в том числе и такой механизм, как информационный метаболизм, который то
ли принадлежит самому человеку, то ли задан биологически - здесь уже
начинается стыковка биологического и социального.
Для нас с вами важно зафиксировать основные блоки, основные
тенденции этих механизмов. Как мы видим, они совпадают с основными
тенденциями внутренних механизмов человека. И это естественно: человек
произведен механизмами жизни и им во многом подобен, но во всяком
множестве всегда есть разброс, во всяком генотипе есть мутации.
Реальность неисчерпаема даже совокупностью всех возможных ее описаний,
поэтому мы с вами должны помнить, что эти беседы - тоже одно из воз-
можных описаний, которое, естественно, реальность не исчерпывает.
Возникает парадокс: любое описание, даже самое фантастическое,
чему-нибудь в реальности соответствует. Но совокупность всех описаний
реальность не исчерпывает. В противном случае мы должны переходить на
совершенно другие гносеологические, мировоззренческие позиции. На тех
позициях, на которых мы стоим, - это так. Утверждение, что наше описание
лучше, чем у "них", - тоже своего рода ловушка: имея перед собой цель
каким-то образои осознать, приблизиться, выяснить более четко путь к
духовной реальности, мы опять попадаем в механизм жизни. Как только
появляется "Мы" - нужно быть начеку, потому что это тот пальчик, который
можно засунуть в шестереночку, и тебя тут же затянет всего целиком.
Поэтому нужно всегда помнить: это описание, как и всякое другое, - одно
из описаний. Но, скажем, для меня оно оказалось очень технологичным и
преимущественно претендующим не на антологию, а на методологию, то есть
это описание того, как нужно действовать, описание совокупности
деятельностей, нисколько не претендующее на описание того, как "оно на
самом деле есть".
Вот здесь очень важный момент. Я хочу, чтобы вы сконцентрировались,
так как весьма важно понять, что школьное описание, которое мы сейчас
слушаем и записываем, не является описанием объекта, то есть оно не
описывает ничего из того "как оно на самом деле". Это, естественно, не
научное описание. И в то же время и не художественное, потому что
художественное описание - тоже описание объекта, образа. Это -
методологическое описание, отвечающее на вопросы: что нужно делать? В
какой последовательности? Что для этого нужно знать? И в какой последо-
вательности реализовать, чтобы в конечном продукте иметь такое-то
качество?
Момент, повторяю, принципиально важный, потому что большинство так
называемых духовных текстов есть тексты методологические, а не
описывающие какой-либо объект "как он есть на самом деле". Вы должны
перетряхнуть у себя в голове всю информацию, связанную с этими
вопросами, чтобы выловить там все претензии на описание того, как на
самом деле... Только при правильном отношении к описаниям можно их
использовать. Методологические описания, которые здесь даются,- это
знания, необходимые для того, чтобы совершить определенные дейтсвия в
определенной последовательности для получения определенного продукта.
Они не описывают, каков Мир на самом деле, - они описывают только: что
нужно сделать с Миром, с человеком, с социумом, со знанием, с самой
деятельностью для того, чтобы в итоге получить такой-то продукт...
Только рассматриваемые с методологической точки зрения такие описания,
тексты имеют содержание. В противном случае они превращаются в орудие
устрашения инакомыслящих. "Ты кто?" - "Я - раджа-йог. А ты что, против
раджа-йоги?"... Бах, Вивеканандой по голове...
Непонимание этого становится источником огромного количества
всевозможных неприятностей, заблуждений. Люди, идущие по такой дороге,
почему-то попадают в совершенно иное место. И, попав туда, начинают
предъявлять претензии к этим текстам, к источникам, из которых они
вышли. В чем дело? Почему? Да потому, что это сугубо методологические
тексты, сугубо. В противном случае не было бы такой особой деятельности,
как духовная. И не было бы духовной реальности, потому что она была бы
ничем не заполненная, была бы пустой. Чтобы эта реальность появилась,
чтобы произвести эту продукцию, необходимо внешнее поражение, поломку
механизмов своих и жизни превратить во внутреннюю победу, то есть выйти
за пределы этих механизмов. А для этого нужен "напильник". Не знания
нужны о том, как на самом деле выглядит моя тюрьма, из какого материала
она построена - гранита или кварца, из какой стали сделаны решетки. Это
никого не интересует. Интересует лишь одно: как из нее у-бе-жать... Все.
