трое мужчин и Александра. И вдруг Никита исчез. Его втянули во двор.
Никита стоял в окружении семерых высоких и плотных парней, Трое его
держали, четвертый снимал с него ботинки. Сняв ботинки, он перекинул их
через невысокую стенку, разделявшую дворы соседних домов. Туда же полетела
и кепка Никиты.
- Ты подумал? - спросили Никиту.
- Подумал, - ответил Никита.
- Ну что? - спросили его,
- Нет, - ответил Никита. - Вы подонки.
Никиту подтолкнули. Он отлетел к другому парню, и тот с силой
оттолкнул его обратно. Щуплый Никита бросился на одного из парней и тут же
отлетел в сторону.
Гога с сопровождающими вошли во двор. Трое мужчин легко вошли в круг.
Гога подошел к Копылову, который снимал с Никиты ботинки, и резко дернул
за рукав его пиджака. Пиджак соскользнул с плеч и сковал руки Копылова.
Гога нагнулся, сдернул с ног Копылова ботинки и перебросил их через
стенку, туда же полетел и пиджак Копылова. Ребята опешили.
- Вы что, деды? - неуверенно спросил один из них. - Шли бы вы к своим
старушкам подобру-поздорову,
Плотный Иван незаметно двинул плечом, и говоривший отлетел в сторону.
Ребята бросились вперед. Мужчины мгновенно встали спиной к спине. Ребята
наскакивали и разлетались по сторонам. А еще через мгновение все семеро
были прижаты к стенке. И тут вышла Александра,
- Добрый вечер, - сказала она нежно. - Разрешите вас представить друг
другу. Это мои школьные друзья. А это мой отец. - Она показала на Гогу.
Тот галантно кивнул.
- На первый раз будем считать конфликт исчерпанным. Копылов, принеси
одежонку свою и Никиты, - попросил Гога.
Копылов перелез через стенку и принес одежду свою и Никиты.
- Привет, ребята. До завтра. - Александра обаятельно улыбнулась.
И они двинулись обратно. Иван задержался и показал ребятам
внушительный кулак.
- Видите? Сегодня ведь была просто разминка. Во мне лично сто
двадцать кило, и я держал первенство по двадцать четвертой особой
воздушной армии в тяжелом весе. Это я вам так, на всякий случай...
Александра и Гога шли по ночной Москве. Они прошли Большой Каменный
мост и шли мимо Александровского сада. Справа ярко светились звезды на
башнях Кремля.
- Гога, - спросила Александра, - мы маме об этом расскажем?
- Не надо, - сказал Гога.
- Но мне так хочется рассказать. Меня всю так
- Не надо, - сказал Гога.
- Но ведь вы поступили как настоящий мужчина!
- Перестань, - сказал Гога. - Я поступил как нормальный мужчина. Если
надо защищать, мужчина это должен сделать. Это нормально. Ты же не будешь
хвалить женщину, которая постирала белье и сварила обед. Это нормально.
- Гога, а почему вы не стали учиться дальше? Вы бы смогли стать
руководителем.
- А что, разве все должны быть руководителями? - спросил Гога.
- Ну не все, конечно, - согласилась Александра. - Но это дает
личности возможность реализовать себя с наибольшей полнотой. Вот мама,
например...
- Что - мама? - насторожился Гога.
- Мама так считает, - нашлась Александра.
- Я думаю, единого решения здесь нет, - не согласился Гога. - Кому
этого хочется, пусть будет, но ведь этого не всем хочется.
- Я думаю, этого всем хочется, - не согласилась Александра. - Все
хотят быть знаменитыми, все хотят, чтобы их уважали, все хотят иметь
больше возможностей, чем имеют, только не все в этом признаются.
- Давай разберем возможности. Возьмем моего начальника управления.
Кстати, мы с ним учились в одном классе. Ты думаешь, он ест не тот же
хлеб, что и я? Или не ту же колбасу? Или он дышит не тем же воздухом, что
и я? Или он живет с какими-то особенными женщинами? Нет. Потому что, если
любишь, твоя женщина лучше всех остальных, даже английской королевы. Какие
еще возможности? Его возят на машине, а я езжу на автобусе. Так у него уже
был инфаркт, а у меня нет. Знаменит ли он? Да его в лицо даже не все в
управлении знают. Главное, Александра, не в этом, главное - быть
счастливым.
