родительское благословение.
Простившись с Саввичной, Звонарев зашагал по береговой дороге в
Артиллерийский городок. В Управлении он застал Тахателова. Узнав о
возможности получить в порту электропровод, Тахателов пришел в восхищение.
- Хитер, как муха, наш прапорщик! Кого хочешь на кривой объедет! Недаром
Варю вокруг пальца обвел, - смеялся полковник.
- Эка невидаль, глупой девчонке вскружить голову! - бросил Белый. -
Провод достать куда труднее! Загляните, пожалуйста, ко мне, жена вас хотела
видеть, - переменил он тон.
Мария Фоминична встретила Звонарева вопросом, где Варя и почему она давно
не была дома. Прапорщик поспешил успокоить ее, рассказав и о Варе и о Кате.
- За Катю я никогда не беспокоюсь, она глупостей не наделает, а вот что
взбредет в голову Варваре - этого никто предвидеть не может. Вас-то она
кормит?
Звонарев поблагодарил.
- Пока есть чем, будем вас питать, как можем. Муж считает вас одним из
самых нужных офицеров в артиллерии. Увидите Варю, передайте, чтобы она
завтра обязательно пришла домой; поди вся грязная! Да и мальчонку с собой
пусть приводит.
Звонарев вышел. Вечерело. Стрельба по городу прекратилась, и прапорщик
быстро дошел до штаба Кондратенко.
Там он застал подполковника Рашевского, Науменко и Бутусова. Они
благодушествовали за чаем. Прапорщику тотчас предложили чай с лимоном,
который уже был большой редкостью в Артуре. Звонарев доложил Рашевскому о
достигнутых успехах.
- Великий вы мастер говорить с начальством. На что Григорович крепок, как
кремень, и того сумели уговорить, - заметил Рашевский.
Звонарев рассказал о магическом действии записки Сахарова. Все трое
присутствующих громко расхохотались.
- Ворон ворону глаз не выклюет, рука руку моет, - в один голос
проговорили Науменко и Бутусов.
- Умение со всеми ладить - драгоценнейшее свойство человеческого
характера, - заметил Науменко.
- Сам Роман Исидорович является образцом такого человека. Даже с нашими
артурскими генералами, враждующими друг с другом, он один со всеми сохраняет
дружеские отношения.
- Самое главное - он завоевал горячие симпатии Веры Алексеевны, не
раболепствуя перед ней и сохраняя чувство собственного достоинства, -
произнес Бутусов. - Я когда-то служил вместе со Стесселем в Ростовском
гренадерском полку. Я был прапором, а он поручиком. Он и тогда не блистал
умом, хотя и был прекрасным строевиком, танцором, весельчаком и выпить был
не дурак. Там же в полку служил и отец Веры Алексеевны, капитан Иевлев. К
пятидесяти годам он едва добрался до капитана, зато обзавелся шестью
дочерьми. Одной из них и была Вера Алексеевна.
- Чем же ее прельстил Стессель? - поинтересовался Науменко.
- Не век же ей было сидеть у отца на шее. Девка она была умная,
энергичная. Быстро раскусила своего будущего супруга и решила сделать ему
карьеру. Заставила держать экзамен в Академию генерального штаба, но он три
раза ездил и три раза провалился. Тогда по совету Куропаткина, друга детства
Стесселя, он перевелся на Дальний Восток. Служить здесь было спокойнее и
легче было выдвинуться. Так с помощью жены Стессель сделал карьеру, получил
крест и чин генерала.
- А помните, как в тысяча девятьсот третьем году здесь побывал Куропаткин
проездом из Японии? Принимали его с треском и помпой! - проговорил
Рашевский. - Тогда на маневрах Фок брал Артур, а Стессель защищал. Фока
признали побежденным, а Стессель за особое отличие по службе получил
генерал-лейтенанта. И тут, конечно, не обошлось без Веры Алексеевны.
- Хорошо жить за спиной такой жены, - улыбнулся
Науменко.
- Сам Стессель временами держится другого мнения. Не раз пытался удрать
от нее, но она крепко держала его на привязи, - улыбнулся Бутусов.
- Как ни странно, а несомненно судьба Артура в какой-то степени зависит
от капризов пусть не глупой, но все же женщины, совершенно не разбирающейся
в военном деле, - задумчиво бросил Рашевский.
