И понял, что нужно делать.
Затем снял захват, и поле переброски швырнуло меня в преддверие ада.
32
Город встретил меня грохотом и ослепительным светом. Полосы,
квадраты, круги и треугольники, прямые и кривые линии - все это горело и
мигало, переливалось, моля о внимании. Рев, визг, лязг, вой. Бледные,
измученные люди в желтых униформах, увешанные дыхательными аппаратами,
счетчиками радиации, наборами для протезирования и ускорителями
метаболического процесса проносились мимо меня.
Город был омерзителен. Вонь стояла невыносимая. Жара сводила с ума.
Обезумевший ветер гнал мусор вдоль улиц.
Толпа накатила и швырнула прямо на меня женщину. Я успел подхватить
ее, но она зарычала и, царапаясь, вырвалась из моих рук. Маска съехала на
бок и открыла ее лицо. Это была Лайза-Меллия.
Вселенная лопнула, и я оказался в кресле перехода. Прошло меньше
минуты. Карг внимательно изучал показания приборов. Меллия застыла в своем
кресле. Она так и не открыла глаз.
А я записал один параметр.
Затем снова покинул комнату.
Меня хлестал безжалостный холодный ветер. Я стоял на высоком,
покрытом снегом холме. Вокруг виднелись голые уродливые выступы гранита;
спрятавшись под ними, цеплялись за жизнь чахлые хвойные деревца. Под
деревцами сбились в кучу закутавшиеся в мех люди. Высоко над ними, под
пологом черно-серой тучи, силуэтом обозначилось глубокое ущелье,
разрезавшее зубчатую линию горизонта.
Мы попытались пройти, но зима захватила нас в середине пути, и мы
попали в ловушку. Здесь нас ожидает смерть - все об этом знали.
Да. Какая-то часть моего мозга знала, а другая делала меня сторонним
наблюдателем. Я подполз к ближайшей меховой фигуре - мальчик не старше
восемнадцати лет с белым как воск лицом; на ресницах и на носу - сосульки.
Мертвый. Замерз. Я двинулся дальше. Ребенок. Умер уже давно. Старик с
бородой, покрытой льдом, уставился в небо невидящими глазами...
И Меллия. Еще дышит. Приподняла веки, увидела меня, попыталась
улыбнуться...
Я вернулся в кресло перехода.
Два параметра.
Опять в путь.
Мир сжался до размеров игольного ушка, потом распахнулся и вытолкнул
меня на пыльную дорогу, по обочинам которой торчали чахлые деревья.
Жарко. Воды нет. Боль усталости пронизывает тело, подобно тысяче
ножей.
Я остановился и оглянулся. Она упала и лежала теперь, уткнувшись
лицом в глубокую дорожную пыль.
Я с трудом развернулся и заставил себя проделать десяток шагов,
отделявших меня от ее распростертого тела.
- Поднимайся, - произнес я, но услышал лишь еле различимый хрип.
Потом дотронулся до нее ногой.
Кукла. Сломанная кукла, которая никогда уже не откроет глаза и не
заговорит.
Я присел рядом. Она ничего не весила, и мне без труда удалось
перевернуть безжизненное тело на спину. Отряхнул пыль с ее лица. Из уголка
рта вниз сбегал грязный ручеек. Веки почти сомкнулись, но я заметил, как
отражается солнце в непотускневших еще глазах.
Глазах Меллии...
И назад, в чистенькую комнату.
Карг сделал запись и взглянул на Меллию. Тело ее напряглось под
путами.
Три параметра есть. Нужно еще три.
- Подожди, - сказал я. - С нее хватит. Что ты делаешь? Хочешь ее
убить?
В его взгляде мелькнуло легкое удивление.
- Вполне естественно, что приходится выбирать максимальные стрессовые
ситуации, мистер Рэвел. Мне необходимо получить точные показатели, я ведь
намерен дать объективную оценку силы вашей привязанности.
- Она не сможет перенести новую нагрузку.
- Непосредственно агент Гейл ничего не испытывает, - объяснил он со
своей обычной холодной рассудительностью. - Ощущения исходят от вас, а она
только усиливает ваши страдания. Вторичные муки, так сказать.
