которые перечислил Пол: ей по-прежнему было неприятно тягостно в доме и
не нравилась его изолированность от всего мира. Она решила, что ее
нервозность - не что иное как первая реакция горожанки на слишком много
открытого пространства, больше, чем она когда-либо видела. Скромная
фобическая реакция. Временная агорафобия. Это пройдет. Ей просто нужно
день или два - а может быть, и несколько часов - на то, чтобы привыкнуть
к новому ландшафту и образу жизни. Вечер с Полом Янгбладом и его женой
может стать хорошим лекарством.
Установив обогрев повсюду в доме, даже в подвале, чтобы быть
уверенными, что завтра утром в нем будет тепло, Макгарвеи заперли двери,
сели в "эксплорер" и поехали за "бронко" Пола по сельской дороге. Он
повернул на восток, к городу, и они сделали то же самое.
Короткие сумерки отступили под упавшей стеной ночи. Луна еще не
взошла. Темнота со всех сторон была так густа, что, казалось, она
никогда не исчезнет, даже с восходом солнца.
Ранчо Янгблада именовалось по названию дерева, которое преобладало в
его владениях. Маленькие прожекторы на краях въездного знака были
направлены в середину, освещая зеленые буквы на белом фоне: "ЖЕЛТЫЕ
СОСНЫ". А под этими двумя словами, маленькими буквами: "Пол и Каролин
Янгблады".
Поместье поверенного было действующим ранчо и значительно большим,
чем их. По обеим сторонам въездной дорожки, которая была даже длиннее,
чем на ранчо Квотермесса, выстроились в ряд массивные здания безупречно
окрашенных красных конюшен, видны были беговые дорожки, тренировочные
площадки и огороженные пастбища. Постройки освещались перламутровым
сиянием низковольтных ночных фонарей. Белые ограды разделяли
поднимающиеся в гору луга: чуть фосфоресцирующие участки земли, уходящие
в темноту, как черты загадочных иероглифов на стенах гробницы.
Основной дом, перед которым затормозили, был большим, низким зданием
из речного камня и окрашенного в темный цвет дерева. Он казался почти
естественным продолжением земли.
Пока Пол вел гостей к дому, он отвечал на вопрос Джека о хозяйстве в
"Желтых соснах":
- У нас тут два главных предприятия. Выращиваем и тренируем беговых
лошадей - они пользуются популярностью на скачках по всему Западу, от
Нью-Мексико до канадской границы. Мы также растим и продаем некоторые
виды породистых лошадей, для шоу, которые никогда не выходят из моды,
большей частью арабских скакунов. У нас одна из самых лучших ферм по
производству арабских скакунов в округе, наши питомцы так совершенны и
красивы, что могут надорвать ваше сердце или заставить вас вытащить
кошелек, если вы обеспокоены разведением.
- А коров нет? - спросил Тоби, когда они подошли к ступенькам,
ведущим к длинной просторной веранде перед домом.
- Извини, скаут, коров нет, - сказал поверенный. - На многих ранчо
вокруг есть фермы, но не у нас. Зато есть ковбои. - Он указал на
соцветие огоньков приблизительно в двухстах ярдах к западу от дома. -
Восемнадцать ковбоев постоянно живут на ранчо со своими женами, если они
у них есть. Собственный маленький город.
- Ковбои... - повторил Тоби благоговейно, таким же тоном, каким
рассуждал о кладбище и о перспективе завести пони. Монтана оказалась для
него настолько же экзотичной, как другая планета из комиксов и
фантастических фильмов, которые он любил. - Настоящие ковбои!
Каролин Янгблад тепло встретила их у дверей и пригласила в дом.
Будучи матерью детей Пола, она должна была быть его возраста, лет
пятидесяти, но выглядела гораздо моложе. На ней были узкие джинсы и
декоративно простроченная красно-белая рубашка-вестерн, выявляющие
худую, гибкую фигуру сильной тридцатилетней женщины. Белоснежные волосы
- коротко подстриженные в мальчишечьем стиле, не требующем особого
ухода, - не ломались, что обычно бывает с седыми волосами, но были
толстые, мягкие и пышные. Черты лица - гораздо менее резкие, чем у Пола,
а кожа гладкая, как шелк.
