дворца, изнывая без дела. Они ждут, на кого бы наброситься, а ты хочешь
прямо пройти в тюрьму! И сам ты попадешь в подвал.
приеду и всех повытрясу!..- Кара-Кончар хлестнул коня и, взбивая пыль,
помчался вдоль узкой улицы.
Он приехал в ту часть города, в которой жили и трудились различные
ремесленники: кузнецы, медники, оружейники и искусные мастера кольчуг,
броней, щитов. Удары по наковальням бесчисленных молотков наполняли воз-
дух одуряющим грохотом и звоном.
И здесь работа спорилась только наполовину, горячо работали только
ремесленники, изготовлявшие оружие. Кому в день гибели нужны резные мед-
ные тазы, кувшины или нарядные украшения для конской сбруи?
Кара-Кончар увидел толпу кричавших и споривших кузнецов. Появление
мрачного всадника вызвало любопытство, и они замолкли. Что нужно "черно-
му джигиту" на вороном коне?
Кара-Кончар въехал в середину толпы и заговорил горячо :
- Эй вы, кузнецы, железные руки, медные груди! Долго ли ханы и беки
будут издеваться над вами? Сперва хорезм-шах Мухаммед выжимал поборами
ваши силы. Он убежал в Иран с сундуками, полными золота. За ним, к
счастью, поплелась и злобная гиена - его мать. Теперь самозванный султан
Хумар-Тегин передался на сторону наших врагов и, наверно, им уже расска-
зал, с какой стороны легче всего проломать стены Гурганджа. Долго ли вы
будете моргать глазами и ждать, что какой-нибудь новый султан опять про-
даст вас? Чего вы ждете? Пойдем во дворец, разнесем в клочки это змеиное
гнездо и заодно высадим железные двери тюрьмы и выпустим из ее подвалов
заключенных. Там сидят не разбойники и убийцы, а те, кто говорил правду
не в угоду султану.
- Пойдем, пойдем! Разнесем дворец Хорезм-шаха! - закричали кузне-
цы.Развалим тюрьму!
- Берите молотки, берите клещи и зубила, берите все, что нужно, чтобы
расклепать цепи. Все берите, чтобы вывести из подвала умирающих наших
братьев.
Все кузнецы, и оружейники, и медники, и другие ремесленники, забрав и
молотки, и мечи, и копья, грозной толпой направились к дворцу.
Некоторые джандары бросились навстречу и пытались разогнать толпу.
Они были избиты и брошены под ноги. Пока кузнецы громили дворец, нес-
колько человек помогали Кара-Кончару раскрыть железные двери тюрьмы.
Сторож Назарбобо, связанный, стоял тут же; он всхлипывал и клялся, что
всегда заботился о заключенных, как о своих детях, Кузнецы быстро откры-
ли железную дверь. Туган, прибежавший с кузнецами, кричал:
- Скорее вниз, в подземелье! Там остались мои друзья, бессильные, ос-
лепшие от вечной темноты. Некоторые не смогут выбраться, у них отнялись
ноги...
Несколько человек спустились в мрачное отверстие подвала.
Оттуда стали выползать заключенные, цепляясь друг за друга, в лох-
мотьях, грязные, с отросшими длинными ногтями, со спутанными волосами.
Ослепшие от многолетней темноты, они стукались головами, все ощупывали
руками, плача и сйеясь, не веря счастью, что они снова под небом и солн-
цем, среди свободных людей.
- Идите через базар,- кричали им из толпы.- Пусть все видят, как Хо-
резм-шахи содержали своих подданных! Требуйте, чтобы купцы вам дали чис-
тые рубашки и шаровары.
Кара-Кончар с пылающим факелом шагнул внутрь баш. ни. Оттуда веяло
холодом и сыростью. Перед собой он толкнул испуганного, твердившего мо-
литвы сторожа. Тот полез по шатким лесенкам. Сзади следовал Туган и по
пути сбивал молотком замки на дверях заключенных. Жалкие, в отрепьях,
женщины, изможденные и худые, выходили, шатаясь, держась за стены, и с
плачем спускались вниз.
Когда Кара-Кончар поднялся под самый свод крыши, сторож остановился
около железной двери. Маленькое квадратное отверстие было защищено же-
лезной решеткой.
- Здесь,- сказал он,- содержится "навеки и до смерти" одна женщина из
дворцового гарема. Она осмелилась поднять руку на самого шаха Мухаммеда.
