сжигающего огня. Дело для инструментов очень сложное. И все-таки я вам
не скажу - не надо. Можете? Хотите? Действуйте! Перед этим все мелочь. В
знаниях нет такой убедительности, даже в самых изысканных, а здесь есть,
если с ума не сойдешь, конечно, в медицинском смысле слова. Все,
спасибо...
Беседа восьмая
В современной гуманистической психологии существует очень хороший
образ выражения сущности содержания человека: человек есть образ
человечества. С этой точки зрения, знакомясь с жизнью замечательных
людей, мы получаем действительную, практическую информацию, потому что
это не просто история о каком-то выдающемся человеке, это один из
образов человечества. Начиная наше сегодняшнее размышление с уже
вошедшего в научный обиход понимания, что сущностное начало человека
есть его причастность к человечеству, мы можем попытаться понять, почему
люди, посвящающие свою жизнь духовным исканиям, духовной работе, тоже
являются образом человечества. Несмотря на то, что они существуют как бы
в трансцедентальном для "великого среднего" мире. В качестве примера
остановлюсь на образе Джалаледдина Руми. Если он вас заинтересует и вы
захотите другими глазами посмотреть на его жизнь, адресую вас к книге
Радия Фиша.
Давайте кратко остановимся на основных моментах его жизни. Родился
он в семье очень известного человека. Его отец носил титул "Улем
Улемов", что есть Учитель Учителей, был одним из самых образованных и
просвещенных учителей своего времени (на современном языке - как бы
академиком). Это отправная точка. Что для нас здесь интересного? То, что
человек был погружен с очень раннего возраста в мир знания, причем
знания для своего времени самого развитого. И это было знание
гуманитарное. Второй момент: в той культуре, в которой жил Руми, он с
детства имел возможность соприкоснуться с такими явлениями, как
отшельники, дервиши, с людьми, которых называли святыми, безумцами и
т.д. (представьте себе - умственный такой эксперимент, - что в вашем
детстве было бы такое окружение. Что бы в вас изменилось?). В детстве он
столкнулся с серьезными катаклизмами - войной, нашествием завоевателей,
со смертью, с тем, что нужно было бросить отчий дом и всей семьей
отправиться куда-то искать пристанище. Далее этот человек, с детства
имеющий такой объем переживаний, впечатлений, начинает учиться. Вначале
он постигает знания, которые считал необходимыми, и постепенно достигает
в них уровня, на современном языке обозначаемого как уровень профессора.
Став "профессором" (вспомните хотя бы одного знакомого вам профессора),
молодым, талантливым, знаменитым, со всеми почестями и привилегиями его
положения, он вдруг, то есть не вдруг, а по указанию своего наставника,
в один прекрасный день уходит в ассенизаторы. Чистит канализационные
ямы, вывозит нечистоты - резко меняет социальный статус. Внутреннее
содержание его жизни тоже меняется; он начинает заниматься не книжным
знанием, а интенсивнейшей эзотерической практикой, то есть
"психотренингом". Причем занимается этим интенсивно в течение нескольких
лет. Не так, как мы с вами, - два раза в неделю, а интенсивно. А затем
следующий ход: бывший "профессор", бывший ассенизатор становится
пьяницей, связывается с низами общества - ремесленниками, кузнецами.
Представьте себе какого-нибудь нашего профессора. Вдруг стало известно,
что он ушел из университета, работает ассенизатором и одновременно чем-
то там мистическим занимается. С точки зрения того времени и общества, в
котором находился Руми, его интенсивный тренинг тоже выглядел
сектанством, мистикой, он не укладывался в рамки мусульманской религии -
то есть человек пошел на риск. И вот этот профессор появляется на
центральной площади города, в компании собутыльников, вечно хмельных,
играющих на гитарах и что-то поющих. Знаете... Когда читаешь об этом в
книге, воспринимаешь как некую нереальность. Я очень благодарен судьбе
за то, что многие годы работал режиссером и привык восстанавливать
реальность текста - как жизнь, как жизненную реальность. Это качество
очень помогло мне: читая различные тексты, даже самые изощренные - типа
"Книги мертвых", я сразу стараюсь представить себе, как это реально в
жизни выглядело. Вы представляете себе, современный ученый вдруг бросает
профессорскую должность и чем-то начинает заниматься под руководством
какого-то учителя. Потом в компании токарей-слесарей вдруг появляется на
улице, играет на гитаре и что-то там поет, и кто-то там записывает, что
он поет, но не ручкой, а уже магнитофоном. Ведь такое не скроешь.