- А что такое счастье? - спросила Александра.
- А это каждый понимает по-своему.
- А как понимаете вы? - спросила Александра.
- Я понимаю как свободу и уважение.
- Не понимаю, - сказала Александра.
- Как же тебе объяснить? - задумался Гога. - Вот я слесарь. Таких
единицы. Я и вправду специалист экстракласса. Я могу то, чего не могут
другие. Я-как Роднина и Зайцев на льду. Они могут то, чего не могут
другие.
Александра улыбнулась.
- А ты не смейся, - сказал Гога. - Вот Алексеев поднимает штангу в
четыреста пятьдесят кило, а другие не могут. Его знает весь мир. А меня
знает весь институт. Масштабы не так уж важны, У меня приятель Мишка
Линьков. Он закройщик экстракласса. К нему очередь на три месяца. Я
считаю, что он великий человек, потому что его уважают. И это счастье.
- Вас послушать, так можно и в институт не поступать, - сказала
Александра. - За три месяца выучилась на портниху и - сиди шей.
- Ну, я тебе скажу, на простого инженера легче выучиться, чем на
хорошую портниху. Как ты это не понимаешь? Не в этом же главное. Скажи,
вот ты Никиту любишь?
- Люблю, - сказала Александра,
- А вот если он не станет инженером, а будет простым таксистом, ты
что, его будешь меньше любить?
- Конечно, не меньше, - возмутилась Александра, - Но инженер как
личность все-таки интереснее. У него кругозор шире.
- Ну, ты не права, - не согласился Гога. - У таксистов кругозор
больше, чем у кого другого. Ты поговори с ними. Они за день такого
наслушаются! А что инженер? Ну, придет с работы и будет тебе рассказывать
о швеллерах, о балках или как раствор не подвезли...
Александра не выдержала и рассмеялась.
- Ты чего? - спросил Гога.
- Ничего, - сказала Александра. - Мне ужасно с вами интересно.
Выходит, вы счастливый человек.
- Я счастливый, - подтвердил Гога. - Я люблю свою работу, своих
друзей, Москву, твою мать. Кстати, твоя мама тоже не достигла чего-то
сногсшибательного. Ну и что, если она простая работница, я ее от этого
люблю совсем не меньше.
Александра посмотрела на Гогу. Тот улыбался оттого, что у него все
прекрасно. И Александра задумалась.
Катерина, Александра и Гога ужинали вместе.
- Этого не надо было делать, - вдруг сказала Катерина. Гога, не
понимая, смотрел на Катерину.
- Я ей все рассказала, - призналась Александра. - Извини, я не
утерпела.
- Она же достаточно взрослый человек, - сказала жестко Катерина. - И
сама должна решать такие вопросы. А кулачная расправа - это не метод,
ударить можно и словом. Это иногда больнее.
- А если слов не понимают? - спросила Александра.
- Значит, плохо объяснила, значит, дала повод думать, что может быть
и по-другому. Если ты любишь Никиту, зачем кокетничать с Копыловым?
Возражений не принимаю, потому что я это видела сама. Но как мог ты,
взрослый мужчина? - возмутилась Катерина. - Теперь эти мальчишки и думать
будут-прав тот, кто сильнее.
- Нет, - сказал Гога. - Теперь они будут думать, что против любой
силы всегда могут найтись силы более мощные.
- Во всяком случае, - резко сказала Катерина, - в будущем такие
действия уж будь любезен без моего разрешения не принимать.
- Слушаюсь, - тихо ответил Гога и медленно заговорил: - Но тогда и ты
учти на будущее, что если еще раз позволишь себе заговорить со мной в
таком тоне, то я здесь больше никогда не появлюсь. Заодно уж знай, что
решать я всегда буду сам, и вообще хотел бы, чтобы старшим в доме был я.
На том простом основании, что я мужчина.
- Это только к тебе могут быть, - сказала Катерина дочери.
