раздробленность Германии и междоусобицы наших властителей кое-кому при-
ходятся весьма кстати. Как в таких условиях существовать империи? Мы в
Гамбурге чувствуем все это лучше кого бы то ни было, особенно когда вы-
ходим в море на наших торговых судах. Мы не ощущаем поддержки империи -
той самой империи, без которой Ганза, пожалуй, никогда не поднялась бы в
свое время до высот такого могущества.
- Спору нет, вы правы, - согласился фон Стурза, - однако я не считаю,
что ослабление империи - единственная причина упадка Ганзы.
- Возможно, очень возможно. Ибо благодаря великим географическим отк-
рытиям главные морские пути постепенно переместились из Балтийского и
Северного морей, где некогда безраздельно властвовала Ганза, в Атланти-
ческий океан. Тем не менее, никому не придет в голову утверждать, что из
Гамбурга и Бремена труднее попасть в Атлантику, чем из Голландии или,
скажем, ла-маншских портов Англии, не говоря уже о Лондоне.
Увлекшись, Карфангер продолжал развивать свои мысли; Венцель фон
Стурза не хотел его прерывать, хотя возражения так и вертелись у него на
языке. Но постепенно рассказ Карфангера захватил и его, особенно когда
речь зашла о встрече с алжирским рейсом Юсуфом ибн Морадом, со времени
которой прошло уже восемь лет, и о последовавших за нею событиях на рей-
де алжирской гавани. Карфангер поведал и о восьми захваченных пиратами
кораблях гамбургского торгового флота, а напоследок - и о своих самых
сокровенных планах.
Несколько минут фон Стурза молча размышлял об услышанном, затем заме-
тил, что, по его мнению, Карфангер упустил из виду еще одну причину - и
немаловажную - упадка Ганзы и вообще всей германской морской торговли.
- Прошу меня извинить, - продолжал он, - возможно, я вижу вещи в нес-
колько ином свете, поскольку не принадлежу к числу граждан славного го-
рода Гамбурга, но хочу вам сказать вот что. Когда я был с графом фон
Мансфельдом в Нидерландах и затем, когда немного повидал Англию, мне по-
стоянно казалось, что я очутился в каком-то совершенно другом мире.
Сравните сами: кто стоит у руля власти в Англии и в Нидерландах - и кто
у вас в Гамбурге или в любом другом германском городе?
- Конечно, Берент, - вступила в разговор Анна, - мне кажется, что
господин фон Стурза попал в самую точку. Разве не усердие и дух здорово-
го предпринимательства стали причиной невиданного расцвета Англии и Гол-
ландии? И ничего, что на английском троне снова сидит король - у них
есть и парламент, где заседают не только сановники и высшая знать, но и
граждане низкого происхождения, слово которых тоже имеет вес. А кто слу-
шает бюргера у нас в Германии? Слово короля, герцога или курфюрста - за-
кон, и неважно, что закон этот приносит одни лишь тяготы и бюргеру, и
купцу, и всем прочим трудовым сословиям. О крестьянах и вовсе нечего го-
ворить. Конечно, я почти не бывала за стенами Гамбурга и могу ошибаться,
но все же уверена, что дело обстоит именно таким образом, не так ли,
господин фон Стурза?
- Вашей проницательности можно только позавидовать! - воскликнул тот
с неподдельным восхищением. - Разумеется вы правы, я полностью разделяю
ваше мнение. Скажу больше: короли и курфюрсты своими распрями и беско-
нечной борьбой за власть так расшатали, раздробили империю, что вряд ли
немцам удастся когда-либо дождаться единых мер веса и длины и единой мо-
неты.
- Боюсь, что это так, - поддержал его Карфангер. - Все это, да еще
бесконечные шлагбаумы на дорогах, где каждый владетель волен устанавли-
вать любые таможенные пошлины, какие только пожелает. Такого вы не
встретите ни в Англии, ни в Голландии. Выходит, именно бюргер должен
сказать свое веское слово в деле объединения страны? И это в условиях,
когда человек человеку - волк?
- Князья и курфюрсты грызутся меж собой еще почище волков, - возрази-
ла Анна, - а по мне пусть уж лучше тебя грабит твой собрат, чем продает
за бесценок какой-нибудь курфюрст. Ты, Берент, скажи лучше, откуда у те-
бя этим мысли?