Хитер решила, что, если жизнь на ранчо в Монтане может сделать такое
с женщинами, она должна преодолеть любое отвращение к раздражающе
большим открытым пространствам, необъятности ночи и даже новому ощущению
присутствия в дальнем углу своего двора четырех погребенных мертвецов.
После ужина, когда Джек и Пол остались одни на несколько минут в
кабинете, каждый со стаканом портвейна, и разглядывали множество
фотографий в рамочках лошадей-призеров, которые почти полностью
закрывали одну из сосновых стен с кружками-разводами бывших сучков,
поверенный внезапно забросил тому разведения модных породистых лошадей и
скакунов-чемпионов на ранчо Квотермесса:
- Я уверен, что вы, ребята, будете здесь счастливы, Джек.
- Я тоже так думаю.
- Это отличное место для мальчишки, как Тоби.
- Собака, пони - это похоже для него на сон.
- Прекрасный край.
- Здесь так мирно по сравнению с Лос-Анджелесом. Черт, да даже и
сравнивать нельзя.
Пол открыл рот, чтобы сказать что-то, но передумал, и вместо этого
принялся разглядывать фотографию лошади, с которой он начал свой
триумфальный счет скакунов с "Желтых Сосен". Когда поверенный снова
заговорил, у Джека было чувство, что это совсем не то, о чем собирался
Пол сообщить, когда открывал рот.
- И хотя мы не такие уж близкие соседи, Джек, я надеюсь, что мы будем
близки в другом смысле.
- Я бы хотел этого.
Поверенный снова колебался, потягивая портвейн из стакана, чтобы
скрыть свою нерешительность.
Пригубив свой, Джек спросил:
- Что-то не так, Пол?
- Нет, не то чтобы... Просто... А почему ты спросил?
- Я был долгое время полицейским. Я как будто шестым чувством чую,
когда у людей есть что сказать.
- Понятно. Ты, вероятно, станешь хорошим бизнесменом, если решишь,
что это дело по тебе.
- Так что такое?
Вздохнув, Пол сел на край своего большого стола.
- Даже не знаю, стоит ли упоминать. Ведь я не хочу, чтобы ты слишком
много об этом думал; кажется, и повода-то особого нет.
- Да?
- Эд Фернандес действительно умер от разрыва сердца, как я тебе
говорил. Обширный инфаркт повалил его так внезапно, как пуля в голову.
Коронер не смог ничего другого найти, только сердце.
- Коронер? Ты хочешь сказать, что делали вскрытие?
- Да, конечно, - сказал Пол и глотнул портвейна.
Джек был уверен, что в Монтане, как и в Калифорнии, вскрытие не
делают каждый раз, когда кто-нибудь умирает, особенно если покойник - в
возрасте Эда Фернандеса и вполне может окончить жизнь по естественным
причинам. Старикам делают аутопсию только при особых обстоятельствах, в
первую очередь, когда видимое повреждение указывает на возможность
смерти от чужих рук.
- Но ты сказал, что коронер не смог ничего найти, кроме разрыва
сердца, никаких ран.
Уставившись на блестящую поверхность портвейна в стакане, поверенный
произнес:
- Тело Эда было найдено на пороге между кухней и задним крыльцом, он
лежал на правом боку, так, что дверь было нельзя закрыть. И держал
обеими руками дробовик.
- А, это достаточно подозрительно, чтобы дать санкции на вскрытие. А
может быть, он просто решил выйти поохотиться?
- Был не охотничий сезон.
- Ты хочешь сказать, что маленькое браконьерство - неслыханное дело в
этих краях, особенно, когда человек охотится не в сезон на своей
собственной земле?
Поверенный покачал головой.
- Вовсе нет. Но Эд не был охотником. Никогда.
- Ты уверен?
- Да. Стэн Квотермесс был охотник, а Эд только унаследовал оружие. И
другая странность - в том дробовике магазин был не просто полон. Он даже
впихнул еще один заряд в промежуток. Никакой охотник, даже полоумный, не
будет таскаться с заряженным ружьем. Он бродит и падает, он может себе в
голову стрельнуть.
- Да и в доме его держать заряженным тоже нет смысла.
