маленький Иоханн.
- Как вы себя чувствуете, отец? - спросила Война.
- Уже хорошо.
Вошла Анна с бокалом глинтвейна, села на край кровати и поцеловала
мужа.
- Мало тебе стычек с пиратами в море?
- Небось по городу уже идут пересуды? - вместо ответа спросил Карфан-
гер. - Скажи лучше, где тот человек, что пришел мне на выручку?
- Если вы имеете в виду меня, - гремит голос у двери, - и позволите
войти, то я не откажу себе в удовольствии представиться.
Незнакомец приблизился к постели. В плечах он был вдвое шире Карфан-
гера. На нем был потертый кожаный колет, на широкой перевязи болталась
огромная шпага. Широченные штаны его были заправлены в сапоги с отворо-
тами, а в правой руке незнакомец держал зеленую шляпу, украшенную страу-
совым пером.
- Венцель фон Стурза, с вашего позволения, господин капитан, - предс-
тавился он, поклонившись.
- Проходите, господин фон Стурза, и садитесь. Анна, собери, пожалуйс-
та, что-нибудь на стол.
Когда Анна с детьми вышла, Карфангер поблагодарил гостя за спасение и
попросил рассказать немного о себе.
- Если говорить коротко, - начал гость, - то я из семьи богемских по-
мещиков, однако на месте никогда еще не сидел: брожу по белу свету,
предпочитая места, где пахнет порохом. Одним словом, я солдат, если хо-
тите.
Правда, годы уже не те... Подумать только, ведь уже тридцать с лишком
лет прошло с тех пор, как я служил корнетом у Валленштейна.
- Я бы не сказал, что годы повлияли на ваше фехтовальное искусство, -
заметил Карфангер, - вы так лихо их отделали.
- М-да, - протянул фон Стурза, - на этот раз, пожалуй, даже чересчур
лихо. Последний из четверых, которого стража еще успела взять живым,
вскоре отправился вслед за своими приятелями.
Он с сожалением повел плечами и спросил:
- У вас, наверное, много врагов?
- Врагов? До вчерашнего дня я, не раздумывая, ответил бы на этот воп-
рос отрицательно.
- А сегодня? Или вы полагаете, что имели дело всего лишь с уличными
грабителями?
- По-моему, в таких случаях грабители не осведомляются насчет имени
своей жертвы.
Последние слова мужа слышала и Анна, вошедшая в комнату с подносом в
руках и теперь пытавшаяся плечом прикрыть за собой дверь.
- Как, эти бандиты прежде спросили твое имя? - Дверь никак не закры-
валась, Анна сделала еще одну попытку, так что стаканы на подносе зазве-
нели, а кувшин с вином угрожающе накренился. Венцель фон Стурза вскочил
со своего места и осторожно взял у нее из рук поднос.
Карфангер уже успел сориентироваться в обстановке и, не моргнув гла-
зом продолжал, глядя на жену:
- Нет, ты только представь себе их нахальство: один спрашивает,
сколько, мол, у меня в кошельке талеров, а то, может, не стоит и утруж-
даться?
- Вот как! И ты предпочел схватиться с четырьмя висельниками и риско-
вать жизнью из-за пригоршни серебра? О жене и детях, которые могут ос-
таться без кормильца, ты не подумал?
- Прости, Анна, - Карфангер постарался придать голосу нотки раская-
ния, - ты права: чересчур легкомысленно было полагаться только на
собственный клинок. В следующий раз лучше рискну подумать лишнюю минуту,
прежде чем бездумно рисковать.
- Надеюсь, что до следующего раза ты не забудешь о своих словах. -
Анна погрозила мужу пальцем и добавила, обращаясь к Венцелю фон Стурзе:
- Вы только посмотрите на него, господин фон Стурза, - ну, просто вопло-
щение раскаяния, да и только! Надолго ли?
- Ну что вы, никогда не поверю, что ваш супруг способен на безрассуд-
ный поступок: до сих пор приходилось слышать о нем только самые лестные
мнения. По-моему, весь Гамбург готов носить его на руках, а теперь, пос-
ле этого подлого нападения, - и подавно. И еще скажу вам: клянусь
честью! - немного я знаю людей, умеющих так обращаться со шпагой, как
ваш супруг. Тысяча чертей! Для меня просто большая честь - помочь в беде
такому бойцу!
