, принимай батальон. Сейчас он переформируется в
Джали. Делай с ним, что хочешь, а я поеду в Каир. меня генерал вызывает.
- Поезжай Мансур, все будет хорошо.
Мне пришлось сколачивать батальон из старослужащих и нового пополнения.
Мансур как укатил в Каир ,так в течении двух недель и не появлялся. За это
время пришлось один раз сцепиться с израильской разведкой, когда несколько
легких танков прорвалось к границе нашего лагеря. Я пинками выкидывал
египтян из палаток, чтобы они заняли свои боевые места в машинах. Если бы не
русские добровольцы, не знаю, что бы с нами было. Один израильский танк был
подбит, остальные удрали.
Масур появился свежий, довольный и долго хлопал меня по плечу.
- У вас, говорят, была потасовка.
- Да подрались немного с разведкой.
- А я только среди недели хотел выехать к вам, как вызывает меня
