укрыться, пока нас не схватили. Ты что, хочешь отправиться в "Гробницу"?
- Лично я предпочла бы отправиться домой. Более того, я считаю, что
нам так и нужно сделать. У меня болят ноги, я умираю от холода. Хочу снова
оказаться в моей комнате, среди моих вещей, у пылающего камина, с чашкой
горячего шоколада. Хватит с меня бродяжничать! Вернемся домой. Канальи
ничего нам не сделают, если мы поведем себя умно. Как-нибудь уж мы обведем
эту мразь вокруг пальца.
- Ты сама не понимаешь, что несешь. Захотелось в Кокотту?
- Со мной этого не случится, и не нужно меня запугивать!
- Ах, вот как? Немедленно говори, Аврелия, или я просто ударю тебя. Я
тебя изобью!
- Бабуля! - отпрянув, взвизгнула Аврелия. - Бабуля, помогите! Чего
она ко мне цепляется?
- Что ты задумала, Элистэ? - строго спросила Цераленн.
- Ее тайный воздыхатель Байель во Клариво...
- Предательница! А еще клялась, что никому не скажешь! Как тебе не
стыдно, кузина!
- Молодой во Клариво, - продолжала Элистэ, - скрывается здесь, в
городе. Судя по всему, в его укрытии Возвышенным ничего не грозит, и
Аврелия знает, где оно находится.
- Это правда, Аврелия? - спросила Цераленн.
- Но это тайна, нерушимая тайна! А я, в отличие от кузины, чужие
тайны не выдаю. Вы же, бабуля, не потребуете, чтобы я нарушила мое
истинное слово?
- Если наследник рода во Клариво настоящий Возвышенный рыцарь - а на
это можно надеяться, учитывая его благородную кровь, - то он с радостью
пойдет на любые жертвы, лишь бы выручить тебя из беды, - ответила
Цераленн. - Следовательно, в нашем нынешнем положении он наверняка
освободил бы тебя от клятвы. Говори, где его найти.
- Нет, нет, я ничего не скажу - как же я потом посмотрю ему в глаза?
- Говори, если не хочешь отведать моей трости, - невозмутимо
произнесла Цераленн.
- А я все-таки ударю тебя, - пообещала Элистэ. - И прикажу Кэрт
задать тебе взбучку.
- Она не посмеет!
- Еще как посмею, - вставила Кэрт. - Раз надо, так надо.
- Но это нечестно! Трое на одну! Что вы на меня напали?
- Пока что никто на тебя не нападал, - возразила Элистэ. - И не
нападет, если ты перестанешь упрямиться.
- Ну, вы! Только попробуйте до меня дотронуться! - завопила Аврелия,
отступая, пока не вжалась спиной в стену опечатанного дома мастера Ксувье.
Но спутницы надвинулись на нее, и Аврелия рванулась вбок, туда, где
толстая деревянная колонна подпирала выступ крыши.
У подножия колонны громоздилась высокая груда отбросов. При
приближении Аврелии груда дрогнула, сверху посыпались пустые бутылки и
осколки посуды; разлетелись в стороны тряпье и скомканные газеты - и
укрытая под слоем мусора скорчившаяся фигура медленно поднялась во весь
рост. Аврелия с визгом отпрянула, Элистэ вздрогнула, Кэрт охнула. И только
Цераленн, по всей видимости, не утратила присутствия духа и не сдвинулась
с места.
Фигура же, истинное порождение помойной кучи, из которой восстала, и
больше всего смахивающая на скелетообразное огородное пугало, обряженное в
скудные лохмотья, медленно выступила из-за колонны. В мутном свете
ближайшего уличного фонаря можно было различить, что это мужчина,
неимоверно костлявый, с гнусным обликом, с низким лбом, широким отвисшим
ртом и маленькими поросячьими глазками. Общее впечатление от его
внешности, мерзкой самой по себе, усугубляла покрытая вздутыми расчетами,
коростой и воспаленными, в отслаивающихся чешуйках кожа лица. Ночь - и та
не могла скрыть этого уродства. Такие же чешуйки и лоскутья отслоившейся
кожи покрывали его лодыжки и руки, выставленные на обозрение даже в эту
зимнюю стужу.
