иссеченная, но вполне пригодная плаха, что и натолкнуло Гека на способ
казни. Его люди по очереди брали топор и -- куда денешься -- взялись рубить.
Втору Гнедому, единственному из подручных Гека, такой подход показался
справедливым: Бомбера он кончал, теперь они пусть потрудятся...
И все преотлично справились, причем с первого удара, только Малыша
рвало до желчи от густого запаха крови. Однако и рвоту, и кровь с кафельного
пола и стен смывать было очень просто: шланг, сточное отверстие -- все было
в полном порядке, словно бы помещение ждало возвращения старых хозяев.
Пленку уничтожили, тела утяжелили как следует и спустили в залив,
головы же, двое суток спустя, сложили горкой на месте трагедии с Гуськом.
Сыскари, естественно, догадывались о подоплеке изуверских убийств, но
доказательств, подтверждающих догадки, собрать не могли: в этих местах
круговая порука была крепка, а свидетели четко знали, когда можно помогать
"конторским", а когда нельзя ни под каким видом. К тому же Гек, верный себе,
не пожалел усилий и денег, чтобы закамуфлировать бойню под наркоторговые
разборки -- здесь-то он и его люди были абсолютно чисты. Нашли и убийцу,
опустившегося бомжа-наркомана, но нашли мертвым (грязью ширнулся -- тромб).
У него в карманах обнаружили бумажник Бомбера и водительское удостоверение
Монаха, а на штанах -- следы крови (тоже не ахти как сложно, главное --
жмурик удачно подвернулся). А в мусорном баке, в ста метрах оттуда, и топор
с отпечатками его пальцев разыскали. Дело раскрыто -- дело закрыто.
Непонятно только -- куда тела девались (на самом-то деле и это понятно), но
у мертвого не спросишь. А эти молодчики -- в следующий раз попадутся, не все
веревочке виться...
Алик Слай, самый крутой парнишечка того квартала, корешок Монаха и Гуги
Стопаря, публично поклялся отплатить "тем подонкам Ларея". Он имел хорошие
родственные связи с авторитетными членами банды Дяди Ноела, территории
которого отныне граничили с угодьями Гека. Но Гек не знал этого (а если бы и
знал -- какая разница) и послал группу -- разделаться с крикливым Слаем.
Старшим был Малыш, словно бы обретший крылья от успешно сданных экзаменов на
звание "боевого", крепкого парня, не боящегося крови. С собою он взял еще
троих, все при автоматах.
Зашли по наводке на ночную дискотеку, не по-злому связав предварительно
двоих мужичков-охранников, чтобы после к тем претензий не было, с балкончика
нащупали Алика посреди танцплощадки и пошли к нему. Были в масках, автоматы
у пояса на ремнях. Подошли, один выстрел в воздух -- и все отхлынули,
образовав круг. Малыш ощупал замершего Слая, вытащил у него из-за пояса под
свитером девятимиллиметровую беретту и повернул к себе спиной, якобы для
продолжения обыска. Все это время два парня фиксировали автоматами Слая, а
один контролировал толпу -- мало ли, безумец какой найдется. Малыш дал знак
парням -- те отодвинулись, -- дослал патрон в беретту, выстрелил Слаю в
затылок и тут же дал ему пинка, как учили. Слай упал, и кровь из
развороченного затылка запоздало выплеснулась павлиньим пером на зашарканную
поверхность паркетного пола. На Малыша не попало ни капли. Дело было
сделано, можно уходить...
Гуська кремировали, для урны с прахом купили место в колумбарии --
отныне его ждало забвение: ни родственников, ни семьи -- детдомовец... А
смерть его как бы стала предвозвестницей лавины бед и неприятностей.
Родственники Слая -- многочисленные дяди, братья, еще черт те кто -- не
убоялись слухов о кровавых расправах банды Ларея. Разузнав телефон его
штаб-квартиры, известный бандит Пятипалый, один из "лейтенантов" Дяди Ноела,
нарвался на Втора Гнедого как раз в тот момент, когда рядом с ним находился
Гек. Буквально через минуты, когда еще телефонная трубка не остыла от его
криков и угроз, Гек прихватил винтовочный обрез и Втора, лично помчался на
попутках к источнику криков (супердорогая новинка -- определитель номера --
высветила телефон, с которого звонили, а по специальной телефонной книге
разыскали адрес).
