вслушивалась, ожидая странных звуков. Но, однако, ее задача была такой
обыденной, что постепенно Хит успокоилась. Некоторое время спустя она
уже не могла поддерживать в себе это чувство необычайности
происходящего.
Тоби во сне тихо бормотал.
Он говорил:
- Уходи... Уходи... Прочь... Умолкнув на некоторое время, он сбросил
с себя одеяло и поднялся с кровати. В румяном отблеске ночника его
бледно-желтая пижама казалась покрытой полосками крови.
Он встал рядом с кроватью, качаясь, как будто следуя ритму музыки,
которую слышал лишь он один.
- Нет, - прошептал он, без тревоги, спокойным голосом, лишенным
эмоций: - Нет... Нет... Нет...
- Снова замолчав, подошел к окну и поглядел в ночь.
Вверху двора, угнездившийся среди сосен на краю леса, домик
управляющего больше не был темным и пустым. Странный свет,
чисто-голубой, как пламя газовой горелки, выливался в ночь через щели по
краям фанерных прямоугольников, которыми были забиты окна, из-под двери,
и даже из трубы дымохода камина.
- Ах, - сказал Тоби.
Свет не был постоянной интенсивности, но чем-то мигающим, иногда
пульсирующим. Периодически даже самые узкие из исчезающих лучей были так
ярки, что смотреть на них было больно, хотя иногда они становились
настолько смутными, что почти растворялись. Даже в самые яркие моменты
это был холодный свет, не дающий никакого ощущения тепла.
Тоби смотрел долго.
Постепенно свет погас. Домик управляющего снова стал темным.
Мальчик вернулся в постель.
Ночь миновала.
Глава 16
Воскресное утро началось солнечно. Холодный бриз дул с норд-веста, и
время от времени стаи темных птиц проскальзывали через небо от Скалистых
Гор к западным равнинам, как будто спасаясь от хищника.
Синоптик со станции в Бутте - Хитер и Джек слушали его, пока
принимали душ и одевались, - обещал снег к ночи. Это будет, как он
заявил, одна из самых ранних бурь за многие годы, и толщина покрова
может достичь десяти дюймов. Судя по тону репортажа, погода, при которой
снег заносит землю на десять дюймов, не казалась какой-то жуткой пургой
в этих северных краях. И речи не заходило об ожидаемом перекрытии дорог,
никто не напоминал об опасности заносов фермеров. Вторая буря пройдет
над ними вслед за первой; ее ожидали утром в понедельник, но считалось
решенным, что ее фронт будет слабее, чем тот, который ударит вечером.
Сидя на краю кровати, наклонившись, чтобы завязать шнурки на своих
"Найках", Хитер крикнула:
- Эй, нам надо купить пару саней!
Джек скрылся в своем стенном шкафу, он снимал красно-коричневую в
клетку фланелевую рубашку с вешалки.
- Ты веселишься, как младенец, - заявил он.
- Ну и что, ведь это мой первый снег!
- Точно. Я и забыл.
В Лос-Анджелесе зимой, когда смог рассеивался, только горы в белых
кепках служили городу далекими декорациями, а для Хитер это было самым
близким свиданием со снегом. Она не была лыжницей. Никогда не ездила в
Эрроухед или в Биг Бир зимой, только иногда летом, и надвигающаяся буря
действительно взволновала ее как ребенка.
Покончив со шнурками, она заявила:
- Нужно будет договориться в гараже Паркера о снегоочистителе на
"Эксплорер", прежде чем начнется настоящая зима.
- Уже сделано, - сказал Джек. - В десять утра в четверг. - Застегивая
рубашку, он подошел к окну, чтобы поглядеть на восточный лес и северные
долины. - Это зрелище меня гипнотизирует. Я что-нибудь делаю, очень
деловой, затем поднимаю глаза, вижу вот это в окне, или с крыльца и
просто застываю и смотрю.
Хитер подошла к нему сзади, обвилась вокруг него руками и поглядела
из-за плеча на удивительную панораму лесов, полей и широкого синего
неба. - Будет хорошо? - спросила она, чуть помедлив. - Будет отлично. Мы
ведь к этому всему принадлежим. Ты разве не чувствуешь?