Привидение приблизилось к ним, обдав их вонью застарелого пота и
прогнившего рубища. Элистэ с большим трудом сдержалась, чтобы не
отпрянуть, однако, к счастью, прокаженный не подошел к ним близко,
остановившись на расстоянии нескольких шагов, и спросил хриплым,
скрипучим, но в то же время каким-то злорадным голосом:
- Нужно укрытие, а?
Дамы не ответили.
- Может, перетрухали? Растерялися? И места, небось, незнакомые? Счас
бы вам благородного рыцаря, верно? Считайте, вам повезло, госпожи
Возвышенные! Вот он, перед вами, - самый что ни на есть благородный.
Молчание.
- А, понятно, мы вышли проветриться. Прогуляться низачем, а просто
для своего удовольствия. А я-то, дурак, подумал... Виноват. Нижайше
извиняюся, госпожи Возвышенные.
- С чего это ты обзываешь нас Возвышенными, нахал неотесанный? Какая
я тебе Возвышенная! - взорвалась Карт.
- И то правда. Ты, верно, горничная, рабыня при госпоже, - заметил
нищий с ухмылкой, обнажая гнилые черные зубы и распухшие десны. - Тогда
кому-то достанется нынче знатный ужин - сухая перезрелая рыбина и три
недозрелые овечки. Устраивает?
Кэрт и Аврелия ничего не поняли, а Элистэ окаменела, не веря
собственным ушам. Цераленн же никак не отреагировала.
- Ступай прочь, - произнесла Элистэ, непроизвольно прибегнув к
интонации холодного презрения, с какой могла бы осадить зарвавшегося серфа
где-нибудь в Дерривале. На сей раз, однако, интонация не возымела
действия.
- К вашим услугам, госпожа Возвышенная, - ответил бродяга, вновь
обнажая в улыбке гнилые зубы. - Ухожу, ухожу. Торчите себе на ветру все
четверо, вымораживайте свои Возвышенные телеса, пока на рассвете вас не
загребет первый патруль. А то можете и пойти со мной. Сами решайте.
- С тобой?! - Элистэ от удивления забыла о своей злости. - Но кто ты?
- По вашим меркам, никто, пустое место - просто нищий.
- Но у тебя ведь есть имя?
- Нет, уж вы представьтеся первой, маркизочка.
- Чего ты добиваешься, любезнейший?
- Вам повезло. Я могу свести вас в убежище.
- Что ты хочешь сказать?
- Комната. Четыре стены. Крыша над головой. Идете? Вы что, разучилися
понимать по-вонарски, госпожа Возвышенная?
В прошлые времена за подобную наглость он схлопотал бы от нее
пощечину. Но теперь Элистэ не могла себе такого позволить.
- Куда ты нас отведешь?
- Ай, не берите этого в свою завитую головку. Главное, вы сможете там
отсидеться, а порой ничего другого и не нужно.
- Почему это ты решил оказать нам услугу?
- А вы пораскиньте мозгами, госпожа Возвышенная, глядишь, и поймете.
- Ты... ах да, за это нам придется заплатить? - Элистэ так и не
привыкла к тому, что можно расплачиваться наличными. В ее мире это было
просто не принято.
- Она всегда так сечет? - обратился бродяга к Цераленн, но та
предпочла не заметить издевки.
- Если я правильно вас поняла, вы требуете с нас деньги, и,
разумеется, немалые, чтобы проводить в некое место, которое не желаете
называть?
- Истинная правда, ваша Возвышенность.
- И не даете со своей стороны никаких гарантий?
- Никаких.
- Так, может быть, вы не захотите или не сможете выполнить данное
обещание?
- Все может быть. Вы вольны рискнуть. Или не рисковать. Вам решать. -
И он пожал плечами под жалкими лохмотьями.
Выбора у них практически не оставалось - любое другое решение сулило
еще более ужасный исход. Нищий был мерзок, условия его - неприемлемы, но
до наступления рассвета им любой ценой требовалось найти убежище. И все же
довериться такому подонку... Даже в голове не укладывалось...
- Заодно прикиньте и вот еще что, - заявил он уже с нескрываемым
злорадством. - Откажетеся, так я мигом добегу до окружного участка - он
тут рядышком, - стукну ихним вонючим козлам и получу свои пять рекко,
когда они вас заметут. Немного, понятно, но все лучше, чем ничего. Так
либо эдак, а я внакладе не остануся.
