Теперь Скарлетт часто виделась с Эшли, но никогда - наедине. Каждый
вечер по пути с лесопилки домой он заходил рассказать о проделанной за
день работе, но при этом всегда присутствовали Фрэнк и Питти или - что
еще хуже - Мелани с Индией. Скарлетт могла лишь задать ему один-два де-
ловых вопроса, высказать несколько пожеланий, а потом обычно говорила:
- Очень мило, что вы зашли. Спокойной ночи.
Вот если бы она не ждала ребенка! У нее была бы богом данная возмож-
ность каждое утро ездить с ним на лесопилку через уединенные леса, вдали
от любопытных глаз, и им казалось бы, что они снова в своих родных кра-
ях, где так неспешно текли до войны их дни.
Нет, она и пытаться не стала бы вытянуть из него хоть слово любви!
Она бы о любви и не вспоминала. Ведь она дала себе клятву! Но быть мо-
жет, очутись они снова вдвоем, он сбросил бы эту маску холодной любез-
ности, которую носил с момента переезда в Атланту. Быть может, он снова
стал бы прежним - тем Эшли, которого она знала до встречи в Двенадцати
Дубах, до того, как они произнесли слово "люблю". Если уж они не могут
любить друг друга, то по крайней мере могли бы остаться друзьями и она
могла бы отогревать свое застывшее одинокое сердце у огонька его дружбы.
"Хоть бы поскорее родить и покончить с этим, - в нетерпении думала
она, - я могла бы ездить с ним каждый день, и мы бы говорили, говори-
ли..."
Эта беспомощность, невозможность выбраться из заточения бесили Скар-
летт не только потому, что она хотела быть с Эшли. Лесопилки требовали
ее присутствия. Они перестали приносить доход с тех пор, как она отошла
от дел, предоставив все Хью и Эшли.
Хью, хоть и очень старался, ничего в делах не понимал. Он был плохой
торговец и совсем уж никудышный управляющий. Кто угодно мог убедить его
сбавить цену. Достаточно было какому-нибудь ловкачу-подрядчику сказать,
что лес - невысокого качества и не стоит таких денег, Хью, будучи
джентльменом, тотчас извинялся и снижал цену. Когда Скарлетт услышала о
том, сколько он получил за доски для настила тысячи футов пола, она раз-
рыдалась от злости. Ведь доски-то были самого высокого качества, а он
отдал их почти задаром! Да и со своими рабочими он тоже не справлялся.
Негры требовали поденной оплаты, а получив деньги, частенько напивались
и на другое утро не выходили на работу. В таких случаях Хью приходилось
искать других рабочих, а лесопилка простаивала. Из-за этого Хью по нес-
кольку дней не приезжал в город продавать лес.
Видя, как прибыль утекает из рук Хью, Скарлетт так и кипела - от
собственного бессилия и от его глупости. Как только у нее родится ребе-
нок и она снова сможет взяться за работу, она выгонит Хью и наймет ко-
го-нибудь другого. Кто угодно будет лучше него. И негров она тоже нани-
мать больше не станет. Как можно наладить дело, когда эти вольные негры
прыгают с места на место?!
- Фрэнк, - сказала она однажды после бурного объяснения с Хью по по-
воду того, что не хватает рабочих рук, - я почти решила, что буду нани-
мать на лесопилки каторжников. Я как-то говорила с Джонни Гэллегером -
он десятник у Томми Уэлберна - о том, как трудно нам заставить этих чер-
номазых работать, и он спросил, почему я не беру каторжников. Мне это
показалось неплохой мыслью. Он сказал, что можно подрядить их на сущую
ерунду и кормить по дешевке. И еще сказал, что можно заставлять их рабо-
тать сколько надо, и никакое Бюро вольных людей не налетит за это на ме-
ня как рой ос и не будет совать мне под нос всякие там законы и вмеши-
ваться в то, что их не касается. Словом, как только Джонни Гэллегер от-
работает у Томми свой контракт, я попробую нанять его вместо Хью на ле-
сопилку. Человек, который способен заставить работать этих диких ирланд-
цев, уж, конечно, сумеет выжать все что надо из каторжников.
Из каторжников! Фрэнк положительно лишился дара речи. Подряжать ка-
торжников - хуже ничего нельзя придумать, это же хуже, чем дикая идея
Скарлетт открыть салун.