Он сдержанно улыбнулся и замкнул цепь.
Боль! Острая и одновременно далекая.
Нога у меня была сломана ниже колена. Перелом тяжелый -
множественный, осколки размозженной кости прорвали воспаленную,
кровоточащую плоть.
Ногу затянуло в лебедку рудовоза; меня высвободили и притащили сюда
умирать.
Но умереть я не мог.
В пустой городской квартире меня ждала женщина. Я пришел сюда, в
порт, чтобы заработать на жизнь. Работа была опасной, но она давала
деньги, необходимые для покупки хлеба и угля.
Некоторым, но не мне.
Я оторвал от робы рукав, перевязал ногу. Боль притупилась, отступила
на задний план. Отдохну немного, а затем отправлюсь в город.
Конечно, было бы легче и гораздо приятнее умереть здесь, но она может
подумать, что я ее бросил.
Однако сперва нужно отдохнуть.
Я лишком поздно понял, что попал в ловушку. Я открыл дверь, чтобы
впустить сон - желанного гостя, но за ним незаметно проскользнула смерть.
Я представил себе дымные сумерки большого города и ее лицо, в
ожидании обращенное в сторону порта. В напрасном ожидании.
Это было лицо Меллии.
Я вновь оказался в ярко освещенной комнате. Меллия обмякла на стуле
пыток.
- Ты славно проводишь измерения, карг, - сказал я. - Заставляешь меня
смотреть, как ее доводят до бешенства, мучают убивают. Но одних физических
страданий недостаточно для твоих сенсоров, и ты переходишь к мучениям
духовным, причиняемым предательством и крушениям надежд.
- Бросьте этот мелодраматический тон, мистер Рэвел. Усиление стимулов
играет существенную роль. Это же очевидно.
- Замечательно. Что дальше?
Вместо ответа он замкнул цепь.
Клубящийся дым, едкий, резкий запах взрыва, камни, покрытые пылью,
горящие дерево, смола, плоть... Рев пламени, грохот падающих стен и
приглушенный вой - крайнее выражение чувств человечества, оказавшегося в
чрезвычайной ситуации. Слабый, малозаметный звук на фоне оглушающего шума
моторов и свиста падающих бомб.
Я отпихнул в сторону обвалившуюся балку, взобрался на кучу обломков и
поплелся к дому; половина его все еще стояла рядом с разверзшейся ямой, в
которой из поврежденной трубы стекали нечистоты. Одной стены спальни не
существовало. На другой, оклеенной выцветшими желтыми обоями, косо висела
картина. Я вспомнил день, когда купил ее, как мы несколько часов вставляли
ее в рамку, как выбирали для нее место...
В обугленном дверном проеме я увидел нелепую фигуру с черным лицом и
головой, покрытой волосами только с одной стороны. В руках она держала
что-то, напоминавшее сломанную куклу; я подошел ближе и узнал лицо своего
ребенка - бескровное, с голубыми ноздрями и провалившимися глазами. Лоб
пересекла глубокая вмятина, словно по мягкой, как пластилин, плоти нанесли
удар ломом. Я заглянул в глаза Меллии; рот ее был открыт, из него рвался
резкий, настойчивый вой...
Я очнулся среди тишины и ярких огней.
Потерявшая сознание Меллия стонала и пыталась сорвать путы.
- Придержи шаг, карг, - сказал я. - У тебя полвечности в
распоряжении. Откуда такая жадность?
- Все идет отлично, мистер Рэвел. Прогресс налицо. Очень хороший
след, я имею в виду последний. Тяжелое испытание для любимого человека -
чрезвычайно интересно!
- Ты вытянешь из нее силы.
Он посмотрел на меня так, как лаборант смотрит на очередной образец.
- Мистер Рэвел, если я приду к такому же выводу, то ваши худшие
опасения сбудутся.
- Она же человек, а не машина, карг, тебе ведь именно это было нужно,
помнишь? Зачем наказывать ее за то, что она не является тем, кем быть не
может?
- Наказание - чисто человеческое понятие. Если я обнаруживаю, что
инструмент непрочен, пытаюсь закалить его жарой или давлением. А если он
не выдерживает нагрузки - избавлюсь от него.