Гек решил никого не посылать, чтобы в горячке и наобум кто-нибудь не
спорол косяка. Если же он сам ошибется -- сам и ответит за свое
мальчишество. Втор же уверял, что знает звонившего в лицо, и был пристегнут
для опознания. В заплеванной конторке был только Пятипалый с телохранителем,
и Гек пришил его во мгновение ока. Телохранителя, прострелив плечо, пощадил,
чтобы было кому рассказать о скоропостижности возмездия. Наглость Лареевых
выродков (маски никого не обманули) захлестнула сердца людей Дяди Ноела
страхом и дикой яростью: начиналась война...
А тут еще пошли тревожные вести с допзоны, где некогда сидел Гек: один
за другим там появлялись посланцы ржавых, принюхивались -- скуржавых нет,
порядки правильные, -- а никакого Ларея знать они не знали и не хотели. Зона
изрядно обновилась: старые сидельцы уходили на волю, реже на спецзоны,
пополнение знало Ларея по легендам, малявам и греву -- не мало, казалось бы,
но ржавые -- это закон и сила, стремно с ними спорить... До открытых
конфликтов дело не доходило, но Гек физически ощущал, как тает его тамошнее
влияние. Все, что он смог предпринять, -- перебросить туда пару верных ребят
из предвариловки "Пентагона"; оставалось надеяться, что у них достанет
жесткости и силы духа укрепить ситуацию... На самом "Пентагоне" Ушастого уже
попытались подрезать во время прогулки -- сообразили, что неспроста
кучкуются недовольные...
На Гека было покушение почти удачное: из проезжавшего мотора высунули
"Узи" и разрядили рожок, целясь именно в него. Им, гадам, видимо, глубокий
пофиг, что дети играются, что шевельнись не так, и десятки посторонних людей
очутятся под белыми простынками. Гек успел в тот раз нырнуть под автомобиль
и сильно разбил колено -- месяца полтора хромал... И нападавшие успешно
скрылись, оставив на память о себе жидкие, противоречивые приметы... Впредь
аккуратнее надо быть, раззявился...
Угораздило Гека вновь попасть на карандаш Службе: давно минуло три года
после отсидки, теперь он был полностью восстановлен в куцых правах
бабилонского гражданина и мог получить заграничный паспорт. Он и взялся
получать его немедленно, поскольку давно пора было выручать деньги из
Швейцарии. Но под самыми дурацкими предлогами департамент вдруг принялся
тянуть и откладывать... Гек через две недели потерял терпение, выправил себе
фальшивый паспорт гражданина Великобритании и нелегально посетил Европу,
конкретно Цюрих. С деньгами управился легко -- Малоун четко
проконсультировал, как официально и без потерь перебросить деньги в
бабилонские банки, но и он же вызнал через свои каналы и доложил Геку, что
им резко заинтересовались люди внутренней контрразведки. То же самое
намекнул квартальный, а сеть жильцов-наблюдателей засекла новых жителей и
посетителей в его квартале (конспиративная квартира обнаружилась). Теперь
понятной стала волынка с загранпаспортом... Прокуратура -- что ни день --
повестка, допросы по самым диким делам, не имеющим к нему никакого
отношения...
Двое из числа его людей попались на операциях с наркотиками -- пришлось
убить, в назидание другим, но нет гарантии, что и другие не соблазнятся
крутануть разок-другой "марафет", во имя безумных барышей...
Да еще и Красный, зараза такая, поросенка подложил...
Гек с неделю как заметил за Красным несвойственную ему пришибленность и
нежелание смотреть в глаза. Гек уже подумал было, что тот за его спиной в
наркобизнес окунулся или с Конторой повязался, как все прояснилось самым
неожиданным, но также нежелательным образом.
