мерзавцев вроде меня, да и вообще, как я смею чувствовать к нему жалость
или презрение. А когда вы выпустите из себя весь воздух, я скажу вам,
что имею в виду, если вас это, конечно, интересует.
- Ну, так меня это не интересует.
- А я все равно скажу, ибо не могу допустить, чтобы вы продолжали
строить себе эти ваши милые иллюзии насчет моей ревности. Я жалею его
потому, что ему бы следовало умереть, а он не умер. И я презираю его по-
тому, что он не знает, куда себя девать теперь, когда его мир рухнул.
В этом было что-то знакомое. Скарлетт смутно помнилось, что она уже
слышала подобные речи, но не могла припомнить - когда и где. Да и не
стала пытаться - слишком она раскипятилась и не в состоянии была сосре-
доточиться.
- Дай вам волю, все приличные люди на Юге были бы уже покойниками!
- А дай им волю, и я думаю, люди типа Эшли предпочли бы лежать в зем-
ле. Лежать в земле под аккуратненькими мраморными плитами, на которых
значилось бы: "Здесь лежит боец Конфедерации, отдавший жизнь ради Юга",
или: "Dulce et decorum est", или какая-нибудь другая популярная эпита-
фия.
- Не понимаю почему!
- А вы никогда ничего не понимаете, пока это не написано дюймовыми
буквами и не подсунуто вам под нос, верно? Если бы они умерли, все их
беды были бы уже позади и перед ними не стояли бы эти проблемы - пробле-
мы, которые не могут быть разрешены. А кроме того, их семьи на протяже-
нии бесчисленного множества поколений гордились бы ими. И еще я слыхал,
что мертвые - счастливы. А вы считаете, что Эшли Уилкс - счастлив?
- Ну, конечно... - начала было она, но тут же вспомнила, какие в пос-
леднее время были у Эшли глаза, и умолкла.
- Он счастлив, или Хью Элсинг, или доктор Мид? Мой отец или ваш отец
были счастливы?
- Ну, может, и не были так счастливы, как могли бы: они ведь потеряли
все свои деньги.
Он расхохотался.
- Дело не в том, что они потеряли деньги, моя кошечка. Дело в том,
что они лишились своего мира - мира, в котором выросли. Они - точно ры-
ба, вынутая из воды, или кошка, которой обрубили лапы. Они были воспита-
ны, чтобы стать людьми определенного типа, выполнять определенные обя-
занности, занимать определенное место в обществе. А этот тип людей, эти
обязанности, это общество навсегда исчезли, когда генерал Ли подошел к
Аппоматтоксу. Ох, Скарлетт, не будьте же дурочкой! Ну, что Эшли Уилксу
делать теперь, когда у него нет дома, плантацию у него отобрали за неуп-
лату налогов, а цена благородным джентльменам - пенни за двадцать штук.
Может он работать головой или руками? Готов побиться об заклад, что вы
немало потеряли денег с тех пор, как он взялся управлять лесопилкой.
- Ничего подобного!
- Как славно! Могу я взглянуть на вашу бухгалтерию как-нибудь в воск-
ресенье вечером, к да у вас выдастся свободное время?
- Пошли вы к черту - и не только в свободное время. И вообще можете
убираться: вы мне осатанели.
- Кошечка моя, я уже был у черта, и он оказался невероятно скучным.
Больше я к нему не пойду, даже чтобы вам угодить. Вы взяли у меня
деньги, когда они были вам до зарезу нужны, и употребили их в дело. Мы с
вами уговорились, как вы будете ими пользоваться, и вы наш уговор нару-
шили. Но запомните, бесценная моя маленькая обманщица: настанет время,
когда вам захочется занять у меня еще. И захочется получить эти деньги
под невероятно низкий процент, чтобы вы могли купить новые лесопилки,
новых мулов и построить новые салуны. Так вот: вы получите их, когда рак
свистнет.
- Если мне потребуются деньги, я возьму заем в банке, так что премно-
го благодарна, - холодно заявила она, с трудом сдерживая клокочущую
ярость.
- Вот как? Что ж, попытайтесь. Я владею, кстати, немалым количеством
акций банка.
- Да?
- Да, у меня есть интерес и к добропорядочным предприятиям.
- Но есть же другие банки...
