Это, конечно, не допрос, допрашивать вас будет другое лицо; это просто
частная беседа о том, что меня интересует. Вы говорите, вы встретили
Алана Брека на холме?
- Да, милорд, - ответил я.
- Это было сразу же после убийства?
- Да.
- Вы с ним разговаривали?
- Да.
- Вы, я полагаю, знали его прежде? - небрежно спросил прокурор.
- Не могу догадаться, почему вы так полагаете, милорд, - ответил я, -
но я действительно знал его и раньше.
- А когда вы с ним расстались?
- Я не стану отвечать сейчас, - сказал я. - Этот вопрос мне зададут
на суде.
- Мистер Бэлфур, - сказал Престонгрэндж, - поймите же, что от этого
никакого вреда вам не будет. Я обещал спасти вашу жизнь и честь, и, по-
верьте, я умею держать свое слово. Поэтому вам совершенно не о чем бес-
покоиться. По-видимому, вы думаете, будто можете выручить Алана; вы вы-
ражали мне свою благодарность, которую, если уж на то пошло, я вполне
заслужил. Можно привести множество других соображений, и все сводятся к
одному и тому же; и меня ничто не убедит, что вы не можете, если только
захотите, помочь нам изловить Алана.
- Милорд, - ответил я, - даю вам слово, я даже не догадываюсь, где
Алан.
Он помолчал.
- И даже не знаете, каким образом его можно разыскать? - спросил он
наконец.
Я сидел перед ним, как пень.
- Стало быть, такова ваша благодарность, мистер Дэвид, - заметил он и
снова немного помолчал. - Ну что же, - сказал он, вставая, - мне не по-
везло, мы с вами не понимаем друг друга. Не будем больше говорить об
этом. Вас уведомят, когда, где и кто будет вас допрашивать. А сейчас мои
девицы, должно быть, уже заждались вас. Они никогда мне не простят, если
я задержу их кавалера.
После этого я был препровожден к трем грациям, которые показались мне
сверхъестественно нарядными и напоминали пышный букет цветов.
Когда мы выходили из дверей, произошел незначительный случай, который
впоследствии оказался необычайно важным. Кто-то громко и отрывисто
свистнул, точно подавая сигнал; я оглянулся по сторонам: невдалеке
мелькнула рыжая голова Нийла, сына Дункана из Тома. Через мгновение он
исчез из виду, и я не успел увидеть даже краешка юбки Катрионы, которую,
как я, естественно, подумал, он, должно быть, сопровождал.
Мои прекрасные телохранительницы повели меня по Бристо и
Брантсфилд-Линкс, откуда дорога шла прямо к Хоуп-Парку, чудесному месту
с усыпанными гравием дорожками, скамейками и беседками; все это находи-
лось под охраной сторожа. Путь был довольно долгим, две младшие девицы
приняли томно-усталый вид, что меня чрезвычайно угнетало, а старшая вре-
менами чуть ли не посмеивалась, глядя на меня; и хотя я чувствовал, что
держусь гораздо лучше, чем накануне, все же это стоило мне немалых уси-
лий. Едва мы вошли в парк, как я попал в компанию восьми или десяти мо-
лодых джентльменов - почти все они, кроме нескольких офицеров, были ад-
вокатами. Они окружили юных красавиц, намереваясь сопровождать их; и хо-
тя меня представили им весьма любезно, все они тут же обо мне позабыли.
Молодые люди в обществе похожи на диких животных: они либо набрасываются
на незнакомца, либо относятся к нему с полным презрением, забывая о вся-
кой учтивости и, я бы даже сказал, человечности; не сомневаюсь, что,
очутись я среди павианов, они вели бы себя почти так же. Адвокаты приня-
лись отпускать остроты, а офицеры шумно болтать, и я не знаю, которые из
них раздражали меня больше. Все они так горделиво поглаживали рукоятки
своих шпаг и расправляли полы одежды, что из одной черной зависти мне
хотелось вытолкать их за ворота парка. Мне казалось, что и они, со своей
стороны, имели против меня зуб за то, что я пришел сюда в обществе этих
прелестных девиц; вскоре я отстал от веселой компании и с натянутым ви-
дом шагал позади, погрузившись в свои мысли.
Меня отвлек от них один из офицеров, дубоватый и хитрый, судя по го-
вору, уроженец гор, спросивший, верно ли, что меня зовут "Пэлфуром".
