Посреди комнаты стояла Наташа и задумчиво гладила кролика, сидящего у
нее на руках.
- Виктор Николаевич, - сказала она - я заметила, одну вещь. Наше
лекарство действует не на всех зверюшек одинаково. У меня такое ощущение,
что его надо дозировать в зависимости от величины уплотнения. Не дольешь,
деление замедляется, но идет. Перельешь, уплотнение блокируется, но начинают
страдать соседние здоровые клетки. Как сделать так, что бы доза лекарства
соответствовала норме.
- Я это тоже заметил и пытался более или менее решить эту задачу. Грамм
лекарства на количество клеток - это пока нерешимая задача, но есть два
пути. Снять с рентгена размер опухоли на ЭВМ, во всех измерениях и
теоретически подсчитать количество клеток и потребность лекарств. Другой
путь - визуально, в зависимости от состояния больного, принимать малые дозы
регулярно.
- Это мне попробовать?
- Да. Позови программистов и поставь перед ними задачу тоже. Но
немножко расширь ее. Малые дозы должны тоже иметь предел.
- Я поняла Виктор Николаевич. Сделаю.
В это время в комнату ворвалась Валентина Степановна.
- Виктор Николаевич. Я только что поговорила с Геннадий Федоровичем о
том, что бы переселиться в эту комнату.
- И что же сказал Геннадий Федорович.
- Он согласен, чтобы я заняла стол Лены Корзухиной.
- Но мне нужен химик, а не биолог.
- Это уже согласованно с Геннадием Рувимовичем. Он даже сказал, что
готов облегчить вам работу, взяв всю химию на себя. Здесь мы будем, под
вашим руководством, проводить биологические испытания над зверьками.-
Передайте Геннадию Рувимовичу, что я химик, а не биолог и заниматься я буду
своим делом.
- У нас общее дело Виктор Николаевич.
- Я надеюсь, что мы кончили разговор на эту тему. Если вам Геннадий
Федорович разрешил переселиться сюда, переселяйтесь, но не говорите всем,
что я вам это разрешил. Это я говорю при свидетелях, - обратился я к,
внимательно прислушивающимся, женщинам в комнате.
- Как мы рады такому гостю, - раздался звонкий голос Светки - Эй,
Москвина, ты чего разложилась на чужом столе, уступи диверсантке место.
Москвина глупо хихикнула и стала собирать бумаги.
- Вам не помочь перенести ваши вонючие тряпки из той комнаты? - не
унималась Светка.
- Виктор Николаевич, я прошу оградите меня от постоянных оскорблений
этой женщины, я этого еще не заслуживаю.
- Уж заслужила, не беспокойся, - ответила Светка, быстрее, чем я открыл
рот.
- Валентина Степановна, этот коллектив в течении года, работает
слаженно без перебоев, каждый на своем месте, работают без трений и
конфликтов и если вы не уживетесь с этим коллективом, то я буду настаивать,
что бы вас отсюда убрали.
Я повернулся и пошел в кабинет Геннадий Федоровича.
Прошла неделя. Мы: я, Геннадий Федорович и Борис Залманович сидели в
кабинете и крутили в руках телеграмму, где лаборатории предлагалось выделить
двух специалистов в Красноярский исследовательский центр. Там же
указывалось, чтобы мы взяли с собой необходимые препараты и компоненты, а
также штампы больных раковых клеток.
- Рабинович выполнил свое обещание, - сказал Геннадий Федорович - Как я
и предполагал, он хочет спровадить вас Виктор Николаевич подальше, чтобы на
вашем материале, здесь, наработать технологию получения препарата.
- Мало того, - дополнил Борис Залманович - он вас бросает в такую
клоаку, что выйти порядочным человеком от туда, не возможно.
- Что же там такое? - забеспокоился я.
- Там секретный объект, где проводят исследования на людях.
- Да вы что?
- Да, да. Там их заражают, лечат, калечат.
- Но тогда я отказываюсь ехать туда, если это правда.
- Если ты откажешься, тебя вышвырнут как котенка от сюда или, в крайнем
случае, пришьют дело за какое-нибудь разглашение государственной тайны.
- Что и это возможно?