Во всяком случае, так оно выглядело в глазах Фрэнка и тех консерва-
тивных кругов, в которых он вращался. Новая система подряжать на работу
каторжников возникла вследствие того, что штат очень обеднел после вой-
ны. Не будучи в состоянии содержать каторжников, штат отдавал их внаем
тем, кому требовались большие команды рабочих для строительства железных
дорог, добычи скипидара и обработки древесины. И хотя Фрэнк и его тихие,
богобоязненные друзья понимали необходимость этой системы, они все равно
порицали ее. Многие из них отнюдь не были сторонниками рабства, но счи-
тали, что это нововведение куда хуже.
А Скарлетт хочет подряжать каторжников! Фрэнк знал, что, если она это
сделает, он больше не сможет смотреть людям в глаза. Это было куда хуже,
чем владеть и самой управлять лесопилками, - вообще хуже всего, что она
до сих пор придумывала. Возражая ей, он мысленно всегда задавал себе
вопрос: "Что скажут люди?" Но сейчас - сейчас речь шла о более важном,
чем боязнь осуждения со стороны общества. Ведь это же все равно как по-
купать чужое тело, все равно как покупать проституток - грех, который
ляжет на его душу, если он позволит Скарлетт совершить такое.
Убежденный в порочности этой затеи, Фрэнк набрался мужества и в столь
сильных выражениях запретил Скарлетт подряжать каторжников, что она от
неожиданности примолкла. А затем, чтобы утихомирить его, покорно замети-
ла, что это были лишь размышления вслух. Просто ей так досаждают Хью и
эти вольные негры, что она вспылила. Сама же продолжала об этом думать и
даже мечтать. Каторжники могли бы решить одну из самых тяжелых для нее
проблем, но если Фрэнк так к этому относится...
Она вздохнула. Если бы хоть одна из лесопилок приносила доход, она бы
еще как-то выдержала. Но у Эшли дела шли ненамного лучше, чем у Хью.
Сначала Скарлетт была поражена и огорчена тем, что Эшли не сумел сра-
зу так взяться за дело, чтобы лесопилка приносила в два раза больше до-
хода, чем у нее в руках. Ведь он такой умный, и он прочел столько книг -
почему же он не может преуспеть и заработать кучу денег. А дела у него
шли не успешнее, чем у Хью. Он был столь же неопытен, совершал такие же
ошибки, - так же не умел по-деловому смотреть на вещи и был так же со-
вестлив, как и Хью.
Любовь Скарлетт быстро нашла для Эшли оправдания, и она оценивала
двух своих управляющих по-разному. Хью просто безнадежно глуп, тогда как
Эшли-всего лишь новичок в деле. И однако же непрошеная мысль подсказыва-
ла, что Эшли не может быстро сделать в уме подсчет и назначить нужную
цену, а она - может. Она порой даже сомневалась, научится ли он ког-
да-либо отличать доски от бревен. К тому же, будучи джентльменом и чело-
веком порядочным, он верил любому мошеннику и уже не раз потерял бы не-
мало денег, не вмешайся вовремя она. Если же ему кто-нибудь нравился, -
а ему, видимо, нравились многие! - он продавал лес в кредит, даже не
считая нужным проверить, есть ли у покупателя деньги в банке или ка-
кая-либо собственность. В этом отношении он был ничуть не лучше Фрэнка.
Но конечно же, он всему научится! И пока он учился, она с поистине
материнской снисходительностью и долготерпением относилась к его ошиб-
кам. Каждый вечер, когда он появлялся у нее в доме, усталый и обескура-
женный, она, не жалея времени и сил, тактично давала ему полезные сове-
ты. Но несмотря на ее поощрение и поддержку, глаза у него оставались ка-
кими-то странно безжизненными. Она не понимала, что с ним, и это пугало
ее. Он стал другим, совсем другим - не таким, каким был раньше. Если бы
они остались наедине, быть может, ей удалось бы выяснить причину.