- Ох, господин фон Стурза! - Анна прижала руки к сердцу, - если бы не
вы - не миновать бы ему гибели.
- Это уж как пить дать, - отозвался Карфангер. - Знаете, господин фон
Стурза, моя Анна - настоящая жена моряка, другой такой не сыскать. Не
знаю, можете ли вы представить себе все ее переживания за время от расс-
тавания до встречи... Месяцы бесконечного ожидания, наполненные одной
только неопределенностью. Море может разлучить и на годы.
Венцель фон Стурза молча взял свой бокал, низко склонился перед хруп-
кой Анной и, выпрямившись, одним глотком осушил его.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
На другой день около полудня Венцель фон Стурза опять пришел в дом
Карфангера. Дети буквально повисли на нем с радостными криками - дядя
Венцель на этот раз принес с собой лютню. Глава семьи уже встал с посте-
ли, только левая рука его еще висела на перевязи.
- Выходит, вы мастер звенеть не только клинком? - встретил он гостя
шутливым вопросом.
- Насчет мастерства - это вы, пожалуй, преувеличиваете. Во всяком
случае в том, что касается игры на лютне. Да и голос мой более похож на
карканье ворона, чем на трели соловья. Впрочем, если вы не будете особо
придирчиво оценивать мое скромное искусство, я с удовольствием спою
что-нибудь, - но только после обеда. - Последние слова предназначались
уже детям, которые готовы были отказаться от еды, лишь бы послушать дядю
Венцеля.
После обеда фон Стурза исполнил свое обещание: взял в руки лютню, ко-
торую шутливо называл "арфой для бродяг", и спросил, глядя на Вейну и
Иоханна:
- Так что же нам делать? Дядя Вендель не знает ни одной детской пе-
сенки. Может быть спеть вам песни, которые нынче поют в Германии птицы?
- Да-да, пожалуйста, спой! - тормошил его маленький Иоханн.
- Ну хорошо, тогда слушайте, как зазвенит струна про нынешние време-
на, про жестокую землю, где чужому горю не внемлют, - начал он с прис-
казки. - На земле этой живет много разноголосых пташек, и каждая из них
поет свою песенку, в которой остерегает людей от недобрых дел. Вот пос-
лушайте, что поет соловушка:
Своим королевским искусством
Служил я вам, сколько мог,
И трелями добрые чувства
В немецких сердцах зажег.
Мне дольше здесь петь не пристало.
Покину без скорби страну,
Где братья под песню металла
Ведут затяжную войну.
Искусству - лишь дружба порукой:
Востока влечет благодать.
Я слух иноверного турка
Отныне хочу услаждать.
Хотя дети и не поняли смысла песни, они тут же стали просить дядю
Венцеля спеть еще.
- Про какую же птичку должна быть песенка? - спросил тот. - Про воро-
бушка? Или про гуся с уткой? А может, хотите послушать про дятла-плотни-
ка?
- Спой про гуся с уткой, - попросила Вейна, но ее брат тут же запро-
тестовал, требуя песню про дятла, которой еще никогда не слыхал. И приш-
лось доброму дядюшке Венцелю петь и про дятла, и про гуся с уткой, а по-
том и про всех остальных, пока Карфангер не употребил власть, объявив,
что на сегодня довольно. Анна отвела детей на кухню и препоручила их за-
ботам экономки.
Теперь они наконец могли спокойно посидеть за столом и послушать рас-
сказ Венцеля фон Стурзы о его жизни. Еще за обедом Карфангеры приметили,
что их гость после молитвы не перекрестился, и решили про себя, что он
католик, тем более, что он в свое время служил у Валленштейна. Но к их
удивлению фон Стурза оказался, как и они, лютеранином. Свою родословную
он вел от мелкопоместных богемских дворян, которые во время гуситских
войн сражались - в рядах протестантов. Будучи неполных пятнадцати лет от
роду, он впервые участвовал в настоящем сражении - в битве с войском им-
ператора и католической лиги у Белой горы. Затем он стал солдатом армии
графа фон Мансфельда, который, хотя и был католиком, выступил на стороне
протестантского союза, поспешил на помощь богемцам и, спустя полгода по-
сле битвы у Белой горы, сумел наголову разбить под Мингольсхаймом армию
графа фон Тилли. Следующей ступенькой военной карьеры Венцеля фон Стурзы
стало сражение с испанцами в Восточной Фрисландии - и вновь под знаменем
фон Мансфельда, на сей раз выступившего на стороне Нидерландов. Но в
конце концов он уразумел, что граф фон Мансфельд вовсе не тот убежденный
борец за идею, каким любил себя выставлять, а всего лишь предводитель
кровожадной солдатни и мародеров, и покинул его армию. Это произошло
сразу после сражения с армией Валленштейна под Дессау. С той поры Вен-
цель фон Стурза все отчетливее начал понимать, что эта война менее всего
заслуживает названия религиозной.
