носился по форту, примеряя, где бы еще можно было установить орудие или
миномет. Солдаты сразу повеселели и имели бодрый вид. Около минных галерей
Рашевский и Звонарев нашли прапорщика Берга.
- Выдержит забивка? - спросил его Рашевский.
- Думаю, что выдержит, но боюсь, чтобы свод или стены каземата не дали
трещины при взрыве камуфлета, - ответил минер.
- Тогда микадо должен будет наградить Смирнова большим орденом за его
помощь японским саперам!
- Во всяком случае, отсюда и из контрэскарпной галереи надо будет вывести
всех людей, а также убрать часовых с укрытого хода и брустверов, -
распорядился Рашевский.
- Генерал Смирнов! - торопливо доложил Один из стрелков.
В сопровождении Фролова быстро шел своей прыгающей петушиной походкой
комендант крепости.
- Здравствуйте, друзья мои! - на ходу приветствовал он солдат.
- Ишь ты, друг-то какой у меня нашелся, с красными отворотами! -
прошептал кто-то сзади Звонарева.
Прапорщик обернулся и увидел Блохина. Солдат похудел, почернел, оброс
щетиной. Его глубоко посаженные в орбитах глаза горели беспокойным огнем и
все время находились в движении.
- Здорово, Блохин! - дружески улыбнулся ему Звонарев.
- Здравия желаю! Думал, не захотите и признать меня. А где наши-то? -
скороговоркой вполголоса проговорил солдат.
- Работают около третьего форта по устройству электрической станции. А ты
как поживаешь?
- Скушно без своих, - вздохнул солдат. - День за неделю кажется. Хоша бы
поручик набил мне морду да вернул на батарею.
- Что там за приватные разговоры в моем присутствии? - вдруг обернулся
Смирнов. - Можете найти другое время и место для своих собеседований,
господин прапорщик. Это что за бандитская рожа? Как стоишь, какой части,
фамилия?
- Бомбардир-лабораторист Блохин.
- Титуловать надо, дурак. Зачем здесь? На неделю без горячей пищи! -
брызгался слюной генерал, злобно глядя на солдата.
- Хорош друг, нечего сказать! - пробурчал Блохин себе под нос.
- Не угодно ли вашему превосходительству послушать, как работают японцы?
- поспешил отвлечь внимание генерала Рашевский.
Смирнов махнул рукой, чтобы все замолчали, и припал ухом к бетону. Прошла
минута напряженного молчания.
- Да, да! Но они, по-моему, еще очень далеко от капонира, не ближе
тридцати саженей.
- Я считаю, что не больше десяти-двенадцати, - возразил Рашевский.
- Вы считаете! - презрительно бросил комендант. - Я окончил две академии
- артиллерийскую и генерального штаба - и, надо думать, кое-что в минном
деле понимаю.
- Я же учился всего лишь в одной - в инженерной академии.
- Вечно вы, полковник Рашевский, вступаете в неуместные споры, - оборвал
генерал и вышел из капонира.
- Видели? - кивнул ему вслед головой Рашевский. - Изволь иметь дело с
таким упрямым ослом!
Электрические провода от мины были выведены на внутренний дворик форта в
один из блиндажей переднего бруствера. Смирнов, все еще раздраженный,
брюзжал всю дорогу. На дворике он громко, во весь голос, поздоровался с
солдатами. Те ответили сдержанно и тихо, не желая привлекать внимания
японцев, до которых было не более пятидесяти шагов.
- Отвечать как следует, а не бормотать себе под нос! Здорово, друзья! -
крикнул генерал.
Солдаты ответили на этот раз громко и дружно, и через минуту около
бруствера разорвались две бомбочки, брошенные японцами.
- Ой, братцы, ой, рука! - застонал стрелок, у которого по локоть оторвало
руку. Соседи бросились к нему на помощь. Генерал же поспешил юркнуть в
блиндаж.
Не успели солдаты отойти от брустверов, как Смирнов включил ток. Над
местом взрыва поднялся столб дыма и пыли, полетели вверх доски, камни и
какие-то бесформенные предметы. Сильно осела земля.
