Марго тем не менее заметила, что Патрик взвинчен и зол, и вступилась за
Гека:
-- У него же график: квартал он обходит. Придет скоро, работа, не
прихоть ведь -- Джеймс ему враз голову свернет за лень, если что.
-- Появится -- пусть поднимется ко мне. Немедленно.
Гек предвидел такой оборот и в дом не пошел. Август то и дело вдувал в
город настоящие весенние оттепели, было довольно тепло, и Гек легко перенес
несколько часов на свежем воздухе. Но наступил вечер, пора было идти домой и
отдохнуть хотя бы часок: впереди еще была ночь дежурства, да и пожрать бы не
мешало. Гек столовался у Марго, и хотя платил за еду совсем немного, но ведь
свои платил, имеет право.
Патрик все еще не спускался. Гек прошмыгнул через черный ход, забрал к
себе в каморку остывшую тарелку с рисовой кашей и два бутерброда с колбасой.
Чай готовить не стал, возле кровати на тумбочке стоял графин с кипяченой
водой, Гек запивал прямо оттуда. Из гостиного зала вовсю уже слышалась
музыка и смех -- гости веселились.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Патрик.
-- Приятного аппетита, господин сопляк! -- Гек молча кивнул, продолжая
жевать бутерброд. Правую руку он держал на горлышке графина, чтобы в случае
чего успеть сделать розочку.
Патрик, конечно же, видел эти немудрящие приготовления к защите и даже
слегка удивился норовистому характеру мальчишки.
-- Ты почему ко мне не зашел?
-- Я заходил.
-- А потом почему не постучал?
-- Я стучать не обучен. Да и вообще, что ты за командир выискался на
мою шею? Кто ты такой, в натуре? Ты мне что -- деньги за работу платишь, или
так, бугор на общественных началах?
-- Не надо мне хамить, сопляк! Дядя Джеймс поручил мне с тобой
валандаться. Мне не хочется, но раз поручено -- я из тебя душу выну, если
будешь хамить и своевольничать. Ты хорошо меня понял?
-- Я не сопляк. Мне Дядя Джеймс ничего такого не говорил насчет тебя.
Ду...
-- Он мн...
-- ... Душу вставлять и вынимать способен только господь бог, которого
нету нигде. Нет, я не подписывался ни на какого Патрика -- тебя ведь
Патриком зовут?
Патрик медленно зверел: давно уже никто не осмеливался держаться с ним
столь нагло. Гаденыша необходимо как следует проучить... Но не сейчас.
-- Хорошо. Ты ведь стремянной, где у тебя телефон?
Гек открыл тумбочку и вынул оттуда компактный телефон. Свободной рукой
он вытравил провод, чтобы Патрик мог звонить не нагибаясь.
-- Джеймс? Парнишка упирается, говорит, что никто ему обо мне не
говорил... Что? Передаю. И это... очень уж он нахальный.
Дядя Джеймс спокойно, но резко объявил Геку, что отныне он будет
получать четыре сотни, дежурить раз в неделю и во всем слушаться Патрика.
Если же ему это не нравится -- пусть берет шмотки и сию же секунду убирается
к чертовой бабушке.
Гек без лишних слов согласился, понимая, что в случае отказа никто его
не отпустит живым ни к чертовой бабушке, ни к какой иной. До весны следовало
потерпеть, не было другого, более приемлемого выхода.
Дядя Джеймс уже и не рад был, что прицепил мальчишку к Патрику, но
продолжал из чистого упрямства -- чтобы все они там чувствовали удила. У
него и раньше случались мысли воспитать идеального подручного, не
испорченного прежней жизнью и привычками, но поведение подростка он
представлял себе как-то иначе: мягче, что ли, уважительнее к старшим,
восприимчивее... Может, это говорило в нем так и не утоленное желание иметь
сына... Короче, Дядя Джеймс понял уже, что совершил ошибку в отношении
Малька, однако отступать не собирался.
Патрик не представлял себе, как он будет руководить этим Мальком в
обыденной жизни, но начать решил со спортзала.