Довольно сухо, ибо тон его был не очень вежлив, я ответил, что он не
ошибся.
- Ха, Пэлфур, - повторил он. - Пэлфур, Пэлфур!
- Боюсь, вам не нравится мое имя, сэр? - произнес я, злясь на себя за
то, что меня злит этот неотесанный малый.
- Нет, - ответил он, - только я думал...
- Я бы не советовал вам заниматься этим, сэр, - сказал я. - Я уверен,
что это вам не по силам.
- А фам известно, где Алан Грегор нашел чипцы?
Я спросил, как это понять, и он с лающим смехом ответил, что" навер-
ное, там же я нашел кочергу, которую, как видно, проглотил.
Мне все стало ясно, и щеки мои запылали.
- На вашем месте, - сказал я, - прежде чем наносить оскорбления
джентльменам, я бы выучился английскому языку.
Он взял меня за рукав, кивнул и, подмигнув, тихонько вывел из парка.
Но едва мы скрылись от глаз гуляющей компании, как выражение его лица
изменилось.
- Ах ты болотная жаба! - крикнул он и с силой ударил меня кулаком в
подбородок.
В ответ я ударил его так же, если не крепче; тогда он отступил назад
и учтивым жестом снял передо мной шляпу.
- Хватит махать кулаками, - сказал он. - Вы оскорбили шентльмена. Это
неслыханная наглость - сказать шентльмену и к тому же королевскому офи-
черу, пудто он не умеет говорить по-англишки! У нас есть шпаги, и рядом
Королевский парк. Фы пойдете первым, или мне показать фам дорогу?
Я ответил таким же поклоном, предложил ему идти вперед и последовал
за ним. Шагая позади, я слышал, как он бормотал что-то насчет "англишко-
го языка" и королевского мундира, из чего можно было бы заключить, что
он оскорблен всерьез. Но его выдавало то, как он вел себя в начале наше-
го разговора. Без сомнения, он явился сюда, чтобы затеять со мной ссору
под любым предлогом; без сомнения, я попал в ловушку, устроенную моими
недругами; и, зная, что фехтовальщик я никудышный, не сомневался, что из
этой схватки мне не выйти живым.
Когда мы вошли в скалистый, пустынный Королевский парк, меня то и де-
ло подмывало убежать без оглядки, - так не хотелось мне обнаруживать
свою неумелость и так неприятно было думать, что меня убьют или хотя бы
ранят. Но я внушил себе, что если враги в своей злобе зашли так далеко,
то теперь уж не остановятся ни перед чем, а принять смерть от шпаги,
пусть даже не очень почетную, все же лучше, чем болтаться в петле. К то-
му же, подумал я, после того, как я неосторожно наговорил ему дерзостей
и так быстро ответил ударом на удар, у меня уже нет выхода; если даже я
побегу, мой противник, вероятно, догонит меня, и ко всем моим бедам при-
бавится еще и позор. И, поняв все это, я уже без всякой надежды продол-
жал шагать за ним, точно осужденный за палачом.
Мы миновали длинную вереницу скал и подошли к Охотничьему болоту. На
лужке, покрытом мягким дерном, мой противник выхватил шпагу. Здесь нас
никто не мог видеть, кроме птиц; и мне ничего не оставалось, как после-
довать его примеру и стать в позицию, изо всех сил стараясь выглядеть
уверенно. Что-то, однако, не понравилось мистеру Дункансби; очевидно,
усмотрев в моих движениях какую-то неправильность, он помедлил, окинул
меня острым взглядом, отскочил и сделал выпад, угрожая мне концом шпаги.
Алан не показывал мне таких приемов, к тому же я был подавлен ощущением
неминуемой смерти, поэтому совсем растерялся и, беспомощно стоя на мес-
те, думал только о том, как бы пуститься наутек.
- Што с вами, шорт вас дери? - крикнул лейтенант и вдруг ловким дви-
жением выбил у меня из рук шпагу, которая отлетела далеко в камыши.
Он дважды повторил этот маневр, а подняв свой опозоренный клинок в
третий раз, я увидел, что мой противник уже засунул шпагу в ножны и ждет
меня со злым лицом, заложив руки за спину.
- Разрази меня гром, если я до вас дотронусь! - закричал он и язви-
тельно спросил, какое я имею право выходить на бой с "шентльменом", если
не умею отличить острия шпаги от рукоятки.