- Здесь, да.
- Там, в основном, приговоренные к смертной казни или пожизненному
тюремному заключению. Правда есть еще добровольцы из заключенных, которые
хотят скостить себе срок, после экспериментов над ними, - сказал Геннадий
Федорович.
- Но это все равно мерзко.
- Мерзко. Но давай подумаем так. Ты сделал препарат, а человек болен,
неважно зек он или нет, испытывать его когда-нибудь надо или нет. Надо. Я
думаю, это гуманно если мы его вдруг вылечим. Другое дело, когда здорового
мы заражаем, а потом лечим. Медицинская наука была полна добровольцами,
когда надо было исследовать всякие пакостные болезни. И это я считаю
нормальным. Но я считаю ненормальным, когда мы заражаем, причем
насильственно, людей и исследуем, как они мучаются.
- Ты же сам, хотел провести испытание препарата, - в дуэт спел Борис
Залманович.
- Но я хотел обезьян.
- Кончиться все равно людьми.
- Лучше поезжай и смотри сам, на месте.
- Но в телеграмме, просят штампы?
- Бери. Они могут и пригодится, для пробирочных вариантов.
- К стати, - сказал Борис Залманович - здесь наведи порядок. Просмотри
еще раз, какие оставляешь документы, какие реактивы, просмотри требования по
которым получал компоненты со склада. Если есть компрометирующие, их надо
уничтожить. И еще. С собой возьми Наташу. Уговори ее. Пусть здесь останется
Света. Эта себя в обиду, в случае чего, не даст.
- Неужели это так серьезно?
- А ты спроси Геннадий Федоровича. Ему пол часа тому назад, звонил
Рабинович, просил, в случае твоего отъезда, поставить старшим в группе,
Валентину Степановну. Он еще подкинет химика, чтобы продолжить тему. Он
считает, что ты у него в кармане и теперь, не нужен. Наверно Валентина
хлестанула ему, что все данные она собрала и теперь осталось наладить
производство препаратов. А теперь скажи честно Виктор, есть ли такая
изюминка в работе, что ее раскрыть нельзя.
- Да есть.
- Кто ее знает?
- Я, Наташа и Света.
- А остальные. Как они? Вы ведь в одной комнате работаете.
- Они в рамках выживших и подохших крыс.
- Смотри Виктор сам. У нас есть еще возможность, убрать кого-нибудь, в
ком ты сомневаешься, в другую лабораторию.
- Нет, пусть остаются.
- Хорошо Виктор, иди готовься.
Я поймал Светку в коридоре.
- Света выручай. Ты получала на складе гуанидинхлорид?
- Да.
- Я уезжаю в командировку. Вместо меня ставят Валентину Степановну.
Надо все следы, что мы получали, что мы доставали и где брали компоненты,
стереть. Понятно? - Витя, а что я получу в замен.
- Что хочешь, только действуй быстрей, через три дня я уезжаю.
- Вот и хорошо. Мне три дня вполне хватит. Эти три дня мои. Я тебя хочу
Виктор.
- Светка, ты ошалела.
- Да миленький, ты нечаяно проговорился, что я должна брать, что я
хочу. Я хочу тебя. Достаточно дорогой. Я пошла действовать. Сегодня
задержись на работе Витек. Целую.
Она дернула ладонью от губ.
Три дня пролетели мгновенно. Я трудился как черт. Утром на работе,
вечером со Светкой, а ночью с Любой. Люба читала мне много наставлений и
просила не беспокоиться. Я попросил ее спрятать часть мембран, и принес их
ей домой.
* ЧАСТЬ 2. *
На вокзале в Красноярске нас ждала машина. Мы долго мотались по
загородным дорогам, пока не въехали в ворота лагеря, с громадным дощатым
забором, обмотанным колючей проволокой. Гостиница, куда нас привезли, была
цивильная. Номера с ванной, телевизором, внизу столовая и буфет с недорогими
блюдами. Мне и Наташе выделили по одноместному номеру. Я так устал, что не
распаковавшись, тут же свалился и уснул. Разбудила меня Наташа. Она долго
стучала в дверь, пока я не впустил ее в комнату.