Уже на следующий день он велел Гекатору сесть в уголке на маты и
посмотреть, как тренируется очередная группа Джеймсовых битюгов. Как тренер
Патрик предпочел бы, чтобы у большинства его учеников было поменьше мяса на
боках. Он-то знал -- в большую и неповоротливую цель попасть гораздо легче,
а болевые центры у всех одинаковы. Но он-то был профессионал, а простые
люди, объекты делового насилия, уважают и боятся увесистых и рослых.
В зале остро пахло по2том и еще чем-то, имеющим специфически паховый,
генитальный "аромат". Из-за этого, кстати, пришлось дооборудовать зал
мощнейшей системой вентиляции -- нормальные гости предпочитали иные запахи,
а извращенцев здесь не обслуживали. Гек с любопытством следил за процессом
тренировки, отмечая неуклюжесть в движениях у большинства парней. Время от
времени Патрик проводил мини-спарринги, наглядно показывая, как бить и как
защищаться от ударов. В процессе таких спаррингов Гек начинал болеть за
соперников этого рыжего, отчаянно надеясь, что кто-нибудь из этих громил
намылит тому холку. Тщетно: Патрик, отнюдь не самый рослый и бугаистый,
действовал столь резко и мощно, что его спарринг-партнеры только морщились
от боли, охали и тяжело пыхтели в бессильной злобе.
Со следующего дня Патрик принялся за Гека. Тренировки он решил
проводить индивидуально, когда в зале никого нет. И Гека это вполне
устраивало: со времен зоны он возненавидел, когда на небольшом пространстве
скучивается много народу. И своя отдельная комнатка так пришлась ему по
сердцу, что бо2льшую часть своего свободного времени он проводил в ней.
Патрик начал с общефизической подготовки, стал гонять Гека по залу на
корточках, на четвереньках, велел ему приседать и отжиматься, вертеть
туда-сюда шеей, подпрыгивать -- и все это в темпе. Через неделю Геку до
смерти надоело быть болванчиком на ниточке, и он отказался выполнять
очередное распоряжение Патрика.
-- Я тебе не гимнаст и не Петрушка, понял? Взялся учить карате, так учи
карате!
-- Это не карате. В тебе маловато терпения и многовато дури. Тебе еще
рано разучивать приемы.
-- А когда будет не рано?
-- Когда будет в самый раз, тогда и скажу. А ну-ка -- отжался
десяточку!
-- Сам отжимайся, а я не буду... Ну почему я должен вдруг отжиматься?
-- Потому что я так сказал.
-- Вот-вот! "Я так сказал!" А если ты мне скажешь под поезд броситься?
То я так и побежал, да?
Патрик побледнел:
-- Хорошо. Уговорил. Надевай перчатки, намудник и шлем. Три раунда по
две минуты.
Сам Патрик надел только перчатки, выбрав самые мягкие для себя.
Начался бой. Правил, регулирующих схватку, был самый минимум --
стараться не калечить и не убивать. Гек решил во что бы то ни стало сделать
Патрику отметочку побольнее, он резво бросился в атаку и почти достал его
нос кулаком, как вдруг оказался на полу, крепко приложившись затылком.
-- Вставай, чего разлегся, еще полторы минуты до тайм-аута.
Гек умел драться свирепо и расчетливо, огромный опыт в этой области
научил его сохранять хладнокровие и присутствие духа. Он поднялся и
осторожно стал двигаться в сторону Патрика, прикрывая голову и корпус
руками. Патрик как-то нелепо и неуклюже сделал замах, и Гек,
воспользовавшись моментом, прыгнул, чтобы вмазать ему ногой в живот.
На этот раз он приложился лбом: Патрик успел схватить его за лодыжку,
повернул ее и дал пинка, одновременно дернув лодыжку вверх. Второй раз
вставать было тяжелее. Гек все же встал, стараясь не кряхтеть, и принял
прежнюю боевую стойку.
-- Хватит с тебя? Может, уголок пойдешь делать?
Гек отрицательно помотал головой:
-- Два раунда еще впереди, поехали! -- Он начал было движение, но вдруг
остановился и опустил руки. Патрик невольно последовал его взгляду и
обернулся к двери. Гек стремительно прыгнул, сомкнув руки в перчатках в
единый блок, и с разворота саданул Патрика в челюсть.
