об этом говорить не должен, она женщина гордая. Через шесть месяцев
приходи ко мне. Но, разумеется, разреши ей теперь держать собаку.
- После дождичка в четверг, - сказал синьор Роберто. - Кто ты такой,
чтобы мне приказывать? Думай прежде, чем говорить, не то покатишься на
своем сицилийском заду.
Вито Корлеоне удивленно развел руками.
- Я прошу тебя об одолжении, и это все, - сказал он. - Человек не
может знать когда ему понадобится друг, разве не верно? Вот, возьми эти
деньги и решай, как тебе хочется. Я не осмелюсь с тобой спорить. - Он
сунул деньги в карман Роберто. - Сделай мне это одолжение: возьми деньги и
подумай над нашим разговором. Если захочешь возвратить мне деньги, сделай
это завтра утром. Если все же решишь выгнать женщину из квартиры, я тебе
воспрепятствовать не смогу. Ведь это твое имущество. Что касается собаки,
я тебя понимаю. Я сам ненавижу животных. - Он похлопал синьора Роберто по
плечу. - Сделай одолжение, а? Я этого не забуду. Расспроси своих знакомых
обо мне, все тебе скажут, что я способен доказать свою признательность.
До синьора Коломбо начало доходить. В тот же вечер он навел справки о
Вито Корлеоне и в тот же вечер постучался в дверь квартиры Корлеоне,
извинился за поздний визит и взял стакан вина из рук синьоры Корлеоне. Он
заверил Вито Корлеоне в том, что все это было ужасным недоразумением, что
синьора Коломбо, разумеется, останется в своей квартире и сможет держать
собаку. Жалкие гроши, которые он получает от жильцов, не дают им права
жаловаться на бедное животное. В конце концов он бросил на стол тридцать
долларов и сказал:
- Твоя бескорыстная помощь несчастной вдове устыдила меня, и я хочу
доказать, что и во мне сохранилась капелька христианского милосердия. Ее
квартплата останется прежней.
Все действующие лица прекрасно сыграли свои роли. Вито разлил по
стаканам вино, приказал принести пироги, крепко пожал руку синьору Роберто
и похвалил его доброту души. Синьор Роберто вздохнул и сказал, что
знакомство с таким человеком, как Вито Корлеоне, возвращает ему веру в
человечество. Наконец, они расстались. Синьор Роберто, счастливый от
сознания, что чудом спасся, сел в электричку и поехал к себе домой в
Бронкс. Три следующих дня он не показывался в квартале Вито Корлеоне.
Про Вито Корлеоне в квартале говорили теперь, что он связан с
сицилийской мафией. Однажды к нему явился владелец игорного дома и по
своей инициативе начал каждую неделю платить ему по двадцать долларов, "в
знак дружбы". Вито приходилось всего раз или два в неделю появляться в
игорном доме, давая понять присутствующим, что они находятся под его
защитой.
Владельцы магазинов, не ладившие с молодыми хулиганами, просили его
вмешаться. Он это сделал за соответствующее вознаграждение. Скоро его
доходы стали - по тогдашним представлениям - огромными: сто долларов в
неделю. Клеменца и Тессио были его друзьями и союзниками, и он делился с
ними всеми своими доходами. Наконец, он решил открыть на паях с другом
детства Дженко Абандандо, дело по импорту оливкового масла, ввозом его в
страну и хранением на складах его отца. У Дженко по этой части был богатый
опыт, Клеменца и Тессио будут агентами по продаже. Они пройдутся по всем
итальянским магазинам Манхэттена, Бруклина и Бронкса и уговорят их
владельцев торговать только оливковым маслом "Дженко пура" (со
свойственной ему скромностью Вито Корлеоне отказался дать маслу свое имя).
Вито в качестве главы компании финансирует все дело и должен будет
вмешиваться, используя свои методы убеждения, если владельцы магазинов не
согласятся с предложениями Клеменца и Тессио.