-- Стивен, тут у меня такое дело... -- Гек сидел в "Коготке", в углу, и
пил чай на ночь глядя. Во втором часу ночи посетителей, кроме него и Фанта,
взятого в шоферы взамен погибшего Гуська, не было, и заведение не
закрывалось только для "своих", людей из Гековой команды. Но уж из-за них
оно работало круглосуточно, только огромные окна закрыты были жалюзями от
досужих глаз. Деликатно звякнул колокольчик у наружных дверей, кто-то вошел
в тамбур. Джеффри Ол, по прозвищу Фант, тотчас подскочил к стальной
внутренней двери и поглядел в перископический глазок, чтобы не попасть под
чужую свинцовую шутку: все в порядке, Красный пожаловал, второй человек
после Гека в местных делах. Однако осмотрительный Фант обернулся к Геку,
назвал Красного и по кивку открыл дверь.
-- Дело -- значит излагай. Чайку попьешь?
-- Пил уже, лучше я покурю?
-- Кури. Так что за дело?
-- Умер дядя мой, брат отца. Все остальное из-за этого... -- Гек слушал
не перебивая, как всегда, и Красный постепенно справился с волнением, и
рассказ пошел более связно.
Красный, Матео Тупа, был по происхождению кем-то вроде индейца, из
южноамериканского племени, чуть ли не ацтеков, в незапамятные времена
поселившихся в северо-восточных джунглях бабилонского континента. В этом
диком, всеми забытом углу, среди невысоких гор, племя прижилось и даже
сильно расплодилось, так что административная единица Новые Анды почти
поголовно состояла из выходцев этого племени. Шли годы, века. Цивилизация
худо-бедно добралась и до этих мест, вместе с потоками переселенцев иного
языка и цвета кожи, но до сих пор Анды, так в просторечии называлась
губерния, держались особняком от других провинций, считались самым убогим и
отсталым уголком страны. Из-за своего условного цвета кожи и характерного
разреза глаз Красный и получил свою кличку. Когда ему исполнилось
шестнадцать, он повздорил с отцом, бригадиром лесорубов, и пешком ушел в
большой мир, в Бабилон. Профессии у него не было, связей тоже -- стал
бродягой. Прибился к компании таких же бродяг, научился подворовывать. В
тюрьму он попал девятнадцати лет от роду, попавшись на грабеже -- сумочку
вырвал на рынке...
Расовых противоречий Бабилон не знал: все дружно облаивали "чужую
кровь", похвалялись своею, но по большому счету ни для карьеры, ни в быту
никакого значения не имело -- какой ты веры и крови. Вся страна состояла из
представителей национальных меньшинств, крупных, средних и мелких. Андины
(соплеменники Красного) стояли в этом ряду чуть особняком, но скорее по
причине свой изолированности от внешнего мира и отсталости, служащей пищей
для насмешек и анекдотов во всей стране. В тюрьме по этому поводу Красный
получил самый низкий "социальный" статус из всех возможных, если не считать
позорных, парафинов и ниже. И только Гек отнесся к нему без пренебрежения и
помог обрести равноправие, а впоследствии и некоторый авторитет. А уж на
воле Красный и вовсе сделал впечатляющую карьеру, откуда и прыть взялась...
Однако он по-прежнему преклонялся перед Геком, уважал и боялся, не
пресмыкаясь, и был с ним предельно честен. Гек и то удивился, когда у
Красного глазки завиляли, но вот оно, оказывается, в чем дело...
Племя, разрастаясь, делилось и щепилось на роды, типа кланов, на союзы
близких кланов, на враждовавшие или чуждые друг другу кланы. Без
родственников человек в тех краях был никем и ничем (Геку живо вспомнилась
Сицилия). Так случилось, что все старшие из его клана умерли, а последний --
дядька его, отец шестерых дочерей и ни одного сына. А у его отца было трое
сыновей. Старший -- дурачок, даун (Красный и не подозревал, что привычное
уличное обозначение глупого человека -- на самом деле диагноз, случайно
совпавший в данном определении с истинным положением дел). Средний -- по
стопам отца пошел лес валить и тоже погиб. Теперь родственники в