- Дерьмо из-под желтой курицы, - пробормотала Кэрт себе под нос.
- Так что решайте сами, госпожи Высокородные. Только поскорей, я не
собираюся сшиваться тут до утра.
Безжалостный порыв ветра подтолкнул их к решению.
- Сколько мы должны заплатить? - спросила Цераленн.
- Сто рекко.
- Да он с ума сошел! - вырвалось у Элистэ.
- Такой порядок. По двадцать рекко с каждой из Возвышенных дамочек,
двадцать - за девчонку горничную. Пусть научится держать рот на запоре, -
по нынешним временам за помощь надо платить. Ну и двадцать процентов Лишаю
за услуги.
- За что? И кому?
- А уж тут скостить не получится, и не надейтеся. Лишай, он-то нас и
поставил приглядывать за этим домом.
- Приглядывать?
- А то нет? Посменно, как только Ксувье свое схлопотал. Вы что,
думали, я тут просто так торчу? Здесь и до вас перебывало полно
Возвышенных. Ксувье, он при своем деле сидел, а коли так, вот мы и ждали,
глядишь, новые птички объявятся. И дождалися, точняк в мою смену.
Элистэ все это не понравилось, она с тревогой покосилась на бабушку,
но та и бровью не повела, лишь неуверенно возразила:
- Сперва вы должны услужить нам, как обещаете, а уж потом речь пойдет
о деньгах.
Ее слова были встречены лающим смехом; лицо нищего скривилось в
ухмылке, отчего лоскутья облезающей кожи на носу и щеках пришли в
движение. Он даже не удосужился ответить.
- Ровно сто рекко, полная плата за ваши услуги. - Цераленн
бесстрастно протянула ему пачку банкнот. - Мы следуем за вами.
Элистэ вдруг показалось, что она поняла мысли бродяги. Она могла
поклясться чем угодно, что он подумал: уж не убить ли их всех и ограбить?
Но не решился. Возможно, потому, что они хоть и женщины, но их четверо
против него одного. Или, побоялся, как бы на их крики не прибежали
жандармы. А может, он был не так страшен, как казался на вид. Да и
болезнь, вероятно, основательно подорвала его силы. Догадайся он о
содержимом саквояжа Цераленн - и нападения было бы не избежать. Но он не
догадался. Поразмыслив с минуту, он взял деньги и сунул под тряпье.
А что, если, получив деньги, он просто исчезнет?
- Не бойтеся. Папаша Кенубль выложит мне за вас еще шесть рекко, так
что к нему-то я вас и доставлю. Он не жмотничает, как экспры, - ответил
бродяга на ее невысказанный вопрос.
- Кенубль? - переспросила Элистэ. Знакомое имя, но где она его
слышала? - А за что он выложит шесть рекко?
Похоже, у него не было желания объяснять.
- Ладно, двинулися. Следуйте за мной и не болтайте. Ежели, конечно,
соизволите, Возвышенные дамы.
Они без особой охоты пошли за нищим и вскоре углубились в узкие
промозглые закоулки, скорее всего даже не отмеченные на карте Цераленн.
Разумеется, он мог их вести прямиком к ближайшему отделению жандармерии.
"А вот этого уж он не сделает, - уверенно подумала Элистэ. - Не такой
он дурак, чтобы потерять сотню рекко, не оставив себе ни одного бикена".
Так куда же он их ведет?
Поход, казавшийся бесконечным, на самом деле занял немногим более
получаса. К огромному облегчению Элистэ, закоулки вскоре остались позади,
и они вышли на довольно приличную улицу старых, однако вполне
респектабельных магазинчиков и жилых домов. Кое-кто из мастеров уже
приступил к работе, готовясь открыть свое заведение через пару часов,
когда пойдут первые покупатели. Начиналась нормальная утренняя жизнь, и
это должно было бы успокоить Элистэ, но на самом деле внушало ей ужас. Мир
пробуждался ото сна, приближался рассвет, а с ним появятся толпы на
улицах. Возвышенных путниц сразу заметят, как ни скрывайся. А за этим
последуют поношения словом и делом - проклятия и плевки, камни и палки,
срывание одежд и страшный исход. Элистэ вспомнила, что ей рассказывали об
особенно пламенных революционерах, которые любят выжигать на телах
