выдерживало его непомерную тушу. Нахмурившись, он перебирал в уме свои
шестеренки и приводы, ибо, хотя и оказал должное повиновение брату Уиссу,
явившись по его требованию, сердцем пребывал с возлюбленной Кокоттой, с
которой, к вящей его тревоге, их временно разлучили. Ненадолго, как он
надеялся.
За креслом Бирса стояли депутаты Пьовр и Пульп, оба беззаветно
преданные Красному Ромбу, соратники, на чью верность Уисс Валёр мог
безоглядно положиться. Пьовр обильно потел, его рубашка даже в этот
прохладный утренний час была насквозь мокрой. Полное лицо его
раскраснелось, он него разило спиртным, но он не позволял себе
расслабиться и взирал на Уисса Валёра с верноподданнейшей улыбкой,
исполненной истового раболепия. По сравнению с Пьовром Пульп казался
воплощением ледяной невозмутимости. Он был молод - никак не старше
двадцати пяти, белокур и очень красив: чеканный профиль, золотистые
локоны, светло-синие глаза и по-девичьи длинные ресницы снискали ему
прозвище Мраморного Красавчика. Он и вправду походил на изваяние
классических времен - столь же совершенный и столь же холодный. Им
восхищались, но Пульпу до этого не было дела: его поглощала идея создания
образцового общественного устройства, опирающегося на положения
экспроприационизма.
Хорл помотал головой. Он так долго наводил чары, что усталость, судя
по всему, затмила его разум.
- Что ты сделал с Флозиной? - с трудом произнес он. - И где твой брат
Улуар?
Уисс не любил вопросов, но на сей раз решил ублажить отца.
- Флозина наверху. Сейчас она спустится к нам, - ответил он, проявив
не свойственное ему терпение. - А об Улуаре не волнуйся - он в целости и
сохранности.
Тут Уисс не соврал: одиночная камера "Гробницы", где находился Улуар
Валёр, была хорошо обставлена, хорошо отапливалась - и столь же хорошо
охранялась. Там он сейчас и обретался, ибо Уисс положил себе за правило (и
никогда не отступал от него), чтобы четверо его пленных родичей не имели
возможности собраться все вместе - не то еще сговорятся и выступят против
него, Уисса. По крайней мере одного из них он непременно отделял от
остальных, поручая неусыпной заботе народогвардейцев; в результате трое
других безропотно повиновались.
- Ты не причинил Улуару вреда?
- Напротив, я страж брату моему.
У Хорла не осталось сил изъясняться околичностями. За месяцы
вынужденного заточения в Шеррине старик как бы ссохся, иссяк, от него
остались только кожа да кости. Но хоть он и казался бесплотным призраком -
дунет ветер, и нет его, - однако не утратил силы духа. Он смело взглянул в
глаза сына и тихо сказал:
- Понимаю, о чем ты думаешь. Тебе нужны наши чары, чтобы расправиться
с противниками.
- С врагами Вонара, отец. С врагами народа.
- С твоими врагами. С Шорви Нирьеном.
- Да, с этим архипредателем, а заодно и с его самыми гнусными
последышами. Скажем, с этим змеем Фрезелем. Или со скорпионом Риклерком.
Или с порождением тьмы Беком.
- Тут чары тебе едва ли помогут. - Хорл скрестил руки на груди.
Изящное позолоченное кресло жалобно пискнуло - Бирс Валёр задвигался,
подался вперед и вопрошающе взглянул на своего кузена.
- Ты отказываешься мне помогать? - тихо спросил Уисс. - Ты
отказываешь мне в помощи, отец?
- Нет. Ты, как всегда, ничего не понял. Чары помогут тебе шпионить,
если ты этого требуешь. Они даже смогут помочь уничтожить самого Шорви
Нирьена. Но они не в состоянии победить силу мысли Нирьена и верность его
учеников. Такое не под силу даже чарам. Уничтожь человека - и получишь
врага много страшней: память о нем в сердцах друзей и последователей. Чары
бессильны против идеи. Боюсь, однако, что сие выше твоего разумения.
- Старик - нирьенист чистейшей воды, - не моргнув глазом, вынес
приговор Пульп. Пьовр согласно кивнул, обдав всех перегаром.
- Спасибо, отец. Твоя политическая мудрость поистине говорит о твоем
скудном опыте в мирских делах. Не сомневайся - уж я-то оценю твои слова по
заслугам. - Уисс старался говорить с холодной небрежностью, однако дрожь в
руках и остервенелый взгляд выдавали его. - Я воздам должное твоим
предупреждениям. А ты, в свою очередь, предоставишь свой особый дар в
распоряжение истинных патриотов. Либо ты поможешь Республике-Протекторату,
либо тебя разоблачат как врага Республики. Ты добровольно исполнишь свой
долг или тебя заставят силой. Не обольщайся, отец, и не думай, что твоего
сопротивления никто не заметил. - Уисс дал волю кипевшему в нем бешенству.
- По-хорошему от тебя ничего не добьешься, но за тобой долг, и ты обязан
его заплатить. Не забудь - долг немалый, и ты... - Уисс раскраснелся и
перешел на визг: - Слышишь? Долг, говорю я!