В первый момент у японцев воцарилось полное затишье, которое через минуту
сменилось неистовой ружейной трескотней и градом ручных гранат. Пули и
осколки засвистели во всех направлениях, раня и калеча не успевших укрыться.
Смирнов предпочел отсиживаться в блиндаже, пока не уляжется этот ураган
смерти. Фролов, выскочивший наружу, чтобы успокоить метавшихся по дворику
солдат, тоже получил ранение в кисть руки.
- Всего этого можно было избежать, если бы ваше превосходительство не так
торопились, - проговорил Рашевский, глядя на происходившее в форту смятение.
- Потрудитесь не учить, что и как мне делать! - обозлился Смирнов. - Вы
боялись, что развалится капонир, а он стоит целехонек. Я предвидел и учел
все возможное и невозможное, когда рассчитывал взрывной заряд. У меня было
сделано свыше десяти вариантов для разных случаев.
Как только стало тише, Смирнов торопливо скрылся в тыловую казарму. Здесь
прапорщик Берг доложил ему, что капонир остался совершенно цел и забивка
камуфлета хорошо выдержала удар взрывной волны.
- Вот видите, - торжествовал генерал, обращаясь к Рашевскому, - а вы еще
со мной спорили.
В это время с Куропаткинского люнета прибежал с запиской запыхавшийся
стрелок. Комендант люнета сообщал, что камуфлетом была обнажена тыловая
стена капонира и японцы, видимо, подготовляли ее взрыв снаружи.
- Немедленно обстрелять и забросать бомбочками, - распорядился Смирнов.
- Обстрелять нельзя, так как это место в мертвом пространстве, а
бомбочками можно повредить стену, - нахмурился Рашевский.
- Вашескородие, японец долбит самую крышу капонира! - прибежал с докладом
Блохин.
Рашевский опрометью бросился к потерне. За ним устремились все, кроме
Смирнова, что-то сердито кричавшего им вдогонку.
Оправдались наихудшие опасения Рашевского. Японпы подобрались к крыше
капонира и, положив на нее заряд динамита, произвели один за другим
несколько взрывов. После первого в своде появились трещины, после которого в
нем образовалось небольшое отверстие, а после третьего свод рухнул, и японцы
ринулись внутрь капонира. Все это произошло настолько быстро, что стрелки
едва успели загородить мешками с землей выход из капонира в контрэскарпную
галерею.
Японцы втащили в капонир пулемет и открыли из него огонь вдоль галереи.
Положение русских стало сразу критическим. Спасая положение, Фролов бросился
вперед и бомбочкой уничтожил пулемет. Оправившиеся стрелки кинулись за ним.
У входа в тесный, темный, полуразрушенный капонир начался рукопашный бой.
Несколько японских солдат подобрались по рву к пушечным амбразурам и через
них забросали внутренность капонира бомбочками большой разрушительной силы,
при этом взорвалась целая груда пушечных патронов, оставшихся в орудиях.
Часть капонира рухнула. Контрольная галерея наполнилась едким дымом и пылью.
Среди солдат началась паника.
Раненый Фролов, стараясь перекричать грохот, сзывал к себе стрелков и
попытался с несколькими смельчаками еще раз броситься в штыки.
Звонарев потерял в темноте Рашевского и, схватив первую попавшуюся под
руку винтовку, выпускал патрон за патроном в сторону японцев.
- Поберегитесь, Сергей Владимирович, я их сейчас угощу, - хрипел у него
над ухом Блохин и, размахнувшись, кинул сразу целый десяток бомбочек.
Страшный взрыв оглушил припавшего ничком к земле прапорщика. Сверху
посыпались осколки бетона, земля и окровавленные куски человеческих тел.
Блохин вскочил на ноги и, громко закричав, со штыком наперевес бросился в
сторону японцев. Прапорщик последовал за ним. Вдвоем они вскочили в
полуразрушенный капонир, где в живых застали двух оглушенных японцев,
которых Блохин тут же и приколол. За ним вбежали стрелки и наскоро стали
сооружать траверс из земляных мешков. Японцев не было видно.