- Пока ее продовольственные запасы не иссякнут, она не будет настаивать
на немедленной капитуляции. Сейчас она загребает большие деньги, продавая
свою живность по умопомрачительным ценам, - отозвался Бутусов.
- Мы должны быть готовыми ко всяким случайностям. Никто не знает, о чем
думает и о чем не думает госпожа Стессель, - иронически заметил Рашевский.
- Одна надежда на Романа Исидоровича. Он сумеет в нужную минуту повлиять
на Стесселя и его жену, - отозвался Науменко.
Денщик пригласил всех на другую половину дома к Кондратенко.
Отдохнувший генерал приветливо поздоровался с ними и выслушал доклад
Рашевского. Одобрив намеченные мероприятия по сооружению минных галерей и
сделав несколько замечаний, Кондратенко перешел на артурские темы.
- Сегодня видел Анатолия Михайловича. Он клятвенно уверял меня, что в
течение октября Куропаткин обязательно перейдет в наступление и к ноябрю,
самое позднее к началу декабря, Артур будет освобожден. Эскадра
Рожественского уже вышла из Либавы и, следовательно, в январе - феврале
будет здесь. Тогда превосходство на море будет на нашей стороне, и к лету
будущего года война закончится, - сообщил генерал.
- Значит, надо ждать очередного японского штурма, - резюмировал Науменко.
- Это почему? - удивился Кондратенко.
- Во-первых, если правда, что Куропаткин действительно будет наступать,
то вполне естественно, что японцы приложат все силы, чтобы возможно скорее
освободить свою осадную армию, взяв Артур, и, во-вторых, подобные известия
исходят из штаба района каждый раз, когда получаются сведения об увеличении
осадной армии.
- Пожалуй, вы правы, Евгений Николаевич, - отозвался Рашевский. - В
куропаткннскую победу я не верю. После Тюренчена, Вафангоу и Ляояна трудно
рассчитывать на быстрый успех. К весне, быть может, и удастся Маньчжурской
армии перейти в наступление, но едва ли Артур доживет до того времени.
- Вы, Сергей Александрович, чрезмерный пессимист! Наступление Куропаткина
тотчас же заставит японце" оттянуть часть своих сил от Артура, что сделает
невозможными новые штурмы, а без них мы сможем протянуть до весны. В этом-то
и заключается взаимодействие полевой армии и крепости, - пояснил
Кондратенко.
- Дотянем до весны, если только Вера Алексеевна не сдрейфит и не
капитулирует, - шутливо заметил Науменко.
- В Артуре преувеличивают влияние мадам Стессель на мужа. Дальше
распределения наград она не идет, - запротестовал генерал.
- Сильно ошибаетесь, Роман Исидорович, недавно я узнал от самого Рейса,
что Вера Алексеевна заступалась за вас перед мужем, когда вы в июле
самовольно уехали на передовые позиции на Зеленых горах, - ответил Науменко.
- Все это сплетни, которые я не хочу даже слушать! - рассердился
Кондратенко и встал.
Офицеры поспешили откланяться. Звонарев направился к Пушкинской школе.
Уже совсем стемнело, лучи японских прожекторов скользили по вершинам гор. На
улицах началось обычное ночное движение по направлению к фортам и обратно.
Выспавшаяся за день Варя с распущенными волосами расхаживала по небольшой
гостиной. В углу, в качалке, с рукоделием в руках сидела Мария Петровна, на
диване примостилась Леля, за роялем наигрывала чтото Оля.
- Вы мне прожужжали уши, твердя о женском равноправии, - кипятилась Варя,
- почему же я должна ждать, пока мне сделают предложение, а не могу сама
предложить жениться на мне?
- Это будет нескромно с твоей стороны, - возразила Мария Петровна. - Как
ты будешь чувствовать себя, если получишь отказ? Скажут, что ты вешалась на
шею и была отвергнута?
- И что же из того? Раз мужчинам не стыдно получать отказы, то, значит, и
мне этого нечего стыдиться, - не уступала Варя.
- Одним словом, ты собираешься объясниться в любви Сереже Звонареву? -
заметила Оля.
- Я ему на шею не вешаюсь, как ты Борейко.