От всего этого она не спала ночами. Она тревожилась за Эшли, потому
что понимала: не чувствует он себя счастливым, как понимала и то, что
если человек несчастлив, не овладеть ему новым делом и не стать хорошим
лесоторговцем. Это была пытка - знать, что обе ее лесопилки находятся в
руках таких неделовых людей, как Хью и Эшли; у Скарлетт просто сердце
разрывалось, когда она видела, как конкуренты отбирают у нее лучших за-
казчиков, хотя она так тщательно все наперед рассчитала и приложила
столько труда и стараний, чтобы все шло как надо и тогда, когда она не
сможет работать. Ах, если бы только она могла снова вернуться к делам!
Она бы взялась за Эшли, и он у нее безусловно всему бы научился. На дру-
гую лесопилку она поставила бы Джонни Гэллегера, а сама занялась бы про-
дажей леса, и тогда все было бы отлично. Что же до Хью, то он мог бы у
нее остаться, если бы согласился развозить лес заказчикам. Ни на что
другое он не годен.
Да, конечно, Гэллегер, при всей своей сметке, человек, видно, бессо-
вестный, но... где взять другого? Почему все смекалистые и тем не менее
честные люди так упорно не хотят на нее работать? Если бы кто-нибудь из
них работал у нее сейчас вместо Хью, она могла бы и не беспокоиться, а
так...
Томми Уэлберн хоть и горбун, а подрядов у него в городе куча, и
деньги он, судя по слухам, лопатой гребет. Миссис Мерриуэзер и Рене
процветают и даже открыли булочную в городе. Рене повел дело с подлинно
французским размахом, а дедушка Мерриуэзер, обрадовавшись возможности
вырваться из своего угла у печки, стал развозить пироги в фургоне Рене.
Сыновья Симмонсов так развернули дело, что у их обжиговой печи трудятся
по три рабочих смены в день. А Келлс Уайтинг изрядно зарабатывает на
выпрямителе волос: внушает неграм, что республиканцы в жизни не позволят
голосовать тем, у кого курчавые волосы.
И так обстояли дела у всех толковых молодых людей, которых знала
Скарлетт, - врачей, юристов, лавочников. Апатия, охватившая их после
войны, прошла - каждый сколачивал себе состояние и был слишком занят,
чтобы помогать еще и ей. Не были заняты лишь люди вроде Хью или Эшли.
До чего же скверно, когда у тебя на руках дело, а ты как на грех еще
беременна!
"Никогда больше не стану рожать, - твердо решила Скарлетт. - Не буду
я как те женщины, у которых что ни год, то ребенок. Господи, ведь это
значило бы на шесть месяцев в году бросать лесопилки! А я сейчас вижу,
что не могу бросить их даже на один день. Вот возьму и заявлю Фрэнку,
что не желаю я больше иметь детей".
Фрэнку, правда, хотелось иметь большую семью, но ничего, как-нибудь
она с ним сладит. Она твердо решила. Это ее последний ребенок. Лесопилки
куда важнее.
ГЛАВА XLII
У Скарлетт родилась девочка, крошечное лысое существо, уродливое, как
безволосая обезьянка, и до нелепости похожее на Фрэнка. Никто, кроме ос-
лепленного любовью отца, не мог найти в ней ничего прелестного - правда,
сердобольные соседи утверждали, что все уродливые дети становятся со
временем прехорошенькими. Нарекли девочку Элла-Лорина: Элла - по бабушке
Эллин, а Лорина потому, что это было самое модное имя для девочек, так
же как Роберт Ли и Несокрушимый Джексон для мальчиков, а Авраам Линкольн
и Имэнсипейшн - для негритянских детей.
Родилась она в середине той недели, когда Атланта жила в лихорадочном
волнении и в воздухе чувствовалось приближение беды. Арестовали негра,
похвалявшегося, что он изнасиловал белую женщину. Но прежде чем он
предстал перед судом, на тюрьму налетел ку-клукс-клан и вздернул негра.
Ку-клукс-клан решил избавить пока еще никому не известную жертву изнаси-
лования от необходимости выступать в суде. Отец и брат пострадавшей го-
товы были застрелить ее, лишь бы она не появлялась перед судом и не
признавалась в своем позоре. Поэтому линчевание негра казалось обитате-
лям города единственным разумным выходом из положения - единственно воз-
можным, в сущности, выходом. Однако это привело военные власти в ярость.
Почему, собственно, женщина не может выступить в суде и публично дать
показания?
Начались поголовные аресты: солдаты клялись, что сотрут ку-клукс-клан