- Если только, - сказал Пол, - не было какой-то постоянной угрозы.
- Ты имеешь в виду, какого-нибудь грабителя?
- Может быть. Хотя в здешних краях это бывает реже, чем бифштекс под
татарским соусом.
- Никаких следов ограбления, обыска в доме?
- Нет. Ничего похожего.
- Кто нашел тело?
- Тревис Поттер, ветеринар из Иглз Руст. Что напоминает о еще одной
странности. Десятого июня, больше чем за три недели до своей смерти, Эд
привез мертвых енотов к Тревису, и попросил их осмотреть.
Поверенный рассказал Джеку, что знал о енотах из того, что Эдуардо
доверил Поттеру, а затем и о том, что обнаружил сам Поттер.
- Разбухание мозгов? - напряженно спросил Джек.
- Но никаких следов инфекции, никаких болезней, - заверил его Пол.
-Тревис попросил Эда сообщать о всех необычностях в поведении животных.
Затем, когда они беседовали еще раз, семнадцатого июня, у него возникло
чувство, что Эд видел что-то еще, но скрыл это от него.
- Почему ему было нужно скрывать что-то от Поттера? Ведь Фернандес
сам втянул его в это дело.
Поверенный пожал плечами:
- Как бы там ни было, но утром шестого июля Тревиса все еще мучило
любопытство, и он отправился на ранчо Квотермесса чтобы поговорить с
Эдом. Вместо него нашел его тело. Коронер сказал, что Эд умер не меньше
чем за сутки до этого и, вероятно, не больше полутора суток.
Джек прошелся вдоль стены с фотографиями лошадей и вдоль другой
стены, с книжными полками, а потом обратно, медленно поворачивая в руке
стакан с портвейном:
- Так что вы думаете? Фернандес увидел в поведении животных что-то
действительно странное, что-то такое, что напугало настолько, что он
решил зарядить дробовик?
- Может быть.
- Возможно, он пошел наружу, что бы пристрелить это животное, потому
что оно вело себя как-то агрессивно?
- Так нам и кажется, точно. И, вероятно, он был очень взволнован,
взведен, это и вызвало инфаркт.
Из окна кабинета Джек посмотрел на огоньки ковбойских бунгало,
которые не могли отодвинуть густо свернувшуюся ночь вокруг. Он покончил
с портвейном.
- Мне показалось из всего того, что вы говорили, Фернандес не был
особенно впечатлительным человеком или истериком.
- Напротив. Эд был не более впечатлителен, чем пень.
Отвернувшись от окна, Джек спросил:
- Так что же он должен был увидеть такое, отчего его сердце
заколотилось? Насколько необычно должно было действовать животное -
какую угрозу он мог в этом разглядеть - прежде чем довел себя до
инфаркта?
- Вот тут мы и дошли до главного, - признался поверенный. - Звучит
бессмысленно.
- Кажется, что мы имеем дело с какой-то тайной.
- К счастью, ты ведь был детективом.
- Не был. Я был патрульным полицейским.
- Ну, теперь, в связи с обстоятельствами, ты повышен. - Пол поднялся
с угла стола. - Слушай. Я уверен, что здесь не о чем беспокоиться. Мы
знаем, что эти еноты не были больны. И, возможно, существуют какие-то
объяснения, зачем Эду было надо схватиться за ружье. Это мирный край.
Черт меня побери, если я вижу во всем этом хоть какую-то опасность.
- Полагаю, ты прав, - согласился Джек.
- Я завел об этом разговор только потому... Ну, это показалось
странным. Я подумал, если ты действительно увидишь что-то необычное,
тебе нужно будет все знать, просто чтобы не пропустить. Звони Тревису.
Или мне. Джек поставил пустой стакан на стол рядом со стаканом Пола.
- Так и сделаю. Да, вот еще... Я бы попросил тебя не упоминать обо
всем этом при Хитер. У нас был очень скверный год в Лос-Анджелесе. Здесь
новое начало, во многих смыслах, и я не хочу омрачать его. Мы немного
нервничаем. Нам это нужно, чтобы работать, чтобы воспринимать все
позитивно.
- Вот почему я улучил время и сказал только тебе.
- Спасибо, Пол.