- Что за вульгарный тон у тебя, Варя! Я просто люблю этого большого
младенца и не скрываю этого от него. Быть может, со временем мы и поженимся,
а может, и разойдемся, - задумчиво ответила маленькая учительница.
Стук в наружную дверь прервал разговор. Варя поспешила скрыться в другую
комнату. Вошел Борейко со свертком.
- Привет честной компании! Разжился ослятиной и занес вам, - положил он
сверток на стол.
- И совершенно напрасно. Вам самому надо питаться, - возразила Мария
Петровна.
- Мы на позициях изредка постреляем, а вы тут в тылу работаете не
покладая рук, вам поэтому и есть надо больше, - уверял поручик. - Не был у
вас сегодня Звонарев?
- Варя, где твой Сережа? - крикнула Леля в соседнюю комнату.
- Мой он не больше, чем твой, - появилась Варя, заплетая на ходу косу, -
обещал вечером зайти из штаба. А вы почему, господин Медведь, удрали с
батареи?
- Там остался Жуковский, а меня отпустил в город.
- Какие новости, Борис Дмитриевич? - справилась Мария Петровна.
- Простите, я еще не успел их придумать, - с невозмутимым видом отозвался
поручик.
- Вот и Сережа, легок на помине, - вскочила с места Леля и пошла
открывать дверь Звонареву.
Борейко поместился около Оли у рояля. Она открыла ноты с романсами и
стала наигрывать одной рукой.
- Спойте что-нибудь дуэтом, - попросила Мария Петровна. - После целого
дня тяжелой работы в госпитале приятно послушать пение.
Когда прапорщик со всеми поздоровался и уселся на диване между Варей и
Лелей, Оля взяла несколько аккордов и запела:
Не искушай меня без нужды...
- Не искушай... - подхватил поручик, и голоса их красиво сплелись.
Звонарев внимательно слушал. Свет лампы, стоящей на рояле, падал на
разгоревшееся, радостное лицо Оли. Уголком глаза Оля косилась на своего
партнера и улыбалась ему. Борейко не сводил с девушки восхищенных глаз. Было
видно, что они поют друг для друга и ничего не замечают вокруг себя.
За первым романсом последовал второй. Все, за исключением Вари, громко
аплодировали певцам.
- Ну, хватит! - наконец решила Оля и, захлопнув крышку, встала из-за
рояля. - Пусть теперь сыграет или споет кто-нибудь другой, например Варя.
Сев за рояль, Варя заиграла, напевая вполголоса:
Иль мне правду сказали,
Что будто моя лебединая песня пропета...
- Чушь-то какая невероятная! - остановилась она. -
И есть же дураки и дуры, которым это нравится! То ли дело Кармен. - И
девушка бойко заиграла хабанеру. Пальцы ее сразу приобрели быстроту и
четкость, лицо разгорелось, глаза заблестели.
Меня не любишь, но люблю я,
Так берегись любви моей!
- Слушай, Сережа, и наматывай себе на ус, - не преминул заметить поручик.
- Я и так уж забрался на второй форт, спасая свою жизнь...
Варя свирепо поглядела на прапорщика и вдруг заиграла "Варшавянку".
Мария Петровна тревожно посмотрела на окно и поплотнее захлопнула ставни.
- Нам пора и до дому, Сережа, - поднялся Борейко.
- Сейчас подадим чай, а до тех пор вас не отпустим, - встала с места Оля
и вышла из комнаты. За ней последовала Варя.
Выпив по стакану чая, офицеры стали одеваться.
В это время раздался стук в дверь, и звонкий детский голос прокричал:
- Тетя Варя у вас?
- Вася прислан за мной из госпиталя, - догадалась Варя, открывая дверь.
- Дохтур главный Протопопов просит вас приютить. Сейчас принесли двух
тяжелых, а хирургической сестрицы нет, - одним духом выпалил запыхавшийся
мальчик.
- Ладно уж, приду, - вздохнула девушка. - Ты ел? Садись пить чай.
Мария Петровна взяла мальчика под свое покровительство, наделила огромным
куском хлеба, намазанным вареньем, и налила чаю. Через пять минут Варя,
Борейко и Звонарев уже шагали по темным улицам, ежеминутно спотыкаясь по