- Да, - сказала она, после короткого колебания. При свете дня события
предыдущей ночи казались ей неизмеримо менее грозными все более
относящимися к работе воображения. Она ничего не видела, в конце концов,
и даже точно не знает, что ожидала увидеть. Остаточные страхи города,
осложненные ночным кошмаром. Ничего больше. - Мы к этому принадлежим.
Он повернулся, обнял ее, и они поцеловались. Она медленно закружила
руками по его спине, нежно массируя мышцы, которые снова выросли
благодаря упражнениям. Ему было необычайно приятно. Утомленные
путешествием и домоустройством, они не занимались любовью с той самой
ночи, как выехали из Лос-Анджелеса. Как скоро они сделают дом их
собственным в этом смысле, он будет их и во всех других, а ее странное
недомогание, вероятно, пройдет.
Он проскользил своими сильными руками по ее бокам к бедрам. Притянул
к себе. Перемежая слова, произносимые шепотом, с поцелуями в шею, щеки,
глаза и уголки рта, он сказал:
- Как насчет сегодня... Когда начнется снегопад... Когда мы выпьем...
Стаканчик-два вина... У огня... Романтическая музыка... По радио...
Когда мы расслабимся...
- Расслабимся, - повторила она мечтательно.
- И тогда мы будем вместе...
- ... М-м-м-м вместе...
- ... И устроим изумительную, действительно изумительную...
- ... Изумительную...
- Битву снежками.
Она шлепнула его, играя, по щеке:
- Животное! В моих снежках будут камни.
- Ну, или займемся любовью.
- Ты уверен, что не захочешь выйти наружу и скатать снежную бабу?
- Пока не знаю, у меня так мало времени об этом думать.
- Одевайся, умник. Мы должны кое-что купить.
Хитер нашла Тоби в гостиной, уже одетого. Он сидел на полу перед
телевизором, глядя программу с отключенным звуком.
- Сегодня ночью будет сильный снегопад, - сообщила она сыну в дверях,
ожидая что восторг мальчика превзойдет ее, потому что это была и его
первая белая зима.
Он ничего не ответил.
- Мы собираемся купить пару саней, когда поедем в город, подготовимся
к завтрашнему дню.
Он все еще сидел, окаменев. Его взгляд оставался прикованным к
экрану.
Оттуда, где она стояла, ей не было видно, что такое захватило его
внимание.
- Тоби? - Она вышла из-под арки и зашла в гостиную. - Эй, малыш, что
ты там смотришь?
Он наконец, заметил ее, только когда она приблизилась.
- Я не знаю, что это. - Его глаза, казалось, расфокусировались, как
будто он по-настоящему ее не видел. Потом снова повернулся к телевизору.
Экран был заполнен постоянно изменяющимся потоком амебовидных пятен,
светящихся, как под лампами "Лава", которые когда-то были весьма
популярны. Лампы всегда были двухцветные, однако, в этой сцене они
разрослись до всех цветов спектра, то темные, то светлые. Постоянно
изменяющиеся формы сплавлялись вместе, извивались и изгибались, текли и
били струями, моросили и летели вниз ливнем. Пульсировали в бесконечной
круговерти аморфного хаоса, вздымаясь в неистовом ритме на какое-то
время, потом вяло замедлялись, затем дергаясь снова быстрее.
- Что это? - спросила Хитер.
Тоби пожал плечами.
Беспрерывно перестраиваясь, цветные абстракции были интересны для
взгляда, часто даже красивы. Чем дольше, однако, Хит смотрела на них,
тем раздражительней они становились, хотя причин этого она не могла
понять. Ничего в этих картинках не было очевидно злого и угрожающего. На
самом деле, жидкое и мечтательное переплетение форм, которым полагается
быть в покое.
- Почему ты отключил звук?
- Я не отключал.
Она села на корточки рядом с ним, подняла дистанционное управление с
ковра и нажала на кнопку громкости. Единственным звуком был слабый
статический свист динамиков. Перескочила всего на один канал вперед по
номеру и громоподобный голос взволнованного спортивного комментатора и
одобрительные вопли толпы на футбольном матче взорвались в гостиной. Хит
быстро снизила громкость.
Когда она переключила на прежнюю программу, лампы "Лава Техниколор"
уже исчезли. Мультфильм про утенка Даффи заполнил экран и, судя по
безумному ритму действия, уже подходил к завершению.