Резким получился удар, хлестким, но маловата масса была у Гека: Патрика
отбросило силой удара влево, он даже согнул ноги в коленях, словно пытаясь
сесть, а все же устоял. Его шатнуло, Гек почувствовал, что самое время
добавить, дернулся наперерез и... вырубился от точного удара в подбородок.
Через пару минут он открыл глаза и увидел потолок, потом покосился --
рядом возвышался Патрик:
-- Ну, сволота хитрожопая, поднимайся! Врешь, я тебе пока ничего нигде
не повредил, но у нас для этого третий раунд есть. Подъем!
Гек стал подниматься, но потерял равновесие и шлепнулся на задницу.
Потом встал и, шатаясь, поднял было руки, опустил и снова поднял. Как слепой
двинулся он в ту сторону, где его ждал Патрик. Тот, даже не перемещаясь,
пренебрежительно пихнул Гека ногой, и он опять повалился.
-- Вставай-вставай, это только цветочки...
Но Гек уже был как сомнамбула: он свез с головы шлем, икнул и упал на
колени в приступе сухой рвоты, когда есть все муки позывов, но нет
облегчения от извержения рвотных масс.
-- Так ты что, сопляк, скис уже? Ай-яй-яй-яй-яй! Ладно, отдохни... пять
минут, да. Потом начнем по-настоящему.
Гек со стоном перевернулся на спину, сунул руки под мышки, освободил их
от перчаток, встал все-таки на ноги и покачиваясь побрел к двери.
-- Ты куда, разве я тебя отпускал? -- с притворным удивлением спросил
его Патрик.
Гек, не оборачиваясь, потряс головой и вышел из зала. Дверь
захлопнулась вслед за ним, и почти сразу оттуда послышался негромкий и
мягкий удар -- тело шлепнулось на пол.
Патрик помедлил пару секунд и, вздохнув, пошел за ним...
Говорят "звезды посыпались из глаз", когда удар в голову очень сильный
и очень болезненный. Такого Патрик не испытывал давно, очень давно: от удара
двумя ногами в лоб он вылетел обратно в зал, упал навзничь и зарычал от боли
и унижения. Этот артист провел, да еще дважды, его, Патрика, как сопливого
пацана!
...Гек, изобразив отключку, тихонько поднялся на метр по тамбурной
лестнице, уцепился руками за перекладину и стал ждать. А Патрик, великий и
непобедимый Патрик, вдруг проявил не свойственную ему самонадеянность и
поплатился за это.
...Гек успел посопротивляться не долее секунды, прежде чем окончательно
и без дураков потерять сознание: Патрик, почти выйдя из берегов, яростным
ударом в живот сломал ему ребро, и вторым, в голову, обеспечил Геку
тяжелейшее сотрясение мозга. С полчаса прошло, прежде чем Патрик
обеспокоился, осмотрел неподвижного Гека и отнес его в комнату к Мамочке
Марго, откуда та и позвонила в службу скорой помощи. Гек был не ахти какая
важная птица, платить за него никто не хотел, пока Дядя Джеймс не примет
решения, а потому его отвезли в четвертую городскую лечебницу для
малоимущих, где он и провалялся в беспамятстве четверо суток, да на
излечении почти месяц. В те дни Дядя Джеймс как раз затеял первую небольшую
войну с сицило-американцами за право проведения подпольных лотерей на
предпортовых улицах. Изобретение принадлежало макаронникам, но Дядя Джеймс
справедливо посчитал, что это его территории, а значит, и право на игру тоже
его. И он и Патрик были заняты по уши, так что Гека никто ни разу не
вспомнил и не навестил за весь месяц.
А в Бабилон-город тем временем вошла весна.
Глава 14
Сердце ждет чуда...
А ночь и звезды в небе
Так обыденны.
-- ...Мазила пусть займется лотереей, в контакте с Германом, а возить
меня будет Черепок. -- Совещание подходило к концу, и Дядя Джеймс отдавал
последние распоряжения.
Боцман виновато откашлялся:
-- Черепок не умеет мотор водить.
-- То есть как это не умеет? Научить! Погоди, да чего там уметь --
прав, что ли, нету у него?
-- Не умеет -- и все, потому что осел. Научим и права купим, но
завтра-то он за баранку не сядет, верно?