- Хватит спать лежебока, пошли ужинать, а то скоро закроется столовая.
На ней было синее платье, с небольшим вырезом на груди. Выглядела она
очень привлекательно. Ее черные волосы, большие, раскосые глаза, полные губы
впервые, за время нашей работы, поразили меня. Все время в халате, дурацкой
шапочке на голове, она терялась в общей массе в лаборатории. Даже когда мы
были у Гали, на проводах ее жениха, она в брючатах и куртке не произвела на
меня впечатления.
- Вот это да. Ты ли это, Наташка.
- Ладно, ладно. Вставай.
Я пошел в ванну переодеваться и немножко побрызгать водой на лицо.
В столовой, отделанной под Хохлому, было мало народу. Мы купили салаты,
по куску мяса с гарниром и сели за столик у окна. - Виктор, куда мы попали.
Здесь все так не приветливо и у меня такое ощущение, что нас ждут большие
неприятности.
- Я знаю все об этом учреждении, в общих чертах, мне об этом рассказал
Борис Залманович. Да, нас ждет невеселая работа и ты должна все время
держать себя в руках. То, что ты увидишь, тебя наверняка потрясет.
- Так зачем ты меня сюда взял?
- По нескольким причинам. Не буду от тебя скрывать, то что мы делам, я
не хочу отдавать в руки Рабиновича и его шайки. Ты знаешь, как я работал с
Леной Корзухиной, стараясь не раскрывать, даже в нашей компании, что мы
делаем. Так слушай дальше, мы с ней делали сульфопроизводные аминокислоты и
у нас долго ничего не получалось, до тех пор пока не помог господин случай.
Мы получили какую-то среду, формулы которой я не знаю сам, но она ведет нас
к успеху. Рабинович не знает, всей сути. Он знает, по моим секретным
тетрадям, что во что влить и что с чем смешать, но не знает чем мне помог
господь. У Рабиновича появилась идея, отправить меня сюда и на моем
оборудовании, под руководством своего соглядатая, Валентины Степановны,
сделать препарат. Понимаешь, он его не сделает.
- И меня отправили сюда, чтобы я не проболталась Валентине Степановне?
- Отчасти да. Я представляю, как она будет давить на вас, пытаясь
вырвать тайну препарата. Там осталась Света, в отличии от тебя, она
справиться с Валентиной Степановной и не даст сесть себе на шею.
- Ты думаешь, что я поддалась бы Валентине Степановне?
- И да и нет. Видишь ли, однажды Рабинович, выдал мне очень красивые
фразы. Смысл их такой. Страдает все человечество от коварной болезни - рака.
Было бы преступлением перед человечеством, скрыть сам факт лечения рака.
Неважно кто его открыл, важно, что приоритет Союза будет не оспорим.
- В принципе, он немножко прав.
- Вот поэтому, я боялся, что ты поддашься. То есть, на тебя надавят
очень правильными фразами и трудно устоять, когда все называют тебя
предателем родины.
- Ты плохо обо мне подумал Виктор. Я бы не рассказала этой тумбе
ничего.
- Это серьезный разговор Наташа. Ломались и более сильные люди. Тебе
знакома история с мужем Любовь Владимировны?
- Да.
- Разве тебе не достаточный пример того, что произошло?
- Здесь виновата сама Любовь Владимировна. Она предала своего мужа, от
этого он погиб.
- Не суди строго женщину, которая потом поняла, что она сделала.
Виновата система, которая вбила ей в голову идиотские мысли о любви к партии
и родине. Талантливый человек погиб не из-за нее. Он погиб потому, что есть
прихвостни от науки, которые прикрываясь высокими фразами, отбирали у него
то , чем он богат.
Мы сидели за столом и молчали минуты две.
- Я давно хотел с тобой поговорить обо всем.
- Все уже ушли из столовой, пойдем. Поговорим обо всем в номере.
Я пришел в номер Наташи, она села на кровать, а я на стул.
- Я знаю, что будет со мной Наташа. Я не уступлю Рабиновичу и начнется
травля всеми дозволенными и недозволенными способами. Здесь будет
общественность, в ход пойдут недозволенные приемы с интимной и личной