Эта вспышка до такой степени ошеломила и испугала Хорла, что у него
отнялся язык. Но за Хорла ответил Евларк Валёр.
- Заткнись, Уисс, - произнес он, поднимаясь с пола. О нем все успели
забыть, и тем не менее он - исхудавший, обессиленный и дрожащий - сейчас
восстал перед ними. Многомесячное общение с Чувствительницей Заза не
прошло для него бесследно, и теперь бешеный норов Чувствительницы, похоже,
передался ее бессменному служителю. - Не смей говорить с отцом в таком
тоне! Ничего он тебе не должен. Не его вина, что ты родился на свет
ничтожным и бессердечным, озлобленным и одиноким. Ты с детства стремился к
тому, чем стал, и достиг этого своими силами. Ты всегда был бандитом,
тираном и мразью - вот и получил что хотел.
Уисс задохнулся. Он успел позабыть о том времени, когда кто-то
осмеливался возражать, тем паче перечить хозяину Комитета Народного
Благоденствия. И чтоб родной брат, до сих пор покорный и бессловесный,
вдруг так его приложил - Уисс отказывался верить собственным ушам. Но то,
что Евларк бросил ему в лицо и в чем обвинил, не просто поразило его -
уязвило до глубины души; невероятное оскорбление обожгло так сильно
потому, что сказанное было правдой. Ответить, ответить немедленно, но тут
Уисс в кои-то веки растерялся.
Бирс Валёр перестал думать о шестеренках и приводах, - кузен Уисс
явно нуждался в поддержке. На минуту Бирс забыл даже о ней, своей Кокотте.
Он тяжело поднялся, с треском опрокинув позолоченное кресло, сделал два
шага и закатил Евларку могучую оплеуху. Вполсилы, но этого хватило, чтобы
тот грохнулся на пол. Хорл Валёр жалобно всхлипнул. А Бирс, наклонившись,
произнес:
- Не смей ругать Уисса. Ни в жизнь.
Он опять поднял руку, и Евларк скорчился, прикрывая голову, - он свое
сказал, на большее его не хватило.
Вмешательство Бирса привело Уисса в чувство. Он постарался взять себя
в руки, загоняя ненависть вглубь, кровь отхлынула от лица, черты
разгладились. Нет, в свое время он, конечно, посчитается с Евларком, иначе
ему не жить, но - не сейчас.
- Прекратить! - приказал он, и отработанная интонация мгновенно
вызвала повиновение. Все застыли, обратив взоры к Уиссу. - Сейчас не время
ссориться. Мы собрались посмотреть на действие чар, так посмотрим. Бирс,
сходи за сестрой.
Бирс пошел наверх. Хорл тем временем помог Евларку подняться и усадил
в кресло. Евларк осел, словно тряпичная кукла. Через две или три минуты
вернулся Бирс с Флозиной Валёр. Флозина не сопротивлялась. Она застыла на
месте, сгорбившись и часто моргая. Пьовр осклабился. Пульп бесстрастно
смотрел на нее, как на экспонат на анатомическом столе.
- Флозина, отец и брат утверждают, что дом разбужен, - произнес Уисс.
- Тебе предстоит проверить, так ли это.
Флозина, казалось, не понимала, о чем идет речь.
- Объясни ей, отец, - бросил Уисс, теряя терпение.
Флозина, Хорл и Евларк пустились в разговор, изобилующий ссылками на
тайное знание и терминами, непонятными для непосвященных. Когда все было
сказано, Флозина кивнула и подошла к камину. Она прижала ладони к каминной
полке, склонила голову, закрыла глаза и застыла. Минуты бежали, но Флозина
ни разу не пошевелилась и оставалась безмолвной.
Уисс нахмурился:
- Что она там...
- Тише, - приказал Хорл шепотом, однако так непреклонно, что на сей
раз его отпрыск замолк.
Молчание нарушали только тиканье напольных часов в холле да
приглушенный грохот колес на улице Нерисант. Когда стало казаться, что это
будет длиться бесконечно, Флозина вдруг выпрямилась и заговорила. Вернее,
открыла рот - и раздался голос. Но голос не принадлежал ей, более того, ее
губы даже не шевелились. Глаза были открыты, но пусты, а лицо - мертвая
маска каменного идола.
- ОКНА - ГРЯЗНЫЕ, ГРЯЗНЫЕ. - Голос скрипел, будто рассохшиеся
половицы, булькал, словно вода в забитом листвой водостоке.
Присутствующие вздрогнули и переглянулись.
- ЧЕРЕПИЦА ВАЛИТСЯ С КРЫШИ. ЗАЕЛ ЖУЧОК-ДРЕВОТОЧЕЦ. МЫШИ ОСКВЕРНЯЮТ,
МЫШИ. МЫШИ МЕНЯ ПОЕДАЮТ, МЫШИ. - Скрежещущий, шелестящий, монотонный
голос.