Карфангер попытался отделаться общими фразами, заговорил об исконном
соперничестве купцов и судовладельцев, о конкуренции торговых домов, бо-
гатых и бедных ремесленников, но Анна догадывалась, что он чего-то недо-
говаривает. Некоторое время она молча слушала мужа, порой рассеянно от-
вечая ему, но в конце концов не выдержала:
- Хватит меня дурачить! Думаешь, я не знаю, что ты выдумал эту сказку
про грабителей, чтобы только меня успокоить?
- То есть как выдумал? А эту дырку в плече я тоже выдумал? А может,
это след какой-нибудь там дуэли или потасовки в портовом кабаке?
- Нет, вы только послушайте, господин фон Стурза, как он выкручивает-
ся! Скажите хоть вы правду.
Заговорщики обменялись коротким взглядом. Делать было нечего, приш-
лось рассказать Анне все; впрочем, Карфангер знал, что его жене можно
доверить любую тайну.
Анна не выказала и тени испуга, услыхав о подозрениях мужа относи-
тельно подоплеки того ночного нападения; она и сама догадалась, что тут
не обошлось без Томаса Утенхольта. Некоторое время она размышляла, что
посоветовать мужу - ведь у него не было никаких доказательств. В конце
концов все трое пришли к выводу, что лучше всего продолжать делать вид,
будто Карфангер на самом деле уверен, что чуть не стал жертвой грабите-
лей.
Чтобы переменить тему, Венцель фон Стурза спросил, отчего торговые
корабли так плохо вооружены, хотя все прекрасно знают, что моря и океаны
кишат пиратами?
- Я видел в порту "купцов", на палубах которых сиротливо торчали
стволы всего четырех довольно жалких пушек, - продолжал он, - а имей
торговые корабли приличные орудия и в достаточном количестве - пиратам и
каперам не так-то легко было бы с ними справиться.
- Вы старый солдат, господин фон Стурза, и безусловно хорошо знаете,
сколько весят пушки, - начал объяснять Карфангер. - Именно поэтому их
нельзя взять на борт столько, сколько хотелось бы. Возьмем, к примеру,
"купца" ластов, эдак, на двести пятьдесят. Как вы думаете, сколько из
них остается для груза? Смотрите: если вы отправляетесь в длительное
плавание, вам надо брать с собой большой запас провианта и воды, не за-
будьте запасной такелаж, рангоут, паруса и прочее. А якоря? Это еще лас-
та три-четыре. Что же касается пушек... Посудите сами: один только ствол
восемнадцатифунтового орудия потянет на целый ласт, а это четыре тысячи
фунтов! И даже самое легкое однофунтовое орудие весит шестьсот фунтов,
причем без лафета. Но предпочтение обычно отдается пушкам, стреляющим
ядрами в четыре, шесть или восемь фунтов, а два шестифунтовых ствола
опять же весят не менее одного ласта.
- Значит, двенадцать таких стволов - это будет шесть ластов, - подс-
читал фон Стурза. - Но мне кажется, что такой груз по плечу любому тор-
говому кораблю.
- Это так, но речь идет не, об одних только пушках. Ведь для того,
чтобы стрелять из шестифунтового орудия, нужно не менее пяти канониров,
а восьмифунтовое требует уже семерых. Даже если вы поставите один расчет
пушкарей на два орудия - ведь в бою батареи каждого борта стреляют поо-
чередно - все равно вам необходимо иметь не менее тридцати-сорока кано-
ниров и готлангеров, а это - снова провиант, помещения для жилья и, не в
последнюю очередь, жалованье.
Венцель фон Стурза покачал головой и сказал:
- А ведь верно - я и забыл, что торговля должна приносить барыш.
Меньше пушек и орудийной прислуги - больше места для груза, а значит, и
больше прибыли, хотя риск тоже возрастает. Больше пушек и канониров -
меньше груза и меньше прибыли, но зато и меньше рискуешь.
- Совершенно верно, - отозвался Карфангер. - Одни идут на риск ради
большей прибыли - другие, напротив, осторожничают и довольствуются
скромным барышом.
- А вы, как я слыхал, всегда плаваете в одиночку, и пушек у вас, на-
верное, не больше, чем у остальных?
