супруги осенью и зимой не сохраняют никаких связей.
Лишь у немногих видов птиц и в больших перелетных стаях супружеские
пары - или, точнее, родители и дети - держатся вместе, как у лебедей,
диких гусей и журавлей. Понятно, что громадное количество птиц и теснота
в большинстве крупных птичьих стай затрудняют сохранение связей между
отдельными особями, но большинство этих животных и не придает этому ни-
какого значения. В том-то и дело, что форма такого объединения совершен-
но анонимна; каждому отдельному существу общество каждого сородича так
же мило, как и любого другого. Идея личной дружбы, которая так прекрасно
выражена в народной песне, - "У меня был друг-товарищ, лучше в мире не
сыскать", - абсолютно неприложима в отношении такого стайного существа:
каждый товарищ так же хорош, как и любой другой; хотя ты не найдешь ни-
кого лучше, но и никого хуже тоже не найдешь, так что нет никакого смыс-
ла цепляться за какого-то определенного члена стаи как за своего друга и
товарища.
Связи, соединяющие такую анонимную стаю, имеют совершенно иной харак-
тер, нежели личная дружба, которая придает прочность и стабильность на-
шему собственному сообществу. Однако можно было бы предположить, что
личная дружба и любовь вполне могли бы развиться в недрах такого мирного
объединения; эта мысль кажется особенно заманчивой, поскольку анонимная
стая, безусловно, появилась в процессе эволюции гораздо раньше личных
связей. Поэтому, чтобы избежать недоразумений, я хочу сразу предупредить
о том, что анонимное стаеобразование и личная дружба исключают друг дру-
га, потому что последняя - как это ни странно - всегда связана с агрес-
сивным поведением. Мы не знаем ни одного живого существа, которое спо-
собно на личную дружбу и при этом лишено агрессивности. Особенно впечат-
ляющей является эта связь у тех животных, которые становятся агрессивны-
ми лишь на период размножения, а в остальное время утрачивают агрессив-
ность и образуют анонимные стаи.
Если у таких существ вообще возникают личные узы - эти узы теряются
вместе с утратой агрессивности. Именно поэтому распадаются супружеские
пары у аистов, зябликов, цихлид и прочих, когда громадные анонимные стаи
собираются для осенних странствий.
9. СООБЩЕСТВО БЕЗ ЛЮБВИ
И в сердце вечный хлад
Гете
В конце предыдущей главы анонимная стая противопоставлена личным узам
лишь для того, чтобы подчеркнуть, что эти два механизма социального по-
ведения являются в корне взаимоисключающими; это вовсе не значит, что
других механизмов не существует. У животных бывают и такие отношения
между определенными особями, которые связывают их на долгое время, иног-
да на всю жизнь, но при этом личные узы не возникают. Как у людей су-
ществуют деловые партнеры, которым прекрасно вместе работается, но и в
голову не придет вместе пойти на прогулку или вообще как-то быть вместе,
помимо работы, - так и у многих видов животных существуют индивидуальные
связи, которые возникают лишь косвенно, через общие интересы партнеров в
каком-то общем "предприятии", или - лучше сказать - которые в этом пред-
приятии и заключаются. По опыту известно, что любителям очеловечивать
животных бывает удивительно и неприятно слышать, что у очень многих
птиц, в том числе и у живущих в пожизненном "браке", самцы и самки со-
вершенно не нуждаются друг в друге, они в самом буквальном смысле "не
обращают внимания" друг на друга, если только им не приходится совместно
заботиться о гнезде и птенцах.