Последующие годы Вито Корлеоне жил жизнью мелкого бизнесмена,
владельца динамичного и постоянно расширяющегося предприятия. Он был
преданным отцом и мужем, но занятость не позволяла уделять семье
достаточно времени. Оливковое масло "Дженко пура" стало самым популярным в
Америке. Будучи хорошим бизнесменом, Вито всегда приходил к соглашению с
конкурентами, но закрывал перед ними рынки сбыта, убеждая владельцев
магазинов не заказывать их товар. Он стремился к монополии, вынуждая
конкурентов либо вовсе оставить область его торговли, либо слиться с
компанией. Но он начал с нуля, и его масло, по правде говоря, было ничем
не лучше других сортов, и потому одних лишь легальных методов подавления
своих конкурентов было явно недостаточно. Ему приходилось опираться на
силу своей личности и на полученное им имя "человека чести".
Молодой Вито Корлеоне считался человеком "благоразумным". Он никогда
никому не угрожал. Он действовал силой убеждения и считалось, что
противостоять ему невозможно. Тот, кто входил в дело с Вито Корлеоне,
никогда не проигрывал. Вито довольно скоро пришел к выводу, что
конкуренция приводит лишь к трате сил и средств и что полагаться можно
только на монополию. В Бруклине было несколько темпераментных оптовиков,
которые занимались торговлей оливковым маслом и упорно отказывались
признать монополию в этой области. Даже после того, как он терпеливо и
подробно объяснил им ситуацию, Вито Корлеоне пришлось в отчаянии развести
руками и послать в Бруклин Тессио. Сгорело несколько складов, а зеленое
оливковое масло залило все мостовые вблизи порта. Один из оптовиков,
уроженец Милана, поторопился обратиться в полицию с жалобой на своих
соплеменников, нарушив тем самым тысячелетний закон омерты. Но не успело
дело сдвинуться с мертвой точки, как оптовик исчез, оставив после себя
жену и троих детей, которые, слава богу, были достаточно взрослыми, чтобы
взять дело в свои руки и придти к соглашению с компанией "Дженко пура".
Как известно, великими людьми не рождаются - ими становятся. Так было
и с Вито Корлеоне. В момент введения "сухого закона" Вито Корлеоне начал
превращаться из обычного бизнесмена в великого дона. К концу действия
"сухого закона" и к началу великого кризиса Вито Корлеоне стал крестным
отцом, доном, доном Корлеоне.
У фирмы "Дженко пура" было шесть грузовиков. Через Клеменца к Вито
Корлеоне обратилась группа итальянских контрабандистов, ввозивших из
Канады спирт и виски. Им нужны были грузовики и рабочая сила для
распространения товара в Нью-Йорк-Сити, а также влиятельные и надежные
люди. Предложенная плата была столь высокой, что Вито Корлеоне почти
полностью отказался от торговли оливковым маслом и передал грузовики в
распоряжение контрабандистов.
Дело процветало. Помогали накопленные в эти годы опыт и связи. Вито
Корлеоне делал для людей добрые дела и это было для него тем же, чем
являются для банкира гарантийные поручительства. В последующие годы стало
ясно, что Вито Корлеоне не просто способный человек. Стало ясно, что он -
гений.
Он защищал итальянские семейства, устроившие в своих домах маленькие
трактиры, в которых за пятнадцать центов простые рабочие могли купить
стакан виски. В день совершеннолетия младшего сына синьоры Коломбо он стал
его крестным и подарил ему золотую монету в двадцать долларов.
Тем временем были задержаны несколько грузовиков с контрабандой, и
Дженко Абандандо нанял адвоката, имевшего связи в полиции и суде. Вскоре в
организации Корлеоне появился "лист" со списком служащих, которые должны
получать от организации ежемесячную зарплату. Адвокат пытался сократить
список, ссылаясь на большие расходы, но Вито Корлеоне успокоил его:
- Нет, нет, - сказал он. - Внеси в список всех, даже тех, кто нам в
настоящий момент не нужен. Я верю в дружбу и готов доказать свою дружбу
первым.
