посещение до лучших времен - из благоговения, неуверенности в себе и
уверенности в том, что время для этого еще не настало.
Внезапно Арха подумала: а почему бы ему не совершить это путешествие
вместо меня? Пусть полюбуется сокровищами! Какой ему от них толк? Она
всласть потешится, советуя колдуну откушать золота и испить алмазов!
С нервной, лихорадочной торопливостью, владевшей Архой все три
последних дня, она помчалась в храм Богов-Братьев, отомкнула крохотную
сводчатую сокровищницу и расчистила искусно замаскированное потайное
отверстие.
В раскрашенном зале царила тьма. Указанный волшебнику путь на целую
милю длиннее прямого, но в горячке Арха забыла об этом. Кроме того,
ослабленный жаждой человек не мог идти быстро. А что, если он перепутал
порядок поворотов? Мало кто мог, как Арха, запомнить услышанное с первого
раза. А вдруг он просто не понял её языка? Если так, пусть плутает внизу,
пока не околеет - глупец, иноземец-неверующий! Пусть дух его воет на
каменных тропах Гробниц Атуана, пока тьма не сожрет даже его!
Следующим утром, после ночи, в которой было мало сна и много
кошмаров, Арха вернулась к потайному отверстию в храмовой сокровищнице. Не
увидев ничего, она спустила вниз фонарь на железной цепочке. Вот он...
Арха увидела его ноги, одну безжизненную руку и позвала:
- Колдун!
Человек не шевельнулся. Умер? Неужели он исчерпал в_с_е свои силы?
Сердце Архи бешено колотилось.
- Колдун! - крикнула она громче, и ее молодой голос зазвенел под
землей. Человек с трудом сел и озадаченно осмотрелся вокруг. Потом он
поднял голову и прищурился, словно свет крохотного фонарика резал ему
глаза. Лицо его было ужасно черное, распухшее, как у мумии.
Он положил руку на посох, но огонек не появился на его конце.
Магическая сила покинула волшебника.
- Ну что, колдун, хочешь увидеть сокровища Гробниц Атуана?
Человек устало посмотрел вверх, но единственное, что он мог там
увидеть, был фонарик. Через несколько мгновений лицо его исказила гримаса
(неужели улыбка?) и он кивнул. Один раз.
- Выходи отсюда налево. Сверни в первый коридор налево... - Арха
быстро отбарабанила длинный перечень поворотов и добавила: - Там ты
найдешь сокровище, за которым пришел, а может быть и воду. Что бы ты
предпочел сейчас, колдун?
Опираясь на посох, человек встал. Глядя вверх, он попробовал что-то
сказать, но из пересохшего горла не вырвалось ни звука. Он пожал плечами и
вышел из Раскрашенного Зала.
Она не даст ему воды. Он не найдет пути в Сокровищницу. Перечень
поворотов был слишком длинным, и он не запомнил его, а даже если и
запомнил, на пути его была Яма. Он остался без света. Он заблудится,
провалится в Яму и умрет где-нибудь в Подземелье-Под-Лабиринтом. Манан
найдет его, вытащит оттуда. И это будет конец. Арха обхватила руками
голову и принялась раскачиваться взад и вперед, кусая губы, словно от
непереносимой боли. Она не даст ему воды... Она даст ему только смерть,
смерть, смерть, смерть, смерть...
В эту минуту, тяжело ступая, в храмовую сокровищницу вошла Коссил.
- Тот человек умер?
Глаза Архи были сухи и прятать их было незачем.
- Кажется, умер, - ответила она, вставая и отряхивая юбки от пыли. -
Света нигде не видно.
- Он мог притаиться где-нибудь. Таким ни в чем нельзя доверять.
- Для верности я подожду еще один день.
- Лучше два. Потом Дуби вытащит его. Он сильнее старика Манана.
- Но в отличие от Дуби Манан служит Безымянным. В Лабиринте есть
места, запретные для твоего слуги, а грабитель сейчас как раз в одном из
них.
- Оно уже осквернено...
- Смерть грабителя очистит его! - твердо сказала Арха. Судя по
взгляду Коссил, с ее собственным лицом творилось что-то непонятное. - Это
мои владения, уважаемая жрица, и я должна заботится о них так, как
подсказывают мне Хозяева. Уроки смерти мне больше не потребуются.