Крайний случай такой связи - индивидуальной, но не основанной на ин-
дивидуальном узнавании и на любви партнеров - представляет то, что Хейн-
рот назвал "местным супружеством". Например, у зеленых ящериц самцы и
самки занимают участки независимо друг от друга, и каждое животное обо-
роняет свой участок исключительно от представителей своего пола. Самец
ничего не предпринимает в ответ на вторжение самки; он и не может ничего
предпринять, поскольку торможение, о котором мы говорили, не позволяет
ему напасть на самку. В свою очередь, самка тоже не может напасть на
самца, даже если тот молод и значительно уступает ей в размерах и в си-
ле, поскольку ее удерживает глубокое врожденное почтение к регалиям му-
жественности, как было описано ранее. Поэтому самцы и самки устанавлива-
ют границы своих владений так же независимо, как это делают животные
двух разных видов, которым совершенно не нужны внутривидовые дистанции
между ними. Однако они принадлежат все же к одному виду и потому прояв-
ляют одинаковые "вкусы", когда им приходится занимать какую-то норку или
подыскивать место для ее устройства. Но в пределах хорошо оборудованного
вольера площадью более 40 квадратных метров - и даже в естественных ус-
ловиях - ящерицы имеют в своем распоряжении далеко не беспредельное ко-
личество привлекательных возможностей устроиться (пустот между камнями,
земляных нор и т.п.). И потому - иначе попросту и быть не может - самец
и самка, которых ничто друг от друга не отталкивает, поселяются в одной
и той же квартире. Но кроме того, очень редко два возможных жилища ока-
зываются в точности равноценными и одинаково привлекательными, так что
мы совсем не удивились, когда в нашем вольере в самой удобной, обращен-
ной к югу норке тотчас же обосновались самый сильный самец и самая
сильная самка из всей нашей колонии ящериц. Животные, которые подобным
образом оказываются в постоянном контакте, естественно, чаще спариваются
друг с другом, чем с чужими партнерами, случайно попавшими в границы их
владений; но это вовсе не значит, что здесь проявляется их индивиду-
альное предпочтение к совладельцу жилища. Когда одного из "локальных
супругов" ради эксперимента удаляли, то вскоре среди ящериц вольера
"проходил слух", что заманчивое имение самца - или соответственно самки
- не занято.
Это вело к новым яростным схваткам предендентов, и - что можно было
предвидеть - как правило, уже на другой день следующие по силе самец или
самка добывали себе это жилище вместе с половым партнером.
Поразительно, но почти так же, как только что описанные ящерицы, ве-
дут себя наши домашние аисты. Кто не слышал ужасно красивых историй, ко-
торые рассказывают повсюду, где гнездятся аисты и бытуют охотничьи расс-
казы?! Они всегда принимаются всерьез, и время от времени то в одной, то
в другой газете появляется отчет о том, как аисты перед отлетом в Африку
вершили суровый суд: карались все преступления аистов, входящих в стаю;
и прежде всего все аистихи, запятнавшие себя супружеской изменой, были
приговорены к смерти и безжалостно казнены. В действительности для аиста
его супруга значит не так уж много; даже нет абсолютно никакой уверенно-
сти, что он вообще узнал бы ее, встретив вдали от их общего гнезда. Пара
аистов вовсе не связана той волшебной резиновой лентой, которая у гусей,
журавлей, воронов или галок явно притягивает супругов тем сильнее, чем
дальше друг от друга они находятся. Аист-самец и его дама почти никогда
не летают вместе, на одинаковом расстоянии друг от друга, как это делают
пары упомянутых и многих других видов, и в большой перелет они отправля-
ются в совершенно разное время. Аист-самец всегда прилетает весной на
родину гораздо раньше своей супруги - точнее, раньше самки из того же
гнезда. Эрнст Шюц, будучи руководителем Росситенской орнитологической
станции, сделал очень многозначительное наблюдение на аистах, гнездив-
шихся у него на крыше. Заключалось оно в следующем. В тот год самец вер-
нулся рано, и едва прошло два дня его пребывания дома - появилась чужая
самка. Самец, стоя на гнезде, приветствовал чужую даму хлопаньем клюва,
она тотчас опустилась к нему на гнездо и так же приветствовала в ответ.