Со временем царство Корлеоне разрослось. Организация становилась
запутанной и не поддающейся управлению. Вито Корлеоне разработал новую
систему управления. Он присвоил Тессио и Клеменца звание капорегиме
(командир отряда), а людям, которые работали у них - звание солдат. Дженко
Абандандо был назначен его личным советником, консильори. Между собой и
исполнителями его приказов он заложил несколько пластов изоляции. Приказы
отдавались Дженко или одному из капорегимес. Очень редко приказы
отдавались при свидетелях. Затем он отделил группу Тессио и сделал ее
ответственной за Бруклин. Он отделил также Тессио от Клеменца и ясно дал
понять, что хочет их видеть вместе только в исключительных случаях. Вито
Корлеоне объяснил этот шаг более сметливому Тессио мерами
предосторожности, но тот сразу сообразил, что это делается для лишения
капорегимес всякой возможности заговора против дона. В виде компенсации
Тессио получил в Бруклине полную свободу действий. Группа Клеменца,
которая действовала в Бронксе, находилась под постоянным контролем самого
дона. Клеменца был человеком смелым, но недостаточно осторожным и излишне
жестоким (несмотря на показную веселость). Его приходилось постоянно
держать в узде.
Великий кризис укрепил позиции Вито Корлеоне, которого в это время
уже начали звать дон Корлеоне. Порядочные люди тщетно рыскали по городу в
поисках работы. Гордецы шли на унижение, на коленях умоляя государственных
чиновников дать им подачку. Но люди дона Корлеоне ходили по улицам с
высоко поднятыми головами, и карманы их были полны денег. Они не боялись
потерять свою работу. И даже дон Корлеоне, скромнейший из людей, не мог не
ощущать чувства гордости. Он заботился о своих людях, он не разочаровывал
тех, кто в поте лица трудился на него, тех, кто рисковал ради него жизнью
и свободой. И когда один из его людей случайно попал в тюрьму, семья
пострадавшего получила пособие, и не какие-нибудь жалкие гроши, а ту
сумму, которую арестованный зарабатывал, находясь на свободе.
Это, разумеется, не было чисто христианским милосердием. За его
щедростью скрывался какой-то эгоистический интерес. Посаженный в тюрьму
знал, что он должен держать рот на замке, и тогда его жена и дети не
помрут с голоду. Он знал, что когда он выйдет из тюрьмы, дома его будет
ждать лучшая еда: домашний равиоли, вино, пирожные. Все друзья и знакомые
соберутся и вместе с ним будут праздновать его освобождение. Иногда
консильори Дженко Абандандо или даже сам дон приходили выразить почтение
смелому человеку, выпить за его здоровье и преподнести денежный подарок,
который позволит ему отдохнуть несколько недель в кругу семьи прежде, чем
он вернется к своему каждодневному труду. Симпатии и понимание дона были в
таких случаях бесконечными.
Дон Корлеоне чувствовал, что управляет своим миром несравненно лучше,
чем его враги своими империями. Эту мысль поддерживали в нем бедные люди
из квартала, которые приходили к нему с вечными просьбами: внести их в
список получающих зарплату, вызволить какого-нибудь молодого парня из
тюрьмы или устроить его на работу, одолжить небольшую сумму денег,
вмешаться в спор с владельцем дома, который требует квартплату с
безработных жильцов.
Дон Вито Корлеоне помогал всем. Более того: он помогал от всей души,
и у просившего никогда не оставалось неприятного осадка, будто он получает
подаяние. И когда простые итальянцы терялись перед выборами в конгресс,
муниципалитет города или судебные инстанции, они, совершенно естественно,
обращались за советом к своему другу и благодетелю, дону Корлеоне,
крестному отцу. Так он превратился в политическую силу, с ним стали
считаться руководители различных партий. Он укрепил свои позиции, проявив
политическую дальновидность: помогал одаренным парням из бедных
итальянских семей завершить учебу. Эти парни в дальнейшем становились