- Чего ж ты ждешь? Открой!
- Не гневайся на меня, храбрейший богатырь, но ключ от этой двери
хранится у падишаха.
- Значит, у тебя нет ключа?
- Нет, мой повелитель! Нет, мой всевышний аллах!
- Тогда провались к чертям! - и Кара-Кончар сбросил сторожа. С отча-
янным воплем полетел он вниз, по пути задевая рухнувшие балки, и скрылся
во мраке под визг и лай всполошившихся собак.
Кара-Кончар припал глазом к небольшому отверстию в двери. Он увидел
только обрывок старого ковра, освещенный косым лучом солнца.
"Где она? - думал он.- Каморка пуста. Неужели она погибла?"
Вдруг тень скользнула перед ним, и показалось темноз лицо. Большие
черные глаза впивались пристальным взглядом.
Кара-Кончар давно готовил много прекрасных слов из старых песен, но
все они разлетелись, как испуганные пчелы. Он мог только сказать:
- Это я!
Робкий, слабый голос прошептал:
- Освети твое лицо, чтобы я могла тебя узнать.
Кара-Кончар отодвинулся и поднял горевший факел.
- Я узнаю шрам через все лицо от лапы зверя. Это ты, кого никто и
ничто не удержит.
- Отойди от двери, сейчас ты будешь на свободе.
Кара-Кончар заметил, как стройная тень очень исхудавшей девушки отс-
тупила назад, как легко она опустилась на обрывок пестрого ковра. Луч
солнца упал на смуглое, почти голое тело. Его едва прикрывали лохмотья
красной ткани и несколько нитей синих бус. Большие черные глаза смотрели
мрачно и настороженно.
- Пусти меня, Кара-Кончар,- сказал один из спутников.- Оружейник ско-
рее вскроет замки, чем богатырь Каракумов.
Кузнец отбил молотком замок. Железная дверь подалась. Гюль-Джамал
продолжала сидеть, закрываясь руками.
- На мне вся одежда истлела. Я не могу встать перед тобой.
- Кара-Кончар отступил и сказал молодому кузнецу:
- Ты не должен смотреть на женщину. Брось ей твой чапан, я тебе пода-
рю другой, шелковый.- Он повернулся и поднялся по узкой полуразрушенной
лестнице на крышу башни.
Он увидал кругом клубы дыма; в вихре искр и огня они неслись к обла-
кам. Город пылал. Вокруг городских стен в тучах пыли передвигались отря-
ды всадников. Вдали на башне развевалось белое семихвостое знамя Джу-
чи-хана.
На площадку вышла Гюль-Джамал в синей чалме и мужском чапане, похожая
на тонкого, стройного мальчика. С изумлением подняв изогнутые брови, она
всматривалась вдаль.
- Что происходит в Гургандже? Что это за страшные люди скачут перед
стенами города?
- Война примчалась и сюда,- ответил Кара-Кончар.- Враги осадили Гур-
гандж... Теперь мы с тобой будем всегда бороться рядом. Огонь войны и
слезы на твоих печальньГх глаза нас соединили.
- В этой страшной башне я все забыла и научилась только ненавидеть. Я
пойду с тобой всюду, как яростная тигрица, а не прежняя беззаботная
Гюль-Джамал...
Кара-Кончар уже не слушал ее слов. Прикрывая глаза рукой, он всматри-
вался в сторону сквозь проносившиеся клубы дыма и пыли.
- Что наделали эти безумцы! Смотри: великая река Джейхун вышла из бе-
регов и движется на нас... Она смывает дома; они разваливйются, как
детские игрушки... Смотри - высокие тополя, точно подрубленные, с трес-
ком падают... Эти тупоголовые, беспощадные дикари разрушили древнюю пло-
тину, которая уже тысячу лет сдерживала течение могучей многоводной ре-
ки... Теперь река, все сокрушая по пути, зальет и погубит весь многолюд-
ный город... Гюль-Джамал, надо немедленно бежать из этой старой башни:
под напором воды она рухнет и нас раздавит...
Уже большая часть города была разрушена беспрерывными штурмами плен-
ных, которых монголы гнали на приступы. Однако жители Гурганджа продол-
жали защищаться с отчаянной яростью. Монголы брали квартал за кварталом.
Привыкшие биться в поле, с коня, монголы с трудом передвигались по узким
улицам, заваленным обломками горевших построек, но продолжали упорно
наступать и метко поражали защитников длинными стрелами.