- Превеликое множество. И уж я постараюсь, чтобы вам пришлось изрядно
поплясать, а все равно вы от них ни цента не получите. Так что за денеж-
ками придется вам идти к ростовщикам-"саквояжникам".
- И пойду - и даже с удовольствием.
- Пойдете, но без удовольствия, когда узнаете, какие они запрашивают
проценты. Красавица моя, в деловом мире крепко наказывают за нечестную
игру. Вам бы следовало не вилять со мной.
- Хороший вы человек, ничего не скажешь! Богатый и могущественный, а
точно коршун набрасываетесь на таких, как Эшли или я.
- Вы себя на одну доску с ним не ставьте. Вы не растоптаны. И никогда
не будете растоптаны. А вот он растоптан, он пошел ко дну и никогда не
всплывет, если какой-нибудь энергичный человек не подтолкнет его, не бу-
дет наставлять и оберегать всю жизнь. Ну, а я что-то не склонен тратить
деньги на такого, как Эшли.
- Однако вы же не возражали помочь мне, а я шла ко дну и...
- Ради вас стоило рискнуть, моя дорогая, даже интересно было риск-
нуть. Почему? Да потому, что вы не повисли на шее у своих мужчин, опла-
кивая былые дни. Вы пробились на поверхность и заработали локтями, и те-
перь состояние ваше, выросшее на деньгах, которые вы украли из бумажника
мертвеца, а также у Конфедерации, - достаточно прочно. На вашем счету -
убийство, увод жениха, попытка совершить прелюбодеяние, ложь, двурушни-
чество и всякие мелкие мошенничества, в которые лучше не вдаваться. Все
это достойно восхищения. И говорит о том, что вы - человек энергичный,
решительный и что ради вас стоит рискнуть деньгами. Помогать людям, ко-
торые умеют помочь сами себе, - это даже увлекательно. Я, например, го-
тов одолжить десять тысяч долларов без всякой расписки этой старой римс-
кой матроне - миссис Мерриуэзер. Начала она с торговли пирогами из кор-
зиночки, а вы сейчас на нее посмотрите! Пекарня с полудюжиной рабочих,
старый дедушка разъезжает с товаром в фургоне, радуясь жизни, а этот ле-
нивый маленький креол Рене работает до седьмого пота и доволен... Или
возьмите этого беднягу Томми Уэлберна, этого недоноска, который за двоих
работает, и работает хорошо, или... словом, не буду продолжать перечень,
чтобы вам не надоесть.
- А вы мне в самом деле надоели. Надоели до ужаса, - холодно пророни-
ла Скарлетт, надеясь вывести его из себя и отвлечь от злополучной темы -
Эшли. Но он лишь коротко рассмеялся, отказываясь поднять перчатку.
- Вот таким людям стоит помогать. А Эшли Уилксу - ба-а! Люди его по-
роды никому не нужны и не имеют ценности в нашем перевернутом мире. Вся-
кий раз, как привычный уклад летит вверх тормашками, люди его породы
гибнут первыми. Да и что ж тут особенного? Они не заслуживают того, что-
бы остаться в живых, потому что не борются - не умеют бороться. Не в
первый раз все в мире летит вверх тормашками и, конечно, не в последний.
Случалось такое и раньше, случится и снова. А когда такое случается, лю-
ди все теряют и все становятся равны. И, не имея ничего, начинают с ну-
ля. Я хочу сказать: не имея ничего, кроме острого ума и сильных рук. У
таких же, как Эшли, нет ни острого ума, ни физической силы, а если и
есть, то они совестятся пустить эти свои качества в ход. И тогда они
идут ко дну - это неизбежно. Таков закон природы, и миру лучше без них.
Но всегда находится горстка таких, которые дерзают и выбиваются на по-
верхность, и со временем эти люди оказываются на том же месте, какое за-
нимали до того, как перевернулся мир.
- Но вы же сами были бедны! Вы мне только что сказали, что отец выш-
вырнул вас из дома без единого пенни! - в ярости воскликнула Скарлетт. -
Вы должны бы понимать Эшли и сочувствовать ему!
- Я и понимаю его, - сказал Ретт, - но будь я проклят, если я ему со-
чувствую. После окончания войны Эшли обладал куда большими возможностя-
ми, чем я, когда меня вышвырнули из дома. По крайней мере у него были
друзья, которые приютили его, тогда как я был Исмаилом. Ну, а чего Эшли
достиг?