А когда план побега, его технология, метод используется в качестве
описания того, как на самом деле выглядит тюрьма, - можете себе
представить, что из этого получится.
Если мы берем инструкции по эксплуатации бытового холодильника или
по сборке мебели - это не их описания каковы они на самом деле.
Вопрос принципиально важный. Здесь нужно напрячь все свои
интеллектуальные возможности для того, чтобы просто отказаться в данном
вопросе от выяснений: как же оно на самом деле? Отказаться от этого -
значит отказаться от механичности, потому что любое описание чему-нибудь
в реальности соответствует. Чему-нибудь. Но все вместе реальность не
исчерпывает. То есть на самом деле мы хотим только одного: получить в
руки методологию, чтобы выйти на реальность как таковую - без ее
описания...
Все эти духовные, так называемые эзотерические "штуковины" есть
методологические тексты. Они ни в каком смысле, даже в оккультном, не
описывают, как оно на самом деле... Потому что никакого "на самом деле"
для человека, который чуть-чуть напрягся в эту сторону, не существует.
Речь идет об одном из вариантов описания, из множества описаний объекта.
Согласование между собой этих описаний- предмет системного подхода,
структурного анализа... Но суть состоит в том, что перед нами
методология - то, что называется (по А.Чистякову) конструктивной пси-
хологией. Психология, которая не рассказывает, не пытается ответить на
вопрос: "Как на самом деле?", а раскрывает, что нужно сделать, чтобы
получить то-то и то-то. И тогда описание психики превращается в
методологическое описание, такое, которое дает возможность делать. Если
вы беретесь описать реальность методологически, сразу необходима
ясность: что вы намерены с ней делать? Если ничего, то, естественно,
никакой методологии не нужно.
Вы видите, как все механизмы нас приводят к тому, что жизнь
становится все более и более абсурдной. Почему? Потому что нет никакой
реальности "вообще". Делая что-то, мы все время говорим, что делаем для
человека, во имя прогресса. Мы кричали про прогресс и регресс во все
времена, но ничего не говорили о реальности, о том, что мы что-то делали
реально. Мы описывали этот объект, "как он есть на самом деле", а делали
с ним все совершенно неправильно. В результате большие наши победы
превращались в наши же большие поражения. Мы построили огромные заводы,
гидростанции, атомные электростанции, большую химию - в результате
медленно от этого погибаем. Парадокс... Чтобы у нас с вами так не полу-
чилось в нашей духовной устремленности, в устремленности к открытию
самого себя, практически, без "Мы", нужно помнить: все наши описания
есть описания методологические.
Беседа пятая
Как известно, существует школа психотерапии В.Франкла, которую он
называет логотерапия, терапия смыслом. Ключевой опорой логотерапии
является опора на потребность в смысле жизни. Франкл полагает, что она
может найти свою реализацию в любой жизненной ситуации, даже самой
экстремальной, на пороге смерти. Он очень четко подчеркивает разницу
между целью и смыслом: смысл не сводится к цели, к нахождению какой-то
цели, которая требует достижения. Смысл, по словам Франкла, есть
трансцеденция человеком самого себя. Он поднимается как бы над самим
собой, над своей природой, как биологической, так и социальной, то есть
смысл - функция духовная. И тут, наверное, естественно, у вас возник
вопрос (после того, как мы долго и достаточно подробно разбирали
механизмы человека и механизмы жизни): каким же образом при нашем знании
и видении может реализоваться смыслообразующая функция?