Лицо Коссил, казалось, втянулось в черный капюшон, как голова
пустынной черепахи в панцирь.
- Повинуюсь, госпожа.
Они расстались перед алтарем Богов-Братьев. Не торопясь больше, Арха
зашла в Малый Дом и приказала Манану сопровождать себя. Разговор с Коссил
подсказал ей, что нужно делать.
Арха и Манан спустились в Подземелье и, навалившись вместе на длинную
рукоятку, открыли железную дверь. Потом они зажгли фонари, вошли в
Лабиринт, и Арха принялась отсчитывать дорогу к Сокровищнице.
Грабитель не ушел далеко. Они наткнулись на него, не пройдя и пятисот
шагов по извилистым туннелям. Он был в беспамятстве и походил на брошенную
в спешке кучу старого тряпья. Посох лежал в некотором отдалении - он
выпустил его перед тем, как упасть. Губы волшебника были искусаны в кровь,
глаза полузакрыты.
Манан опустился на колени и своей огромной желтой ручищей нащупал
пульс на шее волшебника.
- Он жив. Задушить его, госпожа?
- Нет. Он нужен мне живым. Поднимай его и неси за мной.
- Живым? - обеспокоенно переспросил Манан. - Зачем, маленькая
госпожа?
- Он станет рабом Гробниц! А теперь придержи язык и делай, что
приказано!
С видом более печальным, чем обычно, Манан легко взвалил ношу на
плечи и, нагруженный таким образом, зашагал вслед за Архой. Но возраст
Манана в конце концов сказался, и на обратном пути им пришлось
останавливаться добрый десяток раз. На каждой остановке коридоры выглядели
совершенно одинаково: грязно-желтые стены из плотно пригнанных друг к
другу камней, сводчатый потолок, неровный пол, спертый воздух...
отдувающийся Манан, неподвижный незнакомец, два тусклых фонаря и уходящая
в оба конца туннеля непроницаемая для глаза тьма. На каждой остановке Арха
выливала немного воды в запекшийся рот волшебника, совсем чуть-чуть, чтобы
возвращающаяся жизнь не убила его.
- В Комнату Цепей? - спросил Манан, когда они подошли к туннелю,
ведущему к железной двери. При этих словах Арха впервые задумалась, куда
же девать пленника. Она не знала.
- Нет, только не туда! - воскликнула она. У Архи при воспоминаниях о
дыме, вони и безжизненных, тупых лицах узников закружилась голова и к
горлу подступила тошнота. Кроме того, в Комнату Цепей может прийти
Коссил...
- Он... он должен остаться в Лабиринте, тут он не сможет вернуть себе
магическую силу. Где-то тут есть комната...
- Госпожа, в Раскрашенном Зале есть дверь с замком и потайное
отверстие. Если он бессилен против дверей...
- Здесь, внизу, не сможет. Вернемся.
И Манан потащил его назад, а это была почти половина уже пройденного
пути. Бедняга слишком устал... Добравшись, наконец, до Раскрашенного Зала,
Арха сняла с себя длинный шерстяной плащ и расстелила его на пыльном полу.
- Клади его сюда.
Манан уставился на нее в печальном оцепенении и чихнул.
- Маленькая госпожа...
- Пойми, Манан, я хочу, чтобы этот человек жил. Тут он замерзнет,
смотри, как он дрожит!
- Одеяние твое будет осквернено. Одеяние жрицы. Он же не верит в
Безымянных, он - мужчина! - почти выкрикнул Манан, закатывая глаза в
непереносимой душевной муке.
- Тогда я сожгу плащ и велю соткать другой! Ну, давай же, Манан...
Манан послушно нагнулся, и пленник соскользнул с его плеч на черное
одеяние. Он лежал, как мертвец, и только артерия судорожно билась на его
шее и спазмы время от времени сотрясали изможденное тело.
- Нужно его приковать, - сказал Манан.
- Боишься? - с издевкой спросила Арха, но когда Манан показал ей
торчащий из стены железный стержень, к которому можно было прикрепить
цепь, она разрешила ему принести ее из одноименной комнаты. Топая и
повторяя вполголоса указания Архи, Манан удалился - он уже много раз бывал
в Лабиринте но без своей госпожи - никогда.