Руми остался в том же городе, где был профессором. А ведь Руми, как
известно, одно из величайших имен в мировой поэзии, один из величайших
духовных учителей в истории человечества.
Такова внешняя часть истории, лишенная романтизма, изображающего
факты "где-то там в тумане на киноэкране". Да, есть эта житейская
внешняя форма, но есть и ее внутренний результат. Спросите у людей,
хотели бы они быть такими, как Руми - талантливым поэтом, духовным
учителем? Очень многие ответили бы: "Да, конечно".- "Станьте
профессором, потом ассенизатором..." И тут удивление: "Да что я,
сушасшедший что ли..." Вот вся загвоздка. И подсказка ответа на вопрос:
как интегрируется абсолютно пустое психологически пространство и
абсолютно заполненное? Иными словами, как интегрируется мир Любви и мир
Знаний, полная погруженность с полной растождествленностью? Каким
образом это происходит? Прекрасный вопрос. На него нет готового ответа.
Реальной задача становится для человека тогда, когда он имеет и то и
другое - и пустой, и заполненный Мир. Вот тогда перед ним возникает
последняя задача пути. Думаю, сегодня мы еще не будем делать попытку
прорваться к решению этой задачи, к какому-то осмыслению, переживанию.
Сегодня попробуем поразмышлять, остановившись на этом месте.
Как размышлять, если ты уже ощутил то и другое пространство? Здесь
очень сложно найти слова, потому что к тому моменту, когда перед
человеком реально, как практическая, встает такая задача, он уже
настолько трансформирован, что слышит, чем отзывается слово в тех, к
кому он обращается (то есть в данном месте, в данное время, с данными
людьми). Он не может до конца предугадать, как "это слово отзовется",
распространяясь, трансформированное, в устной передаче, в Мире, через
учеников, через тексты, которые будут жить во времени. Но он имеет
возможность слышать, как оно отзывается в данной ситуации, и поэтому
произнести слово становится очень трудной задачей. Ибо слово -
многозначно. Оно имеет смысл в традиционном, общеприянтом понимании -
выраженное звуком, или переданное поведением, или слово в широком
аспекте восприятия - текстом становится по сути сам человек. Человек,
который сам на первом уровне реальности воспринимает себя как текст,
который читают. Его внешняя форма жизни - это текст, это самый главный
текст.
Начав размышления с внешней канвы жизни Джалаледдина Руми, мы
должны помнить, что это и есть единственный текст, оставленный Руми. С
определенного момента вся внешняя линия жизни есть текст, всякое
сказанное слово, совершенный поступок или несовершенный поступок,
деяния, отношения (все, что называется жизнью людей), - это все
становится выражением внутренней (условно говоря, внутренней, поскольку
он одномоментно пребывает в обоих пространствах) линии духа, линии
духовного бытия, пребывания в Мире. Для такого человека выразить Слово
словом - самая сложная задача. Причем если он вообще не отказывается от
самой идеи как-то выразить свой духовный путь, потому что есть случаи,
когда человек уходит, "исчезает" из жизни, и мы ничего не знаем о нем,
как и о подобных ему, - о тех, кто достиг вершин, но принял решение быть
на первом уровне реальности неизвестным. Формы стать неизвестным разные,
смысл один - уйти от выражения себя (этой доступной части себя) с
помощью жизни. Здесь можно провести параллель с такой тибетской
традицией, как "архат", - он достиг, и он в себе, он весь погружен в это
пребывание, а внешне - он как бы отказался.