Александра пошла открывать дверь.
В кухню вошел улыбающийся Рачков с букетом цветов и свертком.
- Здравствуйте, - сказал он.
Александра стояла рядом с ним, они были похожи.
- Здравствуйте, - сказал Гога, потому что Катерина молчала.
- Катерина Александровна, - сказал Рачков, - вы меня представите или
мне представляться самому?
- Это Рачков, - сказала Катерина и все-таки добавила: - Родион
Петрович, телевизионный оператор с Останкино. Мой давний знакомый.
Настолько давний, что, встретив, не узнал.
- Но, может, это не его вина, - сказала Александра. - Может быть, ты
так изменилась.
- Может быть, - сказала Катерина.
- Вам понравилась передача? - спросил Рачков.
- Понравилась, - сказала Александра. - Особенно один момент, где
женщина быстро-быстро подкрашивает губы, чтобы успеть попасть в кадр.
Остальное лабуда.
- Вы не правы. Передача в целом получилась. А Катерина Александровна
была просто прелестна.
- Какая передача? - удивился Гога. - Тебя что, снимали на
телевидении?
- Да ерунда, - отмахнулась Катерина, соображая, как бы перевести
разговор с этой опасной темы.
- Почему же-ерунда? - даже обиделся Рачков. - Вы очень понравились
нашему руководству как настоящий современный руководитель. Даже есть мысль
сделать про вас документальный фильм. Тем более, у вас биография такая
замечательная - от простой работницы до директора комбината.
- Кто директор-то? - не понял Гога.
- Катерина Александровна, конечно, - сказал Рачков.
Гога поймал испуганный взгляд Катерины и вдруг все понял.
- Да, конечно, - сказал он и спросил у Рачкова: - А вы давно на
телевидении работаете?
- Скоро серебряный юбилей буду справлять.
- Значит, вы у самых истоков стояли? - заинтересовалась Александра.
- Ну, не то чтобы у самых, и тем не менее вовремя разглядел что
телевидению принадлежит будущее, А со временем оно же просто перевернет
жизнь человека. Не будет газет, журналов, книг, кино, театра.
- А что же будет? - спросил Гога,
- Телевидение, одно сплошное телевидение.
- Это просто дурацкое недоразумение, - сказала Катерина.
- Я понимаю, - сказал Гога.
- Кстати, - спросил Рачков Александру, - вы были на телецентре?
- Нет, конечно.
- Приходите завтра же,
- А как?
- Я закажу пропуск.
- Что-то я паршиво себя чувствую, - сказал Гога, вставая. - Поеду
домой, спать лягу пораньше.
- Останься. - Катерина встала, - Надо поговорить.
- Поговорим, поговорим, - пообещал Гога.
Катерина загородила ему дорогу.
- Никуда я тебя не пущу,
- У нее сегодня плохое настроение, - пояснил Гога Рачкову, отодвигая
Катерину в сторону. - С нею в данный момент лучше не связываться. Пока.
И вышел. Катерина села.
- Он больше не придет, - сказала она и сникла.
- Почему? - не понял Рачков.
- Господи, откуда же ты взялся? - всхлипнула Катерина. - Ты мне одни
только несчастья приносишь.
- Да что я сделал-то? - недоумевая, спросил Рачков.
Катерина вытерла слезы и сказала Александре:
- Кстати, познакомьтесь.
- Мы уже познакомились с Родионом Петровичем, - сказала Александра.
- Ты еще раз познакомься. Это твой отец.
- Как - отец? - не поняла Александра. - Он же погиб.
- Да нет, как видишь, жив, здоров и даже довольно упитан.
На комбинате пускали установку. Лохматый парень в последний раз
проверял схему. Здесь же была Катерина.
- Начнем? - И парень почти серьезно перекрестился.
- Начнем, - сказала Катерина и зашептала: - Если без брака, все у
меня будет хорошо и он сегодня приедет, если брак, то все кончено.
- Что? - Парень почти наклонился к Катерине, чтобы расслышать, что
она говорит,
- Девай, - крикнула Катерина.
Включили тумблер. Под стеклянным колпаком стремительно завертелось