Архе показалось, что в свете оставшегося фонаря картины на всех
четырех стенах ожили - задвигались, задергались жуткие фигуры печальных
людей с обвисшими крыльями, пребывавшие до этого в безысходной
неподвижности.
Она нагнулась и влила еще несколько капель воды в рот пленника. На
этот раз он закашлялся и движением, в котором отсутствовала какая-либо
сила, протянул руку к фляге. Арха позволила ему выпить пару глотков, и
пленник с мокрым, перепачканным кровью и грязью лицом снова откинулся
назад и пробормотал что-то на непонятном Архе языке.
Вернулся Манан, с грохотом волоча за собой железную цепь. Прикрепив
ее одним концом к торчавшему из стены стержню, а другим к железной полосе,
обернутой вокруг пояса пленника, он с сомнением оглядел свою работу
- Не очень туго, он может проскользнуть...
Страх Архи перед пленником почти пропал. Она смело подошла к нему и
попробовала просунуть ладонь между железной полосой и ребрами волшебника.
- Видишь? Не выскользнет, если не поголодает еще недельку.
- Маленькая госпожа, - жалобным голосом произнес Манан, - обычно я не
осмеливаюсь беспокоить тебя вопросами, но скажи, какой толк от него, как
от раба Безымянных? Ведь он мужчина.
- Манан, ты просто старый дурак. Хватит кудахтать.
Пленник наблюдал за ними острыми, яркими, но бесконечно усталыми
глазами.
- Манан, где его посох? Ага, вот он. Пусть побудет у меня - в нем
магическая сила... и это пусть тоже станет моим! - Быстрым движением она
сдернула с пленника серебряную цепочку, хотя он и попытался схватить ее за
руку. Манан пнул его в бок. Арха покрутила цепочку перед пленником.
- Это и есть твой талисман? Неужели он дорог тебе? Какой он
некрасивый, разве ты не мог позволить себе что-нибудь получше? Успокойся,
я сберегу его для тебя!
С этими словами она одела цепочку себе на шею и спрятала свисающий с
нее кусочек металла под толстым воротником своего одеяния.
- Ты не знаешь, что делать с ним, - хрипло сказал пленник, произнося
слова каргадского языка не совсем правильно, но внятно.
Манан еще раз пнул его, пленник застонал от боли и закрыл глаза.
- Хватит, Манан, пошли.
Она вышла в туннель. Манан, ворча, последовал за ней.
Вечером, когда огни во всех зданиях Места погасли, Арха в одиночестве
поднялась на холм. Она наполнила флягу водой из родника, отнесла ее и
большой ломоть грубого ржаного хлеба в Раскрашенный Зал и оставила рядом
со спящим пленником. Он даже не пошевелился. Вернувшись в Малый Дом, Арха
сразу уснула и спала долго и крепко.
Утром она, опять одна, вернулась в Лабиринт. Хлеб исчез, фляга
опустела, а пленник сидел, прислонившись к стене.
Арха остановилась там, где, по ее мнению, прикованный пленник не мог
дотянуться до нее. Она не знала, куда девать глаза, что-то мешало ей
говорить, а сердце колотилось, словно от испуга. Нет никаких причин
бояться его. Он - в ее власти.
- Как приятно снова увидеть свет!
Голос пленника звучал тихо, но в нем чувствовалась глубина и
самообладание.
- Как тебя зовут? - властно спросила Арха. Мой собственный голос,
подумала она, слишком визглив и пронзителен.
- Многие зовут меня Соколом.
- Сокол? Это твое настоящее имя?
- Нет.
- Так как же тебя зовут?
- Я не могу назвать тебе своего имени. А ты - Первая Жрица Гробниц
Атуана?
- Да.
- Как тебя зовут?
- Арха.
- Та, что съедена? - глаза волшебника внимательно и чуть-чуть
насмешливо смотрели на нее. - Ну, а все-таки, как тебя зовут?
- У меня нет имени, не задавай глупых вопросов! Откуда ты?
- Из Внутренних Стран, с Запада.
- С Хавнора?
Это было единственное название, связанное в голове Архи с Внутренними