- Это было странно, - заметила она.
- Мне понравилось, - сказал Тоби.
Она пробежалась по другим программам, затем снова включила ту же, но
нигде не смогла найти странного калейдоскопа. Затем нажала на кнопку
"ВЫКЛ", и экран погас.
- Ну ладно, - сказала она. - Время перехватить что-нибудь на завтрак,
а то мы так и целый день можем провозиться. Много дел в городе. Не
хочется потратить все на покупку саней.
- Покупку чего? - спросил мальчик, встав на ноги.
- Ты что не слышал, что я говорила раньше?
- Нет.
- О снеге?
Его лицо засияло:
- А что, собирается снег?
- У тебя должно быть, восковые затычки в ушах были, из самых больших
в мире свечей, - сказала Хитер, направляясь на кухню.
Следуя за ней, Тоби канючил:
- Когда? Когда пойдет снег? Мам! А? Сегодня?
- Мы можем вставить по фитилю тебе в каждое ухо, поднести к нему
спичку, и тогда на ближайшее десятилетие наши ужины будут обеспечены
светом свечей.
- И как много снега?
- Возможно, у тебя там мертвые улитки.
- Просто снегопад или большая буря?
- А может быть, мертвая мышь, или три.
- Мам?! - сказал он сердито, заходя на кухню вслед за ней.
Она резко обернулась, села на корточки перед ним, и приставила ладонь
к его коленке:
- Вот досюда, может быть, выше.
- Правда?
- Мы собираемся ездить на санях.
- Ого-го!
- Делать снеговиков. - В снежки играть! - отважился он.
- Хорошо, я с папой против тебя.
- Нечестно! - Тоби подбежал к окну и прижался лицом к стеклу. - Небо
голубое.
- Скоро не будет. Гарантирую, - сказала она, направляясь к буфету.
-Ты будешь дробленую пшеницу или хлопья на завтрак?
- Ореховую пасту и шоколадное молоко.
- Хороший шанс разжиреть.
- Стоит использовать... Дробленую пшеницу.
- Хороший мальчик.
- Во! - сказал он удивленно, отшатнувшись от окна. - Мам, погляди на
это.
- Что там?
- Гляди, быстрее, гляди на эту птицу. Она села прямо напротив меня.
Хитер присоединилась к нему и увидела ворону, севшую на подоконник с
той стороны стекла. Ее голова была поднята, и она с любопытством
озирала, их одним глазом.
Тоби сказал:
- Она прямо мчалась на меня, ууух, я подумал, что она собирается
врезаться в стекло. А что она там делает?
- Возможно, следит за червяками или маленькими жучками.
- Я не похож на маленького жучка.
- Может быть, она увидела этих улиток в твоих ушах, - сказала она,
возвращаясь к буфету.
Пока Тоби помогал Хитер накрыть стол к завтраку, ворона оставалась у
окна, наблюдая.
- Она должно быть, очень тупа, - сказал Тоби, - если думает, что у
нас здесь есть червяки и жуки.
- Может быть, она утонченная птица, цивилизованная, и слышала, как я
произнесла "хлопья".
Пока они наполняли миски хлопьями, большая ворона торчала на окне,
время от перемени прихорашивая перья, но большую часть времени наблюдая
за ними одним угольно-черным глазом или другим.
Насвистывая; Джек спустился по парадной лестнице, прошел по коридору
на кухню, и сказал:
- Я так голоден, что могу съешь целую лошадь. Нельзя ли на завтрак
яйца и лошадь?
- Как насчет яиц и вороны? - спросил Тоби, указывая на
наблюдательницу.
- Очень жирный и нахальный экземпляр, да? - отметил Джек, подходя к
окну и садясь на корточки, чтобы поближе разглядеть птицу.
- Мам, гляди! Папа играет в гляделки с вороной, - сказал Тоби,
развеселившись.
Лицо Джека было не больше чем в дюйме от стекла, и птица впилась в
него взглядом своего чернильного глаза. Хитер вынула четыре куска хлеба
из пакета, засунула их в большой тостер, набрала цифру, нажала кнопку и,
посмотрев вверх, увидела, что Джек и ворона все еще глядят друг на