- Да как вы можете равнять его с собой, вы - самонадеянный, наду-
тый... Нет, он, слава богу, не такой! Он не станет, как вы, пачкать ру-
ки, наживаясь вместе с янки, "саквояжниками" и подлипалами. Он человек,
уважающий себя, совестливый!
- Но не настолько уважающий себя и не настолько совестливый, чтобы
отказаться от помощи и денег женщины.
- А что же ему было еще делать?
- Я, что ли, должен за него решать? Я знаю лишь то, что делал сам,
когда меня выкинули из дома, и что делаю сейчас. И знаю то, что делали
другие. В крушении системы жизни мы увидели приоткрывшиеся для нас воз-
можности и предельно использовали их - одни честно, Другие - не очень,
да и сейчас продолжаем их использовать. А Эшли и ему подобные, имея те
же возможности, никак ими не пользуются. Они люди недостаточно ловкие,
Скарлетт, а только ловкие заслуживают того, чтобы жить.
Она почти не слушала его, ибо вдруг отчетливо вспомнила то, что ус-
кользало от нее и не давало покоя с той минуты, как Ретт заговорил про
Эшли. Ей вспомнился холодный ветер во фруктовом саду Тары и Эшли, стояв-
ший возле груды кольев, глядя куда-то вдаль, мимо нее. Что он тогда ска-
зал - что? Произнес какое-то чудное иностранное слово, звучавшее как ру-
гательство, и что-то толковал про конец света. Она не поняла его тогда,
но сейчас вдруг наступило прозрение, а вместе с ним - усталость и боль.
- Вот и Эшли сказал тогда...
- Да?
- Однажды в Таре он сказал что-то насчет... про какие-то сумерки бо-
гов, и про конец света, и еще всякие глупости.
- А-а, Gotterdammerung! - Глаза Ретта смотрели остро, заинтересован-
но. - А что еще он сказал?
- О, я точно не помню. Я не слишком в это вникала. Но... да, конеч-
но... что-то про то, что сильные удерживаются в седле, а слабых жизнь
сбрасывает на землю.
- Ах, значит, он понимает. Тогда ему тяжело приходится. Большинство
ведь этого не осознает и так никогда и не осознает. Они всю жизнь будут
удивляться, куда ушла прелесть жизни. И будут страдать в горделивом мол-
чании и неведении. А он понимает. Он знает, что сброшен на землю.
- Ах, ничего подобного! Никогда этого не будет, пока я дышу.
Ретт невозмутимо посмотрел на нее, смуглое лицо его было бесстрастно.
- Скарлетт, как вам удалось добиться его согласия переехать в Атланту
и взяться за управление лесопилкой? Он очень сопротивлялся?
Перед мысленным взором Скарлетт на мгновение возникла сцена с Эшли
после похорон Джералда, но она тут же выкинула это из головы.
- Конечно, нет, - возмущенно ответила она. - Когда я объяснила, что
мне нужна его помощь, потому что я не доверяю этому мошеннику управляю-
щему, а Фрэнк слишком занят, чтобы мне помогать, да к тому же я ведь бы-
ла... ну, словом, я ждала Эллу-Лорину... Словом, он был только рад по-
мочь мне.
- Вот как мило можно использовать свое материнство! Что ж, теперь
бедняга - ваш с потрохами и прикован к вам словом чести так же крепко,
как ваши каторжники своими цепями. И надеюсь, вам обоим это доставляет
удовольствие. Но, как я уже сказал в начале нашего разговора, от меня вы
больше не получите ни цента на ваши мелкие, неблаговидные затеи, дорогая
моя двурушница.
Скарлетт вся кипела от злости и одновременно - досады. Она ведь уже
рассчитывала на то, что возьмет у Ретта взаймы еще денег, купит в городе
участок и построит там лесной склад.
- Как-нибудь обойдусь без ваших денег, - выкрикнула она. - Лесопилка
Джонни Гэллегера с тех пор, как я перестала нанимать вольных негров,
приносит мне деньги - и немалые, а потом я получаю проценты с денег, ко-
торые даю под заклад, да и черномазые оставляют в нашей лавке немало жи-
вых денег.
- Да все так, как я слышал. Здорово вы умеете выкачивать монету из
людей беспомощных и несведущих - из вдов и сирот! Но если уж вы залезае-
те в чужой карман, Скарлетт, то почему к бедным и слабым, а не к богатым