Для человека, у которого жизнь и судьба складываются так, чтобы
осталось выражение и пребывание не только в духе, но и среди людей как
говорящего (с того момента, когда он познал оба мира - мир абсолютно
пустой психологически и мир абсолютно полный психологически, то есть мир
Знания и мир Любви), жизнь становится текстом, словом. И это самое
трудное. Понять "Месневи", которое создал Руми, вне контекста его
собственной жизни невозможно. Многие из мудрых текстов мы не в состоянии
адекватным объемом воспринять по той простой причине, что нам
неизвестно, во что это было вписано. Если мы берем это как факт
библиотеки, мы не найдем там Любви. Если соединяем с жизнью автора и
берем как его выражение, полный текст, тогда можем попытаться обнаружить
полную реальность содержания.
Представьте себе, что вам попался текст тибетской йоги. Вы его
читаете, заглядываете в справочникии, узнав, что означает тот или иной
термин, то или иное божество, достаете изображения этих божеств, то есть
начинаете восстанавливать реальный текст. Но тогда вам нужно
восстановить жизнь, внешнюю ее часть (как, допустим, жил в монастыре,
что там за обстановка, как он питался, кем был до того, как туда попал,
у кого учился), и только тогда вы сможете прикоснуться к содержанию
текста.
Я уже приводил пример, что, если рассказывать какую-нибудь
евангельскую историю с точки зрения внешнего выражения, биографии
человека, люди, хорошо, как им кажется, знающие текст, - не узнают его.
...Два рыбака поплыли, наловили рыбы, возвращаются, вот, думают,
продадим. Они - это Петр, Павел. Подплывают к берегу, а там мужик стоит
и говорит: "Бросайте все, ребята, идите за мной, я вас сделаю ловцами
душ человеческих".. Чтобы поймать, ощутить событие, прикоснутьтся к
явлениям духа, нужно обязательно ощутить реальность текста. В этом тайна
притчи, тайна любого так называемого эзотерического текста. Тайна
состоит в том, что тайны как бы нет, - есть вырванный, как приведенный
выше, кусок текста, его часть. Вы сможете его прочитать адекватно,
только если вставите в его реальность и из абстрактынх чудес перейдете в
область реального проявления жизни духа в конкретном варианте. Тогда вы
сможете сделать две вещи: перешагнуть, во-первых, через манию величия,
заставившую вас читать этот малопонятный, но "престижный" текст, а во-
вторых, - через комплекс маленького человека: "О! Иисус Христос - и
такое ничтожество, как я..." Возникает возможность действительно
вступить в отношения Любви с любым человеком - жившим, живущим и будущим
жить. Когда эти весы, качающие нас в нашей устремленности между манией
величия и манией маленького человека, остановятся ... можно сесть и
поговорить с Христом, Джалаледдином Руми, Моцартом, Рамакришной, Буддой.
И мы поймем: если Бхагван говорит, что "тут на днях ко мне зашел Ходжа
Насреддин и сказал..." - это момент неоднозначный, момент не только ли-
тературного или ораторского воздействия на аудиторию. Это еще и момент,
открывающий тайну Любви. Потому что тайна Любви сокрыта в этом месте...
Помню, первую подсказку на эту тему получил на занятиях в студии в
Калуге. Мы выполняли резонансно-двигательные упражнения и решили (после
соответствующей подготовки) попробовать поработать под музыку Баха.
Среди нас была девушка-музыкант - она училась в музучилище, но не очень
активно участвовала в наших тренинговых упражнениях и не собиралась
играть в спектаклях - человек "около театра". Так вот, у нее началась
истерика, слезы, вопли: "Какое кощунство, что мы выполняем упражнения
под музыку Баха, да вы..."
Это была жизненная подсказка, и я впервые задумался: если претендую
на то, что я художник, человек искусства, и не чувствую себя на равных с
Бахом, то зачем тогда вообще занимаюсь искусством? Если это не моя
референтная группа, если Бах - не мой товарищ, коллега. Вспомните