- Притормози немного. Дай ей время восстановить силы.
- Вы тяните время, мистер Рэвел. Это очевидно.
- Хватит на сегодня, черт тебя возьми! Остановись!
- Я должен провести еще один опыт, который даст наиболее достоверную
информацию - мучения и смерть того, кого она любит больше жизни.
Интересное это явление, мистер Рэвел. Я имею в виду человеческие чувства.
Ни одна сила во Вселенной не сравнится с ними. Но у нас еще будет время
обсудить эти вопросы. В конце концов, я должен придерживаться графика
работы.
Я выругался. Он поднял брови и...
Рот мой наполнился теплой соленой водой, которая поднималась все
выше, накрывая меня с головой. Я задержал дыхание. Давление воды прижало
меня к сломавшейся переборке, которая сыграла роль капкана - высвободиться
я не мог. Молочно-зеленая вода волной захлестывала меня, замедляла свой
бег, останавливалась, затем отступила...
Ноздри освобождались, я фыркал, хватал воздух, набирал полные легкие,
неистово кашлял...
Когда волна откатывалась, вода доходила мне до подбородка.
Из-за медленной утечки прогулочный катер оказался без топлива и
налетел на скалу. Базальтовая глыба протаранила корпус прямо на уровне
ватерлинии. Рухнувшая во время удара балка прижала меня к наружной
переборке.
Я отделался парой синяков, даже ребра были целы. Но пошевелиться не
мог.
Первый прилив вызывал у меня панику. Я разодрал себе кожу, пытаясь
освободиться, но безрезультатно. Вода поплескалась на уровне талии и
отступила.
И тут появилась она. Страх на ее лице сменился облегчением, а
облегчение - ужасом, когда ей стало понятно, в какую ловушку я попал. Она
принялась за дело, пытаясь спасти меня.
Это было полчаса назад.
Пальцы ее были сломаны и кровоточили, но она работала, ей удалось
сдвинуть с места балку, но под водой находилась другая, которая не
отпускала меня.
Еще за полчаса она сможет сдвинуть и вторую.
Но у нас не было этого получаса.
Увидев, что я застрял, она поднялась на палубу и привлекла внимание
людей, отдыхавших на берегу. Один из них бросился к машине и, вздымая тучи
песка, отправился в полицию.
Станция береговой охраны находилась в пятнадцати милях от нас. Может
быть, где-то ближе отыщется телефон, но вряд ли он поможет в воскресный
полдень.
Машина будет на станции через пятнадцать минут, и еще минимум полчаса
необходимо на то, чтобы прибыл катер. То есть, не раньше, чем через
пятнадцать минут.
Но у меня не было пятнадцати минут.
Она попыталась соорудить мне дыхательный аппарат при помощи банки
из-под консервов, но это ничего не дало, а на борту не нашлось ни фунта
шланга, через который я смог бы дышать.
Пришла следующая волна. На этот раз я пробыл под водой более минуты,
и, когда она отступила, мне пришлось запрокинуть голову, насколько это
было возможно, чтобы наполнить легкие воздухом.
Она, не мигая, смотрела в мои глаза, пока мы ждали следующей волны...
В яркий солнечный день, в сотне футах от безопасного берега и в
десяти минутах от спасения мы ждали смерти...
И она пришла.
Теперь я знал все шесть координат.
33
- Интересно, - произнес карг. - Очень интересно. Но...
Он смотрел на Меллию. Она висела в путах, абсолютно не двигаясь.
- Умерла, - заключил он. - Жаль.
Карг взглянул на меня и, видно, прочел что-то в моих глазах, протянул
руку, и тут я поймал его в поле умственной силы. Он замер.
- Кровопийца, - выдохнул я.
Карг смотрел на меня, и я видел, что до него начинает доходить
серьезность совершенной ошибки. Я наслаждался этим, но не так, как хотел
бы смаковать вкус победы.
- Вы задумали это с самого начала, - догадался он. - Да, теперь все
ясно. Вы довольно хитро обыграли меня, мистер Рэвел. Я сильно недооценивал
вас. И теперь ваше положение в сделке, конечно же, сильно изменилось.