Я ответил, что виной тому мое воспитание, и осведомился, может ли он
по справедливости сказать, что получил удовлетворение в той мере, в ка-
кой, к сожалению, я мог его дать, и что я держался, как мужчина.
- Это ферно, - сказал он, - я и сам шеловек храбрый и отвашный, как
лев. Но стоять, как вы стояли, даже не умея дершать шпагу, - нет, у меня
не хватило бы духу! Прошу прощенья, что ударил вас, хотя вы стукнули ме-
ня еще сильнее, у меня до сих пор в голове гудит. Знай я такое дело, я
бы нипочем не стал связываться!
- Хорошо сказано, - ответил я. - Уверен, что в другой раз вы не захо-
тите быть марионеткой в руках моих врагов.
- Да ни за что, Пэлфур! - воскликнул он. - Если подумать, так они ме-
ня сильно обидели, заставив фехтовать все равно, что со старой бабкой
или малым ребенком! Так я ему и скажу и, ей-богу, вызову его сражаться
со мной!
- А если бы вы знали, почему мистер Саймон зол на меня, - сказал я, -
вы оскорбились бы еще больше за то, что вас впутывают в такие дела.
Он поклялся, что охотно верит этому, что все Ловэты сделаны из одного
теста, которое месил сам дьявол; потом вдруг крепко пожал мне руку и за-
явил, что я в общем-то славный малый и какая жалость, что никто как сле-
дует не занялся моим воспитанием; если у него найдется время, то он неп-
ременно последит за ним сам.
- Вы могли бы оказать мне куда более важную услугу, - сказал я; и
когда он спросил, какую же именно, я ответил: - Пойдите вместе со мной к
одному из моих врагов и подтвердите, как я себя вел сегодня. Это будет
истинная услуга. Хотя мистер Саймон на первый раз послал мне благородно-
го противника, но ведь он замыслил убийство, - значит, пошлет и второго,
и третьего, а вы уже видели, как я владею холодным оружием, и можете су-
дить, чем, по всей вероятности, это кончится.
- Будь я таким фехтовальщиком, как вы, я тоже этому не обрадовался
бы! - воскликнул он. - Но я расскажу о вас все по справедливости! Идем!
Если я шел в этот проклятый парк, с трудом передвигая ноги, то на об-
ратном пути я шагал легко и быстро, в такт прекрасной песне, древней,
как библия; "Жало смерти меня миновало" - таковы были ее слова. Помнит-
ся, я почувствовал нестерпимую жажду и напился из колодца святой Марга-
риты, стоявшего у дороги. Вода показалась мне необычайно вкусной.
Сговариваясь на ходу о подробностях предстоящего нам объяснения, мы
прошли мимо церкви, поднялись до Кэнонгейт и по Низербау подошли прямо к
дому Престонгрэнджа. Лакей сказал, что его светлость дома, но занимается
с другими джентльменами каким-то секретным делом и приказал его не бес-
покоить.
- Мое дело займет всего три минуты, и откладывать его нельзя, - ска-
зал я. - Передайте ему, что оно вовсе не секретно, и я даже рад буду
присутствию свидетелей.
Лакей неохотно отправился докладывать, а мы осмелились пройти вслед
за ним в переднюю, куда из соседней комнаты доносились приглушенные го-
лоса. Как оказалось, там у стола собрались трое - Престонгрэндж, Саймон
Фрэзер и мистер Эрскин, пертский шериф; они как раз обсуждали эпинское
дело и были очень недовольны моим вторжением, однако решили принять ме-
ня.
- А, мистер Бэлфур, что вас заставило вернуться сюда? И кого это вы с
собой привели? - спросил Престонгрэндж.
Фрэзер тем временем молчал, уставясь в стол.
- Этот человек пришел, чтобы дать свидетельство в мою пользу, милорд,
и мне кажется, вам необходимо его выслушать, - ответил я и повернулся к
Дункансби.
- Могу сказать одно, - произнес лейтенант. - Мы с Пэлфуром сегодня
обнажили шпаги у Охотничьего болота, о чем я ошень теперь сожалею, и он
вел себя, как настоящий шентльмен. И я очень уважаю Пэлфура, - добавил
он.
- Благодарю за честные слова, - сказал я.
Затем, как мы условились, Дункансби сделал общий поклон и вышел из
комнаты.
- Но ради бога, при чем тут я? - сказал Престонгрэндж.