Карфангер усмехнулся.
- Видите ли, многое зависит еще и от того, как быстро удается обер-
нуться. Гораздо проще делать быстрые переходы, если ты не связан медли-
тельным, неповоротливым караваном, который вынужден двигаться со ско-
ростью самого тихоходного из его кораблей. Помимо этого в каждом порту
приходится ждать, пока будут загружены все суда...
- Нет, вы не поняли меня, - прервал его фон Стурза, - я хотел ска-
зать, что, по-моему, дело тут в ваших способностях, в вашей смекалке и
храбрости. И если бы мне когда-нибудь выпала честь отправиться в плава-
ние с таким капитаном, как вы... Правда, в море с меня мало толку - я
только шпагой и умею орудовать, - но я готов возместить звонкой монетой
все расходы, связанные с моим пребыванием на судне.
- Если я вас правильно понимаю, вы хотите повидать мир? Но не забы-
вайте: плавания длятся долго, может случиться, что вы более года не уви-
дите ваших родных и вашего дома.
- О, за мой дом беспокоиться нечего! - с горькой усмешкой воскликнул
Венцель фон Стурза. - О нем теперь пекутся другие. Все, что я имел, -
усадьбу, лес, две небольших деревни - дом Габсбургов подарил своим прис-
пешникам. Этим Габсбургам явно понравилось раздаривать усадьбы богемских
помещиков. Что и говорить, для меня это был тяжкий удар, но я в свое
время не взлетел так высоко, как Валленштейн, и потому, упав, не разбил-
ся насмерть...
- И вы... и у вас действительно ничего не осталось? - дрогнувшим го-
лосом спросила Анна. - А как же ваша семья, братья, сестры?
- Все они давно уже перешли в мир иной, - отвечал фон Стурза, низко
склонясь над своей лютней и тихонько перебирая струны, - а я-я стал бро-
дягой, бродячим рыцарем, если хотите. Нанимаюсь на службу то тут, то
там, тем и живу. А из близких у меня - разве что вот эта лютня, да моя
шпага.
Заметив, что Анна бросила на него быстрый, тревожный взгляд, фон
Стурза торопливо пояснил:
- Да-да, сударыня, вот эта самая шпага и еще несколько, что лежат в
комнатушке, которую я снимаю. Видите ли, в наше смутное время, когда
правосудие зачастую бессильно и поэтому сила вершит суд, хороший учитель
фехтования никогда не останется без куска хлеба.
- Ради Бога, простите! Я не совсем верно вас поняла, когда вы сказали
про шпагу... - Анна запнулась.
- Что вы, что вы, - быстро возразил фон Стурза, - я сам довольно неу-
дачно выразился.
- Послушайте! - Карфангер, по-видимому, только что принял какое-то
решение и теперь обращался к гостю. - Я готов взять вас с собой в следу-
ющее плавание. Я положу вам жалованье штурмана, если вы согласитесь обу-
чать команду фехтованию.
От неожиданности фон Стурза даже не нашелся, что сказать. Потом сры-
вающимся от волнения голосом принялся благодарить Карфангера, но тот
жестом остановил его.
- Скажите-ка лучше, не будете ли вы слишком неуютно чувствовать себя
в шторм на скользкой, уходящей из-под ног палубе корабля?
- Совсем недавно я прибыл сюда морем из Голландии, - отвечал фон
Стурза, - и должен вам сказать, что Нептун не был к нам благосклонен,
однако его буйство не произвело на меня особого впечатления.
- В таком случае - в добрый час, друг мой! - Карфангер положил руку
на плечо своего спасителя. Его искренний душевный порыв растрогал старо-
го рубаку чуть ли не до слез. Фон Стурза схватил лютню, казавшуюся игру-
шечной в его огромных ручищах, ударил по струнам и запел: Прощай, Боге-
мия моя, зовет волна. Нашел я друга, сам того не ожидая. Печали чаша ис-
пита до дна. Прощай, Богемия родная! Далеко за полночь просидели они за
столом, а когда Венцель фон Стурза собрался наконец уходить, Карфангер
остановил его:
- Мой дом достаточно просторен, и для такого гостя в нем всегда най-
дется место. Я хочу, чтобы вы поселились у нас.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Вновь потянулись недели и месяцы нескончаемых споров на одну и ту же