Попробуем выстроить этот ход мыслей. Возьмем исходную ситуацию в
случаях школьного человека и человека, полностью погруженного только в
социальную жизнь. Человек, погруженный в жизнь, находит смыслы, помещая
их в некое будущее, и в этом будущем он может найти и смысл прошлого.
Перенеся перпективу в будущее для получения смысла, он вынужден выходить
за пределы своей единственности и включать то или иное "Мы". Об этом
механизме "Мы", о его важнейшей роли в построении жизни уже говорилось,
и, если внимательно ознакомимся с той же логотерапией, мы увидим: то,
что предлагает Франкл, есть использование механизма "Мы" для построения
смысла даже в экстремальной ситцуации.
Возьмем один из любимых примеров Франкла - ситуацию, когда к нему
пришел коллега-врач, у которого два года назад умерла горячо любимая
жена. Он прожил эти два года в страдании, ощущая бессмысленность жизни.
И Франкл помог ему, спросив: "А что было бы, если бы умерли вы, а жена
осталась жива?" Человек ответил, что тогда ужасно страдала бы она. "Вот
видите, ваше страдание приобретает смысл, потому что вы груз страдания
от одиночества, от потери любимого человека как бы взяли на себя, ей это
страдание уже не достанется".
Здесь пример минимального "Мы" - "Мы" на двоих, которое
используется для построения смысла в экстремальной ситуации.
Рассматривая любые примеры, приводимые Франклом, увидим, что все
зависит только от масштабов этого "Мы", от масштаба преодоления своей
единственности и в каком-то смысле привязанности к себе самому, то есть
использования механизма "Мы" уже как смыслопорождающего фактора.
Когда мы говорили о возможности человека познакомиться с другими
способами жизни, то пришли к выводу, что он не способен напрямую перейти
из одной жизни в другую. Ему тоже необходимо некое новое "Мы", которое
будет воплощать этот переход. Иными словами, начальный новый смысл тоже
строится за счет "Мы". Человек вырывается из своей обусловленности за
счет того, что приобщается к какой-то микросоциальной группе или к
представителю учения и через "Мы" начинает выстраивать такой момент
(тем, кто занимается давно, он знаком): освобождаясь от "Мы", человек
оказывается один на один с учением, и тут начинается, как Франкл го-
ворит, экзистенциальная фрустрация, то есть потеря смыслопорождающего
механизма. Все как-то одинаково, и непонятно, есть ли перспектива.
Фрустрация начинается по поводу потери и иерархии ценностей, и иерархии
смысловой. Все становится равнозначным и равносмысленным, то есть можно
сказать: все тождественно, равно ничего не значащее и равно
бессмысленное. И здесь никакая логотерапия уже не срабатывает, потому
что вот с этого момента, с этого переживания, очень тяжелого
переживания, мы выходим за пределы...
Мы говорим с вами, что есть этапные переживания. Первое такое
переживание - реальное переживание своей единственности, уникальности.
Второе - потеря привычных ценностных и смыслопорождающих структур. Оно
более болезненное, потому что экзистенциальная фрустрация наиболее
тяжелая в жизни человека. И тогда в этом месте возникают всевозможные
попытки формировать ход назад, ход к какому-то "Мы", к какой-то иерархии
ценностей.
Если вы вспомните недавние трагические события, связанные с сектой
Абая, убийством Талгата, то увидите, что, несмотря на наши усилия, мои
усилия, усилия Мирзабая вырвать людей из этой ситуации, некоторые из
них, наоборот, в эту ситуацию втягивались, потому что Абай предложил
завлекающее "Мы". Исчез момент экзистенциальной пустоты, исчезла
ситуация безопорности, появилась и иерархия ценностей, и "Мы", и "папа".
Даже достаточно умные люди не смогли удержаться от этого соблазна,
потому что он позволил преодолеть возникший вакуум ходом назад. А
поскольку внутренней устремленности, осознанной преданности самой идее
