адвокатами, заместителями прокуроров и даже судьями. Будущее своей империи
он планировал с проницательностью государственного деятеля. Отмена сухого
закона больно ударила по нему, но и на этот случай были приняты меры
предосторожности. В 1933 году Вито послал своего человека к владельцу всех
игорных домов Манхэттена и портового района, всех ипподромов, всех лотерей
Гарлема. Это был один из главарей преступного мира Нью-Йорка, по имени
Сальваторе Маранцано. Посланцы Корлеоне предложили Маранцано
сотрудничество, которое пошло бы на пользу обеим сторонам. Вито Корлеоне с
его организацией, политическими связями и связями с полицией может
прикрывать операции Маранцано и позволить последнему внедриться в Бруклин
и Бронкс. Но Маранцано оказался недальновидным человеком и с презрением
отклонил предложение Корлеоне. Маранцано дружил с самим Аль-Капоне и у
него была своя организация, свои люди, не говоря уже о своем бюджете на
случай войны. Он терпеть не мог этого разбогатевшего нищего, который слыл
большим специалистом по политическим дискуссиям, нежели по делам мафии.
Отказ Маранцано привел к войне 1933 года, которая изменила всю иерархию
преступного мира Нью-Йорка.
На первый взгляд могло показаться, что это была неравная борьба.
Сальваторе Маранцано со своей могущественной организацией и сильными
"гарпунами" пользовался симпатией Аль-Капоне и всегда мог обратиться к
нему за помощью. Он был в хороших отношениях с семейством Татаглия,
которое установило контроль над проституцией в городе и над очень
незначительной в те годы торговлей наркотиками. Он был в хороших
отношениях и с крупными капиталистами, которые не раз одалживали у него
"гарпунов" для сведения счетов с еврейскими руководителями профсоюзов
текстильной промышленности и итальянскими руководителями синдикатов
строительных работ.
Всему этому дон Корлеоне мог противопоставить два маленьких, но
прекрасно организованных отряда под командованием Клеменца и Тессио. Его
связи с полицией и политическими деятелями нейтрализовались поддержкой
Маранцано крупными бизнесменами. Правда, враг ничего не знал о состоянии
его организации, не знал, какова сила его солдат, и многие даже полагали,
что отряд Тессио в Бруклине - это отдельная и независимая организация.
И все же это была неравная борьба, пока Вито Корлеоне одним
мастерским ударом не уравнял шансы.
Маранцано попросил Капоне прислать двух своих лучших бандитов:
ликвидировать нищего выскочку. Друзья и осведомители семейства Корлеоне
сообщили из Чикаго, что двое бандитов прибудут на поезде. Вито Корлеоне
приказал Луке Брази позаботиться о бандитах, причем Луке позволялось дать
выход своим диким инстинктам.
Брази и четверо его людей встретили молодчиков из Чикаго на вокзале.
Один из людей Брази раздобыл такси и переоделся водителем, а носильщик
повел посланцев Капоне прямо к этому такси. Как только они сели в машину,
с заднего сиденья поднялись Лука Брази и еще один из его людей, приставили
пистолеты к вискам парней из Чикаго и приказали им ложиться на коврик
машины. Такси направилось в порт к заранее приготовленному складу.
Людей Капоне связали по рукам и ногам, а рты заткнули полотенцами.
Затем Брази взял в руки топор и начал отрубать конечности одного из
них. Сначала он отрубил ноги у щиколоток, потом у колен, потом в месте
сочленения бедер с тазом. Брази был человеком сильным, но ему пришлось
немало потрудиться прежде, чем он завершил эту работу. К этому времени
жертва давно испустила дух, а пол склада стал скользким от кусков
человеческого мяса, костей и потоков крови. Когда Брази подошел ко второй
жертве, он понял, что больше трудиться ему не придется. Второй бандит со
страху проглотил полотенце и задохнулся. Полотенце было найдено у него в
животе во время посмертного вскрытия, произведенного полицией.