Самец без колебаний впустил ее и обращался с нею точь-в-точь, до мело-
чей, так, как всегда обращаются самцы со своими долгожданными, вернувши-
мися супругами. Профессор Шюц говорил мне, он бы поклялся, что появивша-
яся птица и была долгожданной, родной супругой, если бы его не вразумило
кольцо - вернее, его отсутствие - на ноге новой самки.
Они вдвоем уже вовсю были заняты ремонтом гнезда, когда вдруг явилась
старая самка. Между аистихами началась борьба за гнездо, - "не на жизнь,
а на смерть", - а самец следил за ними безо всякого интереса и даже не
подумал принять чью-либо сторону. В конце концов новая самка улетела,
побежденная "законной" супругой, а самец после смены жен продолжил свои
занятия по устройству гнезда с того самого места, где его прервал поеди-
нок соперниц. Он не проявил никаких признаков того, что вообще заметил
эту двойную замену одной супруги на другую. Как это не похоже на легенду
о суде! Если бы аист застал свою супругу на месте преступления с соседом
на ближайшей крыше - он, по всей вероятности, просто не смог бы ее уз-
нать.
Точно так же, как у аистов, обстоит дело и у кваквы, но отнюдь не у
всех цапель вообще. Отто Кених доказал, что среди них есть много видов,
у которых супруги, без всяких сомнений, узнают друг друга персонально и
даже вдали от гнезда держатся до какой-то степени вместе. Квакву я знаю
достаточно хорошо. В течение многих лет я наблюдал за искусственно орга-
низованной колонией свободных птиц этого вида, так что видел вблизи и до
мельчайших подробностей, как у них образуются пары, как они строят гнез-
да, как высиживают и выращивают птенцов. Когда супруги, составляющие па-
ру, встречались на нейтральной территории, т.е. на некотором расстоянии
от их общего гнездового участка, - ловили они рыбу в пруду или кормились
на лугу, расположенном примерно в 100 метрах от дерева-гнездовья, - не
было никаких, абсолютно никаких признаков того, что птицы знают друг
друга. Они так же яростно отгоняли друг друга от хорошего рыбного места,
так же яростно дрались из-за разбросанного мною корма, как любые кваквы,
между которыми нет никаких отношений. Они никогда не летали вместе.
Объединение птиц в более или менее крупную стаю, когда в густых вечерних
сумерках кваквы улетали рыбачить на Дунай, носило характер типично ано-
нимного сообщества. Так же анонимна и организация их гнездовья, которое
коренным образом отличается от строго замкнутого круга друзей в колонии
галок. Каждая кваква, готовая весной к продолжению рода, устраивает свое
гнездо хоть не слишком близко, но возле гнезда другой. Создается впечат-
ление, что птице нужна "здоровая злость" по отношению к враждебному со-
седу, что без этого ей было бы труднее выполнять родительский долг. Наи-
меньшие размеры гнездового участка определяются тем, как далеко достают
клювы ближайших соседей при вытянутых шеях, т.е. точно так же, как у
олушей или как при размещении скворцов на проводе. Таким образом, центры
двух гнезд никогда не могут располагаться ближе, чем на расстоянии двой-
ной досягаемости. У цапель шеи длинные, так что дистанция получается
вполне приличной.
Знают ли соседи друг друга - этого я с уверенностью сказать не могу.
Однако я никогда не замечал, чтобы какая-нибудь кваква привыкла к приб-
лижению определенного сородича, которому приходилось проходить мимо, по
дороге к своему собственному гнезду. Казалось бы, после сотни повторений
одного и того же события эта глупая скотина должна наконец сообразить,
что ее сосед - испуганный, с прижатыми перьями, выражающими что угодно,
но уж никак не воинственные намерения, - хочет только "проскочить поско-
рее". Но кваква никогда не научается понимать, что у соседа есть свое
гнездо и потому он совершенно не опасен. Не понимает - и не делает ника-
кой разницы между этим соседом и совершенно чужим пришельцем, замыслив-
шим завоевание участка. Даже наблюдатель, не слишком склонный очеловечи-
вать поведение животных, часто не может удержаться от злости на беспре-