Самыми яростными бойцами были ремесленники Гурганджа; она знали, что,
в случае плена, их участь предрешена: самых искусных и сильных монголы
отошлют на свою далекую родину, а остальных, непригодных, перебьют.
Жены и девушки сражались на стенах и крышах домов рядом со своими от-
цами, мужьями и братьями. И если ктолибо из них, пораженный стрелой, па-
дал, то женщины бесстрашно складывали перед раненым стенку из кирпичей и
земли, чтобы оградить упавших от новых стрел.
Героическая защита Гурганджа вписала одну из самых необычайных стра-
ниц в печальную повесть о гибели великого Хорезма; другие города большей
частью выказывали слепую доверчивость к монголам, малодушие и слабость,
почему бесславно погибли. Вокруг Гурганджа монголы потеряли очень много
своих воинов, и кости павших образовали целые холмы, которые потом много
лет были видны между развалинами.
Когда остались невзятыми только три квартала, измученные, израненные
защитники Гурганджа решили сдаться и послали избранных лиц к хану Джучи
просить милости и пощады. Сын Чингиз-хана ответил:
- О чем вы думали раньше? Почему вы не выказали покорности, когда мои
войска подходили к городу? Теперь, когда я потерял столько моих лучших
бойцов, могу ли я запретить моим воинам насытиться яростью и грабежом?
Никакой пощады вам не будет.
Монголы бросились на уцелевшую часть города. Одних защитников они
взяли в плен, других зарубили, все имущество разграбили.
По приказанию хана Джагатая, не желавшего, чтобы жемчужина Хорезма,
Гургандж, досталась старшему брату, монголы разрушили главную плотину,
распределявшую воду по всему Хорезму. Вода затопила огромный город и
снесла здания. Место города и потом много лет оставалось покрытым водой.
Кто спасся от татар, тот утонул в волнах разлившейся реки или погиб под
развалинами. Сохранилось только несколько зданий: часть старого дворца
Кэшки-Ахчак, построенного из кирпичей, и две шахские гробницы.
Вода разбушевавшейся реки затопила также и несколько других городов
Хорезма, а сама река переменила течение и долгое время направлялась че-
рез пески в Абескунское море.
Во время отчаянной защиты Гурганджа Хаджи Рахим находился на стенах
среди сражавшихся. Зная арабские способы перевязывания и лечения ран, он
помогал пострадавшим.
Когда внезапно разлилась река Джейхун, он два дня просидел на высокой
кирпичной гробнице-мавзолее шаха Текеша. В плывшей мимо лодке оказался
рулевым уже знакомый дервишу кузнец Керим-Гулем. Тот пересадил его в
свою лодку, и они вместе плавали по бушевавшей водяной равнине, спасая
всех, кого могли. Им не удалось больше встретить Кара-Кончара и
Гюль-Джамал. Значительно позднее Хаджи Рахим слышал не раз сказку мадда-
ха о подвигах Кара-Кончара, охотившегося в Каракумах за монголами, и о
его беспредельной любви к пастушке Гголь-Джамал, насильно увезенной в
гарем последнего Хорезм-шаха.
Маддах заканчивал сказку описанием разлива реки, смывшей славный и
богатый Гургандж. В этот поток разбушевавшихся вод попал Кара-Кончар.
Некоторые люди видели, как он отчаянно боролся с волнами, чтобы спасти
ГюльДжамал, но оба исчезли в бурных потоках... В одном месте, где обна-
жилась возвышенность, нашли два тела: Гюль-Джамал и Кара-Кончар лежали
друг около друга, и маленькая ручка туркменки была зажата в могучей ла-
дони КараКончара...
Маддах заканчивал сказку поучением: "Любовь по истинному влечению -
это та любовь, которой нет конца иначе, как только со смертью... " Но
если при этом девушки плакали, то маддах говорил: "Знающие люди мне пе-
редавали также иное: будто бы известие о смерти Кара-Кончара в волнах
Джейхуна неверно,он выплыл из потоков реки на своем вороном коне и спас
Гюль-Джамал. Он увел ее в глубину Каракумов, в свою юрту близ колодцев
Бала-Ишем. Там они прожили счастливо много лет, чего и вам всем желаю!"
Глава десятая. ХАДЖИ РАХИМ У ЮНОГО БАТУ-ХАНА
Но презирай слабого детеныша, - быть может,
это детеныш льва.