Через несколько дней после этого люди Капоне получили послание от
Вито Корлеоне. В послании было сказано: "Теперь ты знаешь, как я обращаюсь
со своими врагами. Для чего неаполитанцу вмешиваться в спор двух
сицилийцев? Такой человек, как ты, должен знать, насколько выгодней
подружиться с тем, кто тебя не просит о помощи, сам заботится о себе и
всегда готов оказать тебе в случае необходимости услугу. Ты можешь
отвергнуть дружбу. Но я должен заметить, что в этом городе влажный климат,
это вредно для неаполитанцев, и мы советуем тебе никогда не посещать его".
Наглость письма была преднамеренной. Дон не любил людей Капоне и
считал их глупыми убийцами. Осведомительная служба дона сообщила, что
из-за своей наглости и непомерного бахвальства Капоне полностью лишился
политического влияния. Дон был уверен, что без политического влияния и
общественной маскировки организация Капоне и ей подобные ничего не стоят и
их запросто можно разрушить. Он понимал, что Капоне неудержимо движется к
своему краху. Он знал также, что каким бы могучим не было влияние Капоне,
оно не распространяется за пределы Чикаго.
Тактика оказалась удачной. Возымела действие не столько жестокость,
сколько быстрота, с которой прореагировал дон. Если у него такая
исключительная осведомительная служба, то каждый новый враждебный шаг
сопряжен с реальным риском. Куда более разумным будет принятие
предложенной дружбы. Капоне дал знать, что он больше вмешиваться не будет.
Теперь шансы сравнялись. В преступном мире Соединенных Штатов по
достоинству оценили унижение, которому Вито Корлеоне подверг самого
Капоне. Спустя шесть месяцев он расправился с Маранцано. Он пробрался в
игорные дома, обнаружил крупнейшего банкира Маранцано в Гарлеме и послал
Клеменца и его людей бороться на стороне профсоюзов против "гарпунов"
Маранцано. Ум и отличная организация сделали его победителем на всех
фронтах. Корлеоне с умом использовал веселую жестокость Клеменца, и она
тоже внесла свою лепту в победу. И тогда дон Корлеоне отдал приказ
запасному отряду Тессио, который до сих пор не принимал участия в
сражении, заняться самим Маранцано.
К этому времени Маранцано уже послал людей с предложением о мире.
Вито Корлеоне отказывался их принять под различными предлогами. Не желая
погибать за безнадежное дело, солдаты Маранцано начали дезертировать.
Владельцы игорных домов уплатили организации Корлеоне налог за защиту.
Война почти завершилась. И тогда, накануне нового, 1933 года, Тессио и его
люди проникли в крепость самого Маранцано. Телохранители Маранцано были
заинтересованы в сделке и согласились повести своего предводителя на
бойню. Они сказали ему, что в одном из бруклинских ресторанов состоится
его встреча с Корлеоне. В момент, когда в ресторан вошли Тессио и четверо
его людей, телохранители Маранцано разбежались, оставив своего хозяина за
ресторанным столиком. Исполнение приговора было быстрым и надежным.
Маранцано, с непрожеванным во рту хлебом, был, словно сито, продырявлен
множеством пуль. Война кончилась.
Империя Маранцано влилась в империю Корлеоне. Дон Корлеоне отработал
систему налогообложения, которая позволила всем занятым в сфере азартных
игр оставаться на своих местах. В качестве дополнительного приза он
добился влияния в профсоюзе рабочих текстильной промышленности, что в
дальнейшем оказалось очень важным. И вот теперь, когда все деловые вопросы
были улажены, обнаружились неурядицы дома.
Сантино Корлеоне, Сонни, был очень высоким и широкоплечим парнем, с
лицом тяжелым и чувственным, но ни в кое случае не женственным. Фредо был
спокойным мальчиком, Майкл - вообще ребенок. У Сонни все время возникали
неприятности. Он часто дрался, не любил учиться, и, наконец, Клеменца,
который был крестным отцом мальчика, явился однажды к дону Корлеоне и
сообщил ему, что Сонни участвовал в вооруженном ограблении, причем глупо
организованном и результаты которого могли оказаться плачевными. Ясно
было, что руководил ограблением Сонни, а двое остальных участников просто
последовали за ним.