- ПОТЕКИ, РАЗВОДЫ, СЫРОСТЬ. - Так дождь выстукивает по крыше. - СУХАЯ
ГНИЛЬ, МОКРАЯ ПЛЕСЕНЬ. ШТУКАТУРКА ВСЯ В ТРЕЩИНАХ, КРАСКА ОБЛЕЗАЕТ. СТАРЕЮ,
СТАРЕЮ.
- Что с этой женщиной? - бесстрастно осведомился Пульп.
- НОЧНОЙ МРАК, РАССВЕТ. ШАГИ, ГОЛОСА. ШАГИ, ШАГИ, ВВЕРХ И ВНИЗ,
ВРЕМЯ, ВРЕМЯ ИДЕТ. ЗИМЫ, ВЕСНЫ, ЛЕТА, ЗИМЫ. ГОЛОСА ВЕТРА, ДОЖДЯ, МЫШЕЙ,
ЧЕЛОВЕКОВ. ВРЕМЯ.
- Спроси о людях, - приказал Уисс отцу.
- Дом, будь добр, расскажи нам о людях, - попросил Хорл.
- КАМЕННЫЙ ФУНДАМЕНТ, КАМЕНЬ, СТРОИТЕЛЬНЫЙ РАСТВОР, ЧЕЛОВЕКИ ТРУДЯТСЯ
И ВОРЧАТ. СТРОПИЛА РАСТУТ, СТЫКУЮТСЯ, СОЕДИНЯЮТСЯ ПОД СОЛНЦЕМ. ЧЕЛОВЕКИ
ИСХОДЯТ ПОТОМ, БЬЮТ МОЛОТКАМИ, РУГАЮТСЯ. Я РАСТУ ИЗ ИХ РУК. ПОДВОДЯТ МЕНЯ
ПОД КРОВЛЮ, ДРАНКА И ЧЕРЕПИЦА...
- Ближе к этому часу, - тихо подсказал Хорл. - Что было после того,
как солнце прошло зенит?
- ДВА ЧЕЛОВЕКА ГОВОРИЛИ СО МНОЙ, РАНЬШЕ ТАКОГО НЕ БЫЛО. СКАЗАЛИ, ЧТО
ВОТ Я И ПРОБУДИЛСЯ. Я СКАЗАЛ, ВОТ ОНИ И СЛЫШАЛИ МЕНЯ. ГРУСТНЫЙ СТАРИК
ГОВОРИТ СЫНУ: - ГДЕ ТВОЙ БРАТ УЛУАР? Я СТРАЖ БРАТУ МОЕМУ. ЗЛОЙ, ЗЛЕЕ
МЫШЕЙ.
- Флозина не могла этого слышать, - пробормотал Уисс.
ТЕБЕ НУЖНЫ НАШИ ЧАРЫ, ЧТОБЫ РАСПРАВИТЬСЯ С ПРОТИВНИКОМ, - ГОВОРИТ
ОТЕЦ. ШОРВИ НИРЬЕН. ДА, С ЭТИМ ЗМЕЕМ ФРЕЗЕЛЕМ. СКОРПИОНОМ РИКЛЕРКОМ. С
ПОРОЖДЕНИЕМ ТЬМЫ ВЕКОМ, - ОТВЕЧАЕТ СЫН. - ТЫ ОТКАЗЫВАЕШЬСЯ МНЕ ПОМОГАТЬ?
СПОРЯТ СЫН И ОТЕЦ. ЧАРЫ НЕ УНИЧТОЖАТ НИРЬЕНА, ГОВОРИТ ОТЕЦ. СТАРИК -
НИРЬЕНИСТ. ЗЛОБА, ЗЛОБА, МЫШИ. ГОВОРИТ ДРУГОЙ СЫН СТАРИКА: - ЗАТКНИСЬ!
БАНДИТ. МРАЗЬ. ТИРАН. НЕ СМЕЙ РУГАТЬ УИССА. БОЛЬШОЙ МУЖЧИНА БЬЕТ. КАК
ГРАД, КАК МОЛНИЯ. БЬЕТ.
Флозина Валёр вздрогнула и покачнулась. Ладони ее, оторвавшись от
каминной полки, метнулись к лицу, словно пытаясь закрыть его от удара. Она
вновь стала сама собой и, прервав общение с домом, обратилась к Бирсу,
своему кузену:
- Ты ударил Евларка, - прошептала она. - Да как ты смог? Как посмел?
Бирс тупо пялился на нее.
Уисс Валёр расплылся в довольной улыбке. Она только что рассказала
про события и разговоры, о которых знать никак не могла. Поведать о них
мог только сам дом. Испытание завершилось бесспорной удачей, и метод,
только что доказавший свою состоятельность, можно будет весьма успешно
использовать для выслеживания наиболее закоренелых нирьенистов.
- Где еще найдешь такую семейку? - заметил он.
23
Вероятно, она не отдавала себе отчета в том, что больна и до
крайности ослаблена, ибо все дальнейшее как-то смазалось в ее памяти и
позже Элистэ с большим трудом восстановила последовательность событий. В
одном она, впрочем, была уверена - Дреф узнал ее, стоило ей открыть рот
Она поняла также, что ее теперешний вид привел его в ужас, ибо услышала,