- Ибо скажите мне, - спрашивал рассказчик, - почему в тридцатом году
в Регенсбурге не только протестантские, но и католические курфюрсты пот-
ребовали у императора сместить Валленштейна? И это перед лицом угрозы
высадки шведов? Ну, хорошо, протестантов я еще могу понять: уход Валлен-
штейна означал бы разоружение императора как раз в тот момент, когда
шведский лев прыгнул на континент с кличем "Спасайте веру Лютера от папы
и императора!" А католики? Поначалу я никак не мог разобраться, что к
чему. Но исход войны ясно показал: каждый из "малых монархов" в от-
дельности стремился лишь укрепить собственную власть и заодно расшатать
императорскую. Поэтому фридландский герцог и превратился для них в стра-
шную угрозу.
- В таком случае меня удивляет, что император уступил нажиму, - воз-
разил Карфангер, - ведь он только на Валленштейна и мог рассчитывать.
- Разумеется, и я в то время рассуждал так же, - отвечал фон Стурза.
- Однако императору невозможно было обойтись без курфюрстов - ведь он
хотел посадить на королевский трон собственного сына, а кто из курфюрс-
тов поддержал бы его в этом деле, не уступи он им ранее? А кроме того,
Валленштейн всячески препятствовал осуществлению реституционного эдикта,
согласно которому католические имперские сословия получали право изго-
нять из своих земель всех некатоликов. Скорее всего, Валленштейн стре-
мился покончить с братоубийственной войной.
- Надо полагать, он видел дальше остальных, и даже религиозные каноны
ему не мешали? - допытывался Карфангер.
- Они-то уж точно не мешали, - решительно отвечал фон Стурза, - ибо
он никогда не интересовался тем, какую веру исповедуют его солдаты. Он
заботился в первую очередь о процветании нации, а вовсе не о благополу-
чии того или иного курфюрста, сословия или земли. А как далеко заходил
он в своих планах... - Венцель фон Стурза развел руками. - Я был всего
лишь корнетом в одном из полков его армии и не принадлежал к числу его
наперсников, как, например, этот итальянский звездочет Джованни Баттиста
Сени. Тут уж я вам ничего не скажу - не знаю.
Карфангер замолчал, задумавшись. Анна спросила гостя, не слишком ли
он недооценивает проблемы вероисповедания, когда говорит о военных собы-
тиях?
- Как вам сказать, - осторожно начал Венцель фон Стурза. - Конечно,
простой народ и кое-кто из зажиточных придают этому очень большое значе-
ние, но мне кажется, что многие из них при этом ставят религию превыше
интересов нации. А это уже весьма на руку высокородным господам, которые
тщатся натянуть тесные ризы веры на свои пышные светские одежды.
Карфангер, в эту минуту как раз занятый теми же мыслями, спросил:
- А Густав Адольф, шведский король, выходит, вступил в войну во имя
спасения протестантской веры?
- У нас с Чехии есть такая поговорка: за религию бьются многие, а за
деньги - все. И разве не католическая Франция платила по четыреста тысяч
талеров в год на содержание шведского войска? Так почему же господа шве-
ды и не думают отправляться к себе домой, хотя в немецких землях им дав-
но уже нечего делать, ибо здесь протестантской вере ничего не грозит?
- Да-а, - протянул Карфангер. - В Мюнстер и Оснабрюк шведов и францу-
зов позвали быть гарантами мира. Я же ни минуты не сомневаюсь в том, что