Звонарев начал осматриваться. Половина капонира около левой минной
галереи была разрушена сверху донизу и представляла собой груду бетонных
осколков. Часть капонира около правой минной галереи уцелела. Ее-то и начали
торопливо укреплять земляными мешками.
Вскоре японцы опять попытались прорваться в ров через разрушенный
капонир, по были отброшены картечью с брустверов форта и вернулись в свои
окопы. Настало временное затишье. Рашевский, дважды оцарапанный бетонными
осколками, перевязанный носовым платком, расхаживал окопы остатков капонира.
- Надо сейчас же вокруг разрушенного пространства в гласисе устроить
бруствер из мешков с землей и гнезда для пулеметов, иначе ночью японцы
прорвутся через ров прямо на форт, - предупреждал он.
Стрелки быстро и сноровисто стали укладывать метки по его указанию.
- А Смирнов где? - вспомнил Звонарев.
- Как только запахло жареным, дал стрекача. Забыл и про свой генеральский
чин, когда бежал через горжевой мост, - ответил подполковник.
День промелькнул очень быстро, и совсем неожиданно наступил вечер. Стало
быстро темнеть. Начавшийся артиллерийский обстрел форта заставил стрелков
спрятаться в контрэскарпную галерею и казармы. Тяжелые, сотрясавшие до
основания весь форт взрывы указывали, что идет бомбардировка из
одиннадцатидюймовых орудий. Звонарев, Рашевский, Фролов и артиллерист
Корсаков сидели в казарме, когда на форт неожиданно прибыл Кондратенко в
сопровождении своего неизменного начальника штаба Науменко. Невзирая на
обстрел, они сразу же отправились осматривать повреждения капонира.
- Зачем вы, Сергей Александрович, впутали в минное дело Смирнова? Он ведь
ни уха ни рыла в нем не понимает, - упрекал генерал Рашевского.
- Сам впутался, будь он неладен! Кинься японцы сразу после взрыва на
штурм, была бы нам крышка, не отбились бы от них.
- Эта опасность, по-моему, еще не миновала. Я распорядился передвинуть
сюда две роты резерва и направил вам еще два пулемета с китайской
гладкостенной картечннцей.
- Она-то нам на что? - удивился Корсаков.
- Она у нас будет на ролях сторожевой пушки. Поставите ее на месте
прорыва и в случае штурма ударите картечью.
Проходя по казармам, Кондратенко, как и Смирнов, здоровался с солдатами,
но обращал внимание исключительно на их вид, а не на выправку.
- Когда ели, давно ли были на отдыхе, нет ли цинготных? - спрашивал он у
стрелков.
Глядя со стороны на этого невысокого, невзрачного на вид генерала с
глуховатым голосом и живыми умными глазами, Звонарев мысленно представил
себе его в серой солдатской шинели.
"Едва ли бы он выделился чем-либо из толпы десятков и сотен других
стрелков, разве что своей сметкой", - подумал прапорщик, так мало было в
Кондратенко специфически барского, офицерского.
Солдаты, видимо, чувствовали то же самое и свободно разговаривали с
генералом, путая официальное титулование с простым обращением к нему по
имени и отчеству, которое твердо знали все стрелки. Кондратенко даже не
замечал этого нарушения уставной формы.
- Если японцы прорвутся в ров, стремитесь отрезать им путь отступления,
атакуя их из контрэскарпной галереи. Капонир надо отстаивать до последней
возможности, - предупреждал генерал обступивших его стрелков.
- Нам бы втащить в галерею скорострельную пушку, - проговорил Блохин.
- Дельное предложение. Ты кто такой? - спросил генерал.
Блохин назвался.
- Он сегодня отличился - выбил японцев из уцелевшей части капонира, -
доложил Фролов.
- Представьте его к кресту.
- Бог с ним, с крестом, все равно все под деревянными лежать будем; мне
бы... - замялся солдат.
- Ну, говори, чего хочешь! В город, что ль, сходить нужно?
- Никак нет... Водочки бы выпить, - смущенно улыбаясь, попросил солдат.
Стрелки дружно захохотали.
- Выдайте ему от моего имени чарку, поручик, - обратился к Фролову
генерал.
- Покорнейше благодарю, ваше превосходительство! - гаркнул в ответ