Это был один из тех редких случаев, когда Вито Корлеоне вышел из
себя. В их доме более трех лет жил Том Хаген, и Корлеоне спросил, не
участвовал ли и он в ограблении. Клеменца отрицательно покачал головой.
Дон Корлеоне приказал привести Сантино в контору фирмы по импорту
оливкового масла "Дженко пура".
Впервые в жизни дон Корлеоне потерпел поражение. Оставшись наедине с
сыном, он дал выход своему гневу, проклиная Сонни на сицилийском наречии,
языке несомненно более остром и грубом, чем все остальные. Он завершил
свою тираду вопросом:
- Что дало тебе право участвовать в подобном деле?
Сонни нахмурился и отказался отвечать.
- И так глупо, - сказал дон с презрением. - Сколько вы заработали в
ту ночь? По пятьдесят долларов? По десять? Ты рисковал жизнью ради десяти
долларов, а?
Сонни заговорил, совершенно игнорируя эти последние слова дона.
- Я видел, как ты убил Фанучи.
- Аааа... - Сказал дон и откинулся на спинку кресла. Он выжидал.
- Когда Фанучи вышел из нашего дома, - продолжал Сонни, - мама
сказала, что я могу подняться. Я видел, как ты карабкаешься по лестнице и
решил проследить за тобой. Я видел все, что ты сделал. Я видел, как ты
бросил кошелек и пистолет.
Дон вздохнул.
- Стало быть, я не могу тебе указывать. Ты не хочешь учиться? Не
хочешь быть адвокатом? Адвокат может при помощи своей папки украсть больше
денег, чем тысяча бандитов с пистолетами и в масках.
Сонни хитро улыбнулся и сказал:
- Я хочу войти в семейное дело. - Увидев, что лицо дона не изменилось
и что он даже не рассмеялся шутке, Сонни поспешил закончить. - Я могу
научиться продавать оливковое масло.
Дон продолжал молчать. Наконец, он пожал плечами.
- У каждого человека своя судьба, - сказал он. Он не добавил, что
судьбу его сына решило то, что он был свидетелем убийства Фанучи. Он
просто повернулся и, выходя в дверь, поспешно добавил:
- Приходи сюда завтра в девять утра. Дженко покажет тебе, что делать.
Интуиция, без которой не может обойтись ни один консильори,
подсказала Дженко Абандандо, каково истинное желание дона, и он
использовал Сонни в основном в качестве личного телохранителя отца, где он
мог учиться тонкостям профессии дона. Дон Корлеоне читал своему старшему
сыну лекции о том, как преуспеть в жизни и нередко повторял свою теорию о
том, что у каждого человека свое назначение в жизни, упрекая Сонни за его
необузданные порывы. Дон считал, что глупо действовать при помощи угроз и
давать выход своему гневу. От самого дона никто никогда не слышал ни одной
открытой угрозы, никогда не впадал он в неудержимый гнев. Он пытался
научить самодисциплине и Сонни. Он утверждал, что нет большего бедствия,
чем враг, преувеличивающий твои недостатки или друг, недооценивающий тебя.
Капорегиме Клеменца взялся за обучение Сонни и прежде всего показал
ему, как целиться и стрелять из пистолета. У Сонни не оказалось особой
тяги ни к чему итальянскому: его, например, устраивал безличный
англосакский пистолет, что очень огорчало Клеменца. С другой стороны,
Сонни теперь постоянно сопровождал отца, водил его машину и помогал ему в
мелких операциях.
Тем временем его сводный брат и друг детства Том Хаген посещал
колледж. Фредо учился в средней школе; Майкл, младший из братьев, ходил в
начальную школу, а Конни было всего четыре года. Семья давно оставила
снятую в Бронксе квартиру. Дон Корлеоне взвешивал возможность покупки дома
в Лонг-Айленде, стараясь привести эту идею в соответствие с другими
